Виктор Смирнов - Приключения 1964

Начинало светать. На фоне бледной светло-розовой полосы хорошо были видны стоявшие вдоль взлетно-посадочной дорожки приземистые остроносые самолеты с короткими треугольными крыльями, квадратное стеклянное строение командного пункта с флагштоком на крыше. А неподалеку стоял, тускло поблескивая полированными боками уже расчехленный двухместный учебно-тренировочный истребитель, Который летчики из-за спаренного управления называют «спаркой».

Несмотря на воскресный день, на СКП было довольно многолюдно. У синоптической карты, натянутой на большой деревянный планшет, склонились командир части Турбай и метеоролог Дымов. Тут же, опершись о подоконник широкого окна, стоял с трубкой во рту командир эскадрильи, в которой служил Стахов, капитан Уваров. Высокий, сутуловатый, он молча пускал сизые струйки дыма и, казалось, думал о чём-то своем. Крупное скуластое лицо его было озабоченно.

— Погода идет отсюда, — докладывал Дымов, указывая на карту. — Сюда и нужно лететь.

Они не сразу заметили Стахова. Он поправил фуражку и, слегка щелкнув каблуками, доложил обернувшемуся Турбаю о своем прибытии.

— Наконец-то! — сказал Дымов, протягивая руку. — Извините, конечно, что побеспокоили в воскресенье.

Стахов вопросительно посмотрел на командира эскадрильи.

— Это я виноват, — сказал Уваров глуховатым раздумчивым голосом. — Хочу вместе с вами слетать на разведку погоды.

«Всё проверяют меня, — подумал Стахов. — Ну, да пусть». И в голове помимо его воли снова метнулось воспоминание о последнем полете во время летно-тактических учений, а вернее, о том, что было после этого полета, когда некоторые стали относиться к нему настороженно. Но Уваров первым тогда выразил Стахову своё доверие.

Турбай прикрыл темные, чуть навыкате глаза и некоторое время думал.

— Вот какое дело, — наконец проговорил он. — На море разыгрался шторм. Где-то в этом районе потерпел аварию и дрейфует сейнер, — он указал на карту. — Связи с ним нет. Нужно найти корабль и сделать над ним несколько кругов. Возможно, вам удастся визуально определить, что там произошло. А земля тем временем запеленгует ваше местонахождение и пошлет на помощь сейнеру спасательное судно. Ну и, конечно, о погоде в том районе нужно узнать как можно больше. Мы должны помочь рыбакам. Да и на побережье должны знать о шторме всё, чтобы заблаговременно принять нужные меры.

Турбай посмотрел на метеоролога из-под густых нависших бровей.

— У меня всё. Что у вас?

— Шторм — это враг, действующий по принципу: не ты меня, так я тебя, — сказал Дымов. — К шторму нужно подходить с меркой военного времени, как к очень опасному и коварному противнику. Нужно точно определить скорость ветра и направление его движения, интенсивность циркуляции воздушных потоков, барометрическое давление.

— Я готов к полету, — сказал Уваров.

— Я тоже, конечно, готов! — вырвалось у Стахова как-то по-мальчишески.

Спустя несколько минут летчики уже предстали перед врачом для медицинского осмотра.

Тот долго крутил Стахова перед собой, выслушивал, выстукивал. Стахов знал, что это делается не случайно. Ведь полет предстоял нелегкий. Летчик боялся, что врач придерется к чему-нибудь, и старался, что называется, «не дышать».

Уже рассвело, когда «спарка» Уварова и Стахова вырулила на старт и пошла на взлет.

Самолет с первых километров пути стало изрядно потряхивать. Над морем, которое клокотало и пенилось, сделалось довольно сумрачно, пришлось включить лампы подсвета приборов.

Лобовое сопротивление ветра настолько усилилось, что «спарка» резко снизила скорость. Ее кидало из стороны в сторону. А летчикам хотелось поближе подойти к штормовой зоне, только тогда можно было получить более точные данные о развивающемся шторме.

За самолетом наблюдали с командного пункта, время от времени приказывали менять курс. В одном из районов на истребитель обрушились потоки воды. Стахову показалось, что машина нырнула в морскую пучину и летит как-то боком.

«Ну нет, теперь я тебе не поддамся», — подумал он об иллюзии, сосредоточивая внимание на приборной доске. Он заставил себя думать только о показаниях приборов. И спокойствие не покинуло летчика. К этому спокойствию примешивалось лишь чувство досады за прошлый полет, за то, что он тогда, как какой-нибудь сопливый мальчишка, поддался мимолетному страху, выпустил из виду, что его полет мог проходить и над морем, что звезды внизу — отражение их в воде, только и всего!

Стахову почему-то вспомнилось на мгновение, как летчики окружили его со всех сторон, едва он выбрался из кабины. Он пристально вглядывался тогда в лица товарищей, стараясь выяснить, догадались ли они, что он не просто заблудился, а потерял пространственную ориентировку.

Нет, теперь всё будет по-иному. И он ни на секунду не выпускал из поля зрения приборы, сличал их показания, анализировал. Словом, работал.

Где-то впереди всё время вспыхивали молнии и сильные грозовые разряды сотрясали воздух.

Пришлось выключить радио и радиолокационную аппаратуру, и теперь летчики могли полагаться только на себя. Работая, они следили за состоянием отдельных силовых узлов самолета, за плоскостями, которые тонко вибрировали.

Обследование нужного района продолжалось минут сорок. Летчики уже было отчаялись найти затерявшееся среди необозримых просторов моря крохотное суденышко, но на корабле заметили самолет, и вот темный полог неба вспороло несколько красных ракет.

Через минуту «спарка» уже сделала круг над тем местом, где дрейфовал сейнер. Уваров снова на некоторое время включил рацию и попросил запеленговать самолет.

Обнаружить, что произошло на траулере, летчикам не удалось, зато все указания метеоролога они выполнили успешно.

— Всё! — сказал наконец Уваров. — Двигаем на аэродром.

Стахов расправил онемевшие плечи и стал менять курс полета. Теперь ему хотелось как можно скорее попасть домой.

На мгновение он представил себе, как товарищи встречают их самолет. Что ж, ему не стыдно будет поглядеть в глаза однополчанам. После этого успешного полета Турбай, надо надеяться, допустит его к самостоятельным полетам в сложных условиях.

Впрочем, сейчас не время об этом думать.

Стахов сделал последний разворот, и в это время где-то над ухом так сильно грохнуло, что он невольно весь сжался и закрыл глаза. Но даже сквозь сомкнутые веки летчик почувствовал блеск молнии. А потом сделалось так темно, будто ему завязали глаза. Он даже не сразу заметил, как загорелась красная сигнальная лампочка на пульте управления.

— Внимание! — услышал Стахов голос Уварова. — Горит двигатель!

Стахов посмотрел в перископ и увидел выбивавшиеся из-под серебристой обшивки языки пламени, а за хвостом — полосу дыма.