Уилбур Смит - Время умирать

— По-моему, она права, Капо, — сказал Шон. — Но это не мое дело, черт побери. Решайте сами.

— Шон, ты не оставишь нас одних? — попросила Клодия и, не дожидаясь ответа, повернулась к отцу. — Иди сюда, папа, посиди со мной. — Она похлопала по земле рядом с собой. Шон встал и пошел прочь, оставив их в сгущающихся сумерках.

Он сел рядом с Джобом. Как старые товарищи, они в дружеском молчании попивали чай и курили одну из последних сигар Шона, затягиваясь по очереди.

Прошел час. Уже совсем стемнело, когда Рикардо подошел к их костру. Его грустный голос прозвучал непривычно резко:

— Ладно, Шон. Пусть будет, как она хочет. Ты приготовишь все, чтобы выйти завтра утром? А ты, Джоб, присмотришь здесь за моей малышкой? Ты сделаешь это для меня?

— Я позабочусь о ней, сэр. Идите за слоном. Когда вернетесь, мы будем ждать вас здесь.

При свете луны они покинули сожженную деревню и соорудили временный лагерь в лесу, в нескольких сотнях метров от прежнего места. Для Клодии приготовили матрас, набитый травой, над которым поставили навес. Шон оставил ей аптечку и большую часть оставшихся припасов. Он поручил охранять ее Джобу и Дедану. Джоб был вооружен легкой винтовкой «30/06», а у Дедана были топор и нож для обдирки шкур.

— Отправь Дедана проверить перешеек. Если здесь появятся патрули РЕНАМО или ФРЕЛИМО, то именно оттуда. Станет опасно — унесете девчонку в болото и спрячетесь на одном из островков.

Шон дал последние указания Джобу, потом неторопливо подошел к Рикардо, который в это время прощался с дочерью.

— Ты готов, Капо?

Рикардо порывисто встал и пошел прочь, не оглядываясь на Клодию.

— Смотри не попади в беду, — сказал Шон.

— И ты. — Она подняла на него глаза. — Шон, позаботься о папе. Ради меня.

Он присел перед ней на корточки и протянул ей руку, как мужчине. Ему хотелось сострить, но ничего не приходило в голову.

— Ну, пока, — сказал он наконец.

— Что ж, пока, — согласилась она.

Шон встал и пошел к краю болота, где Матату, Пумула и Рикардо уже ждали его у каноэ.

Матату занял свое место на носу утлого суденышка; Шон и Рикардо сидели посередине на своих пустых рюкзаках, положив винтовки на колени. Пумула стоял на корме и правил каноэ под руководством Матату, отталкиваясь недавно вырезанным багром.

Спустя буквально какие-то секунды после отплытия их обступила высокая стена папируса; не было видно ничего, кроме густых зарослей тростника и клочка лимонно-желтого неба над головой. Остроконечные листья тростника задевали по лицу, угрожая выколоть глаза, назойливо липла паутина, которую крошечные болотные паучки сплели между тростниковыми стеблями. Вязкий ночной холод завис над болотом, и когда они внезапно вышли в открытую заводь, на поверхности воды лежал тяжелый туман и целый выводок уток тревожил зарю хлопаньем крыльев.

Долбленое каноэ едва выдерживало тяжесть четверых мужчин. Над поверхностью воды оставался лишь краешек борта, и если кто-то вдруг шевелился, вода тут же заливала дно. Им приходилось без конца вычерпывать ее котелком, но Матату знаками показывал, что надо плыть дальше.

Над зарослями папируса встало солнце, и сразу же туман сбился в отдельные плотные завитки и потом рассеялся. Небесно-голубые цветы водяных лилий медленно распускались, поворачиваясь к рассвету. Два раза они видели больших крокодилов, которые лежали на отмели, выставив над водой лишь глазные гребни. Едва завидев скользящее каноэ, они тут же ушли на глубину.

Болота просто кишели птицами. Выпи и пугливые ночные цапли прятались в тростниках, маленькие шоколадные яканы плясали на плавающих листьях кувшинок, гигантские цапли охотились за рыбой у берегов заводи. В небе хлопали крыльями сотни пеликанов, белых цапель, больших бакланов и змеешеек; среди огромных стай диких уток можно было насчитать с дюжину разных видов.

Зной все нарастал; солнечные лучи били прямо в лицо, отражаясь от поверхности воды, и рубашки белых мужчин скоро насквозь промокли от пота. Кое-где глубина воды не превышала нескольких дюймов, и тогда приходилось вылезать из лодки и тащить ее волоком до ближайшей заводи, продираясь через спутанные стебли тростника по колено в вонючей черной жиже.

На отмелях отпечатки слоновьих ног в слое ила походили на небольшие круглые кратеры, заполненные водой. След старого слона уводил их все глубже и глубже в болота, но каноэ быстро скользило по заводям и каналам. Шон занял на некоторое время место кормчего, но скоро Пумуле надоели его неуклюжие толчки, и он отобрал у него багор.

В каноэ мог лечь только один человек; этой ночью в нем спал Рикардо. Остальные сидели по пояс в болотной грязи, прислонившись к борту, и пытались заснуть, насколько позволяли огромные тучи москитов.

Ранним утром следующего дня, наконец вытянув ноги из слякоти, Шон обнаружил на своих голых икрах множество черных пиявок. Мерзкие твари, раздувшиеся от выпитой крови, плотно присосались к его коже. Шону пришлось потратить немного драгоценной соли, чтобы избавиться от них. Просто так отдирать их было нельзя, остались бы ранки, в которые пиявки уже впрыснули вещество, препятствующее свертыванию; они бы долго кровоточили, и дело могло кончиться заражением. Щепотка соли заставила пиявок отлепиться, они упали, извиваясь в агонии, оставив на коже лишь небольшие следы от укусов.

Расстегнув штаны, Шон увидел, что пиявки заползли даже в щель между ягодицами и черными гроздьями свисали с мошонки. Содрогнувшись от омерзения, он принялся посыпать их солью. Рикардо, с интересом наблюдая за ним из безопасного места, весело заметил:

— Эй, Шон, небось впервые в жизни не рад, что там оказался чей-то рот!

Шон воткнул багор в болотный ил и придерживал его, пока Матату, вскарабкавшись на него по-обезьяньи, всматривался вдаль. Спустившись, он объявил:

— Я вижу острова. Мы уже близко. Будем там до полудня. Если Тукутела нас не почуял, то он на одном из островов.

Шон не раз летал над этим краем и изучал его карту; он знал, что острова тянулись цепочкой от болот до самого русла Замбези.

Они волокли каноэ по отмелям — Шон тянул нейлоновый канат, привязанный к носу суденышка, а Матату и Пумула толкали корму. Рикардо попытался было помочь, но Шон заявил ему:

— Расслабься, Капо. Я хочу, чтобы ты как следует отдохнул перед встречей с Тукутелой. Ты просто обязан быть на высоте.

Наконец над стеной папируса показались лохматые пальмовые листья. Дно вдруг резко ушло вниз, и Шон оказался по шею в воде. Он влез в каноэ, уцепившись за борт; все остальные последовали за ним. Пумула толчками багра направил лодку к первому острову. Растительность там была такой густой, что ветви нависали над водой, и им пришлось продираться через них к берегу.