Уилбур Смит - Леопард охотится в темноте

Офицер позволил им излить чувства. Они заслужили эту паузу самовосхваления. Они восемь дней шли по следу, редко сменяя друг друга, загоняли стадо слонов к реке. Он ждал, пока они успокоятся, и размышлял о личном магнетизме и силе характера человека, способного превратить эту толпу примитивных безграмотных крестьян в единое целое. Всю операцию продумал один человек.

«Он настоящий мужчина!» — Офицер кивнул и заставил себя очнуться от восхваления героя. Он поднес к губам громкоговоритель.

— Тихо! — закричал он. — Полная тишина!

Он успокоил людей и стал назначать задания, которые следовало выполнить.

Он отобрал мясников из числа людей, вооруженных топорами и пангами, назначил женщин, которые должны были сооружать коптильни и плести корзины из коры мопани, другим приказал собирать дрова для костров. Потом обратился к мясникам.

Никто из крестьян не летал на вертолете, и офицеру пришлось применить острые носы ковбойских сапог, чтобы заставить первых из них войти в люк для короткого перелета к тушам слонов.

Высунувшись из люка, офицер долго разглядывал тушу старого самца. Он внимательно рассмотрел изогнутые бивни, потом, поняв, что слон истек кровью, приказал пилоту снизиться.

— Не смей касаться ногами земли! — прокричал он в ухо самому старому крестьянину. — Сначала бивни, потом — мясо.

Крестьянин кивнул.

Офицер хлопнул старика по плечу, и тот спрыгнул на живот слона, уже начинавший раздуваться от газов. За ним последовали другие мясники.

По сигналу офицера вертолет поднялся и перелетел к другому животному с очень хорошими бивнями. Самка была еще жива и попыталась подняться и схватить зависший вертолет хоботом.

Офицер прицелился и выстрелил в место соединения черепа с шеей. Слониха дернулась и замерла рядом с лежавшим рядом слоненком. Офицер кивнул старшему очередной бригады мясников.

Балансируя на гигантских серых головах, стараясь не касаться ногами земли, мясники принялись вырубать бивни из черепов. Работа требовала осторожности, потому что небрежный удар мог существенно снизить цену слоновой кости. Мясники видели, как офицер в джинсах коротким ударом приклада сломал челюсть крестьянину, всего лишь переспросившему приказ. А что он сделает с человеком, испортившим бивень? Все старались работать крайне осторожно. Когда бивни были отделены, вертолет поднимал мясников и перевозил к следующей туше.

К ночи почти все слоны умерли от ран или были пристрелены, а стоны еще не лишенных страданий сливались с воем гиен и шакалов, от которых ночь казалась еще более ужасной. Мясники работали при свете факелов из травы, и к рассвету вся слоновая кость была собрана.

Теперь можно было приступать к разделке самих туш. Впрочем, мясники не могли опередить жару, и вонь разлагавшегося мяса смешивалась с запахом газов, выпущенных из разрезанных внутренностей, заставляя собравшихся стервятников биться в приступах предвкушения обильной трапезы. Вертолет перевозил каждый окорок или лопатку за границы минного поля. Женщины резали мясо на полоски и развешивали их в коптильнях, установленных над дымными кострами.

Наблюдая за работой, офицер подсчитывал убытки. К сожалению, шкуры сохранить было нельзя, хотя за каждую можно было получить до тысячи долларов. Они занимали слишком много места, к тому же их невозможно было законсервировать, и разложение полностью испортило бы их. С другой стороны, слегка подгнившее мясо считалось в Африке весьма пикантным, как у англичан дичь с душком.

Пятьсот тонн сырого мяса потеряют половину веса при сушке, но рынок соседней Замбии, которой нужно было кормить десятки тысяч рабочих на медных рудниках, весьма нуждался в белке. Уже была согласована цена: два доллара за фунт копченого мяса. Один миллион долларов, не считая слоновой кости.

Слоновая кость доставлялась вертолетом в глухое место среди холмов в полумиле от лагеря. Там она раскладывалась, опытные рабочие извлекали конусовидный белый нерв из полого конца каждого бивня и очищали его от остатков крови и грязи, которые мог учуять нос таможенника на востоке.

Всего удалось собрать четыреста бивней. Некоторые из них, вырубленные из черепов слонят, весили всего несколько фунтов, но бивни старого вожака весили больше восьмидесяти фунтов каждый. В среднем каждый бивень весил около двадцати фунтов. В Гонконге фунт слоновой кости стоил сто долларов. Таким образом, сумма составляла восемьсот тысяч долларов. Дневная прибыль составит более одного миллиона долларов, и это в стране, в которой средний доход взрослого человека не превышал шестисот долларов.

Конечно, были другие потери. Один из мясников потерял равновесие и упал с туши слона. И приземлился задницей точно на противопехотную мину.

— Сын слабоумного бабуина. — Офицер был все еще раздражен тупостью этого дикаря. Пришлось остановить работу почти на час, пока тело не вывезли и не подготовили к погребению.

Еще один человек лишился ноги из-за неосторожного удара топором, несколько других нанесли себе менее серьезные травмы пангами. Еще один человек погиб от пули из АК-47, выпущенной в живот, когда выразил неудовольствие тем, чем офицер занимался с его молодой женой в кустах за коптильнями. Впрочем, учитывая прибыль, такие расходы не имели большого значения. Товарищ комиссар будет очень доволен, и не без причины.

К утру третьего дня бригада, занимавшаяся слоновой костью, закончила работу, которой офицер был удовлетворен. Рабочих отослали к коптильням, и в лагере никого не осталось. Никому не следовало видеть важного гостя, который должен был прилететь и увидеть результаты работы.

Он прилетел на вертолете. Офицер стоял по стойке «смирно» рядом с разложенными сверкающими бивнями. Потоки воздуха от винта пытались сорвать с него куртку и прижимали джинсы к ногам, но он оставался неподвижным.

Вертолет опустился на землю, и из него вышел внушительный человек приятной наружности, с очень белыми зубами, выделявшимися на лице цвета красного дерева, и коротко остриженными волосами на черепе красивой формы. Он был одет в жемчужно-серый итальянский костюм, белую сорочку с синим галстуком. На ногах были туфли ручной работы из мягкой телячьей кожи.

Он протянул руку офицеру Тот тут же бросился к нему как маленький мальчик к отцу.

— Товарищ комиссар!

— Нет! — поправил тот офицера с улыбкой. — Теперь уже не товарищ комиссар, а товарищ министр. Не командир банды немытых бойцов, а государственный министр независимого правительства. — Министр позволил себе улыбнуться, увидев ряды бивней. — И самый удачливый браконьер всех времен, не правда ли?

Крейг Меллоу поморщился, когда на Пятой авеню такси подпрыгнуло на очередной выбоине рядом с входом в «Бергдорф Гудман». Подвеска машины, как у большинства нью-йоркских такси, больше подошла бы к танку «шерман».