Уилбур Смит - Седьмой свиток

Течение ударило его по ногам и плотно схватило, пытаясь опрокинуть и увлечь за собой. Это походило на давний кошмар детства — когда за тобой гонятся чудовища, ты пытаешься бежать, но ноги отказываются двигаться быстрее. Николас оглянулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как центральная секция плотины взрывается белым фонтаном неистовой воды. Ему с трудом удалось сделать еще несколько шагов по направлению к берегу, когда освобожденная река опрокинула его и потащила. Николас был совершенно беспомощен против ее бешеной силы. Вода поволокла баронета прочь, через водопад — и далее вниз, вниз, к раскрытой пасти ущелья.

— Это царский посох и скипетр фараона! — выкрикнул фон Шиллер неистовым, дрожащим от нахлынувших чувств голосом, выхватывая названные сокровища из кедрового сундука.

— А вот его накладная борода и церемониальный нагрудный медальон! — Нахут стоял на коленях на полу гробницы, под огромной статуей Осириса. Вся вражда между этими двумя людьми была забыта в миг, когда они увидели сказочные сокровища Египта.

— На свете еще не было такой великой археологической находки, — прошептал фон Шиллер неверным голосом. Он вытащил из кармана носовой платок и промокнул щеки, по которым струились слезы восторга.

— Тут потребуются годы работы, — серьезно предупредил его Нахут. — Нужно каталогизировать и оценить каждый экземпляр этой потрясающей коллекции. Она будет известна по всему миру как сокровищница фон Шиллера! Ваше имя сохранится в веках. Это как египетская мечта о бессмертии! Вас никогда не забудут, а значит, вы будете жить вечно.

Лицо фон Шиллера побледнело от восторга. О таком повороте событий он как-то не подумал. Он вообще не собирался до этого момента делиться с кем-либо сокровищем, разве что некоторым образом с Утте Кемпер, но слова Нахута разбудили в нем древнюю и неизбывную жажду вечности. Пожалуй, можно будет в какой-то степени разрешить общественный доступ к сокровищам — но только после смерти, разумеется.

Однако, поразмыслив, фон Шиллер отверг это искушение. Нет уж, он не уничижит достоинство сокровищ тем, что позволит глазеть на них всякому сброду! Клад был собран для погребения фараона, а фон Шиллер считал себя современным эквивалентом древних правителей.

— Нет! — яростно ответил он Нахуту. — Это мое, все мое! И когда я умру, клад уйдет со мной, все до единой крупицы. Я уже обговорил это в завещании. Мои сыновья знают, что делать. Все сокровища отправятся в мою собственную гробницу. Царскую гробницу!

Нахут потрясенно смотрел на миллиардера. До сих пор он не понимал, что старик сошел с ума, что навязчивые идеи истощили его рассудок. Но египтянин знал, что спорить с Шиллером не время и не место — лучше потом изыскать способ сохранить великий клад от участи служить украшением еще одной могилы. А пока египтянин склонил голову в притворном почтении.

— Вы совершенно правы, герр фон Шиллер. Это единственный разумный способ обращения с сокровищами. Вы заслужили такое погребение! Однако сейчас наша основная цель — вынести наружу все ценное. Хелм предупредил, что река опасна, плотина может прорваться. Нужно позвать Хелма и Ного. Пускай люди Ного займутся выносом сокровищ и погрузкой в вертолет. Отвезем все для начала в лагерь «Пегаса», а там я аккуратно перепакую ценности для транспортировки в Германию.

— Да, да. — Фон Шиллер с трудом поднялся на ноги, внезапно испугавшись, что может лишиться драгоценного клада из-за разлива реки. — Пошли монаха, как его там — Хансита, отправь его за Хелмом. Он должен немедленно явиться к нам.

Нахут вскочил и крикнул:

— Хансит! Где ты?

Монах ожидал их у входа в гробницу, преклонив колени в молитве перед пустым саркофагом, в котором раньше лежали мощи святого. Сейчас он разрывался между сознанием собственной греховности и обычной алчностью. Услышав, что его зовут, Хансит глубоко поклонился гробу, после чего поспешил на зов Нахута.

— Ты должен вернуться к заводи, где мы оставили прочих, — начал было излагать приказ Гуддаби, но мрачную красоту лица Хансита вдруг исказило безумное выражение. Он поднял руку, призывая всех к молчанию.

— Что такое? — разозлился Нахут. — Что там еще такое?

Хансит покачал головой.

— Тихо! Слушайте! Неужели вы не слышите?

— Совершенно ничего… — начал Нахут и внезапно умолк. Его глаза потемнели от дикого страха.

До ушей египтянина донесся наконец слабый звук, нежный, как шорох летнего ветерка, убаюкивающий и однообразный.

— Что происходит? — рявкнул фон Шиллер. Слух давно подводил его, и старые уши не могли уловить нечто столь тихое.

— Вода! — прошептал египтянин. — Вода течет!

— Река! — крикнул Хансит. — Она заливает туннель!

Монах развернулся и бросился бежать вдоль аркады.

— Нас здесь запрёт! — заверещал Нахут и помчался за Ханситом.

— Подождите меня, — взывал фон Шиллер, стараясь не отставать. Но скоро он остался позади — двое более молодых бегунов легко его обогнали.

Монах бежал быстрее всех, он раньше других промчался по ступенькам к газовой ловушке — сначала вниз, потом вверх по второй лестнице.

— Хансит! Назад! Это приказ! — отчаянно вопил Нахут у него за спиной, но ему удалось разглядеть только, как мелькнула белая одежда монаха, исчезая за первым поворотом лабиринта.

— Гуддаби, где ты? — Голос фон Шиллера, дрожа, дробился эхом в каменных коридорах. Но Нахут не отвечал, устремившись по направлению, в котором, по его мнению, скрылся Хансит. Он пробежал первое ответвление коридора, даже не взглянув на меловые метки на стене. Египтянину казалось, что он слышит впереди топот ног монаха, и понял, что заблудился, только после третьего поворота.

Нахут остановился. Сердце бешено колотилось от бега, в горле стоял горький комок страха.

— Хансит! Где ты? — отчаянно завопил он. В ответ сзади донесся голос фон Шиллера, раскатываясь по коридорам:

— Гуддаби! Гуддаби! Не оставляй меня здесь!

— Заткнись, старый дурак! — взвизгнул он. — Тихо!

Тяжело дыша, сквозь биение крови в ушах Нахут пытался расслышать звук шагов Хансита. Но до слуха доносился только плеск воды. Тихий шорох течения, казалось, источали сами стены вокруг него.

— Нет! Не бросай меня! — снова закричал египтянин и бросился бежать по лабиринту, потеряв всякую ориентацию из-за панического ужаса.

Хансит безошибочно сделал все нужные повороты, подгоняемый смертельной опасностью. Но на центральной лестнице он на бегу подвернул лодыжку и тяжело упал. Монах прокатился по крутому наклонному туннелю, на ходу набирая скорость, и наконец растянулся во весь рост на агатовых плитах пола длинной галереи.

Хансит с трудом поднялся, весь в ушибах от падения, и попытался снова бежать. Но больная нога не хотела держать его и снова подвернулась, он очень неудачно упал. Из-за серьезного растяжения Хансит не мог встать. Однако он умудрился вновь подняться и заковылял вдоль по галерее, опираясь одной рукой о стену.