Уилбур Смит - Время умирать

— О, Шон, — прошептала она. — У меня ужасное предчувствие, что мы попали в ловушку, из которой никогда не выберемся. — Шон слегка сжал ее руку, чтобы заставить замолчать.

— Посмотри туда, — мягко приказал он, и она послушно подняла глаза.

— Звезды? — спросила она. — Ты хочешь, чтобы я посмотрела на звезды?

— Да, на звезды.

Они сверкали на небе как гигантские светлячки, которых пришпилили к небесному своду.

— Они успокаивают душу, — мягко объяснил Шон. Она глубоко и тихо вздохнула.

— Ты прав, мой дорогой. Сегодня у нас есть любовь, давай наслаждаться ею сполна, а завтрашний день позаботится о себе сам.

Под шатром из камуфляжной сетки она чувствовала себя в безопасности. Комкастый травяной матрас уже принял формы их тел, и она даже не заметила шершавого прикосновения парусины к коже.

— Даже если бы мы занимались любовью десять тысяч раз, я бы так же отчаянно нуждалась в тебе, — прошептала Клодия, засыпая.

Она проснулась, внезапно почувствовав, как напряглось тело Шона. Он тут же прикоснулся пальцем к ее губам, призывая к молчанию. Она замерла в темноте, не смея дышать и шевелиться, и вдруг услышала. Тихое шуршание у входа, когда отодвинулась занавеска и появилось какое-то животное.

Сердце Клодии бешено стучало, и она прикусила губу, сдерживая готовый вырваться крик, когда услышала, что нечто, пересекая комнату, направляется к кровати. Оно ступало почти бесшумно, только песок еле слышно поскрипывал под лапами. Затем она почувствовала его запах, запах дикого хищника, и ей снова захотелось закричать.

Рядом с ней вдруг вскочил Шон — стремительно, как нападающая гадюка. Он нанес удар через москитную сетку. Последовали короткая борьба, приглушенные крики. Клодия попыталась укрыться, спрятаться за его спиной.

— Попался, негодный пигмей, — проворчал Шон. — Ты не проведешь меня на этот раз. Это тебе не сойдет с рук так просто. Повтори-ка теперь, что я старею, и я сверну тебе шею!

— Ты навсегда останешься молодым и прекрасным, мой бвана, — хихикнул Матату и изогнулся как щенок, которого держат за шиворот.

— Где ты был, Матату? — строго спросил Шон. — Что задержало тебя так долго? Неужели ты встретил на своем пути красивую девушку?

Матату снова хихикнул. Ему нравилось, когда Шон говорил о любовных победах и флирте.

— Я нашел место, где ночуют хеншо, — похвастался он. — Так же, как я бы нашел, где пчелы построили свой улей. Я наблюдал их полет против солнца и проследил за ними до их секретного места.

Шон придвинул его ближе к кровати и пожал руку.

— Рассказывай, — приказал он.

Матату присел на корточки, подоткнул набедренную повязку и важно откашлялся, прочищая горло.

— Там есть круглый холм, круглый, как голова лысого человека, — начал Матату. — с одной стороны проходит инсимби, железная дорога, а с другой — дорога.

Шон прилег на локоть, чтобы слушать, другой рукой он обнял обнаженную талию Клодии и прижал ее ближе. Она уютно устроилась в его руках, слушая птичий эльфийский голос Матату в темноте.

— Вокруг холма много аскари с большими бандуки, которые спрятаны в дырках в земле. — Шон живо представил тщательно охраняемую вершину так, как ее описывал Матату. Далее, за внешними оборонительными линиями в отдельных отрытых в песке углублениях располагались вертолеты. Они были неуязвимы, как боевые танки, их корпуса защищали укрепления. Чтобы привести в действие несущие смерть ракеты и бомбы, им нужно было только подняться на несколько футов над землей.

— Внутри круга, где ночуют хеншо, много повозок и много белых людей в зеленой одежде, которые часто забираются внутрь хеншо и все время что-то там делают. — Матату описал передвижные мастерские, топливные цистерны и бригады русских механиков и техников, необходимых для того, чтобы поддерживать вертолеты в рабочем состоянии. В тренировочных руководствах говорилось о высоких требованиях к обслуживанию и управлению «хайндов», огромные изотовские турбодвигатели которых буквально пожирали топливо.

— Матату, а ты заметил там возле холма железнодорожные цистерны? — спросил Шон.

— Я видел их, — подтвердил Матату. — Эти такие большие круглые бочки, полные пива, — человек, который их везет, наверно, очень хочет пить. — Давным-давно, в один из его редких визитов к Шону в город, Матату увидел большую бочку, из которой наливали пиво, в одной из самых крупных пивных Хараре. Он был так впечатлен увиденным, что теперь был совершенно убежден, что любые цистерны, какого бы размера или типа они ни были, содержат только пиво. Шон не стал переубеждать его. Матату просто никогда бы не поверил, что в некоторых из них содержимое менее благородное, например, бензин. И теперь малыш всегда задумчиво смотрит на какую-нибудь стоящую на дороге цистерну.

Шон тихонько улыбнулся, глядя в темноту. Топливо для вертолетов, очевидно, было доставлено из Хараре бензовозами, затем перегружено в железнодорожные цистерны. Удивительно, что южноафриканцы сами не доставили топливо. Однако если вертолетная эскадрилья получит это самое топливо, они подвергнутся большому риску. Это надо было иметь в виду.

Матату сидел рядом с Шоном около часа, пока Шон тщательно записывал и зарисовывал с его слов все детали расположения базы.

Матату был уверен, что там было одиннадцать вертолетов — по его собственной оценке. На самом деле их было двенадцать, но один разбился при столкновении с «геркулесом».

Матату был также уверен, что только девять из них смогут полететь. Спрятавшись, он видел вылет эскадрильи на заре, ее возвращение для дозаправки и, уже ночью, после окончания операции, расстановку машин по укрытиям. Шон знал, что Матату умеет правильно считать до двенадцати, но дальше весь счет у него сводился к тому, что цифры больше двенадцати он обозначал как «много», «очень много» и наконец «много, как травы в долине Серенгети».

Таким образом, Шон теперь знал, что две машины сломаны или, по крайней мере, в плохом техническом состоянии, и, вполне доверяя тому, что рассказал Матату о девяти боеспособных вертолетах, понимал, насколько это все еще внушительная сила. Вертолетов было достаточно, чтобы изменить ход военных действий не в пользу РЕНАМО — если только не удастся вывести их из строя.

Матату, закончив наконец свой рассказ, обратился к Шону.

— Ну а теперь, мой бвана, что я могу еще сделать?

Шон на минуту задумался. Не было никаких реальных причин, мешающих включить Матату в шанганский отряд под его командованием. Однако он чувствовал, что в будущем ему может пригодиться эта тайна, окружающая Матату, скрывающая его от холодного, как у рептилии, взгляда генерала Чайны.