Андрей Бондаренко - Седое золото

А потом присмотрелся — и правда, береговая линия, еле видимая вдали, начала плавно стираться зигзагами, как будто и впрямь — бежала. Вот и мыс Морье растворился, и маяк береговой пропал куда-то. Впереди, до самой линии горизонта, — только снежные торосы.

Обернулся Ник назад: и линия береговая, и маяк находились позади, где быть им совсем не полагалось. И сиреневое всё какое-то, ненатуральное.

Остановились, понятное дело, перекурили.

Не помогло. Продолжались разнообразные безобразия.

Был один маяк, потом стало два, три, десять — надоело считать, плюнули.

Потом глядь, слева, вдалеке, параллельным с ними курсом двигалось океанское судно — большое, только сиреневое, фиолетовые блики от иллюминаторов рассыпались во все стороны веером. Красиво — до жути.

Красота красотой, а к дому двигаться надо! Решили миражам тем не верить, а курс держать согласно здравому смыслу, то есть — по компасу.

— Плохо это, — неожиданно помрачнел Ротмистр. — Совсем плохо. Мне год назад цыганка одна, древняя такая, на Московском вокзале предсказала: "Бойся миражей сиреневых! Они с твоей смертью рядом ходят!" Чего делать-то теперь? Не хочется мне помирать!

Успокоил его Ник как мог, посмеялся даже над такой глупостью.

— Что тут сделаешь? — Ротмистр вздохнул смущённо. — Мы, гусары, верим во всякое: и в приметы, и в предсказания. Так уж повелось, не нами придумано. Думаешь — пронесёт на этот раз?

Через час из-за очередного тороса показались три мужика. Обычные мужики, только сиреневые, опять же. До них метров двести было, шли в том же направлении.

Неожиданно у мужиков пропали головы, а ещё через минуту — одни только ноги брели куда-то обреченно, чуть погодя и вовсе никого не было впереди, только торосы голубоватые.

В небе, прямо у Ника над головой, медленно и совершенно бесшумно пролетел сиреневый самолёт — гигантский кукурузник. За штурвалом располагался сиреневый улыбчивый лётчик, рукой ещё помахал, сволочь!

Конец света какой-то. Бред пьяного телёнка в чукотской тундре, на исходе ночи полярной.

Неожиданно всё прекратилось: сиреневые облака ушли куда-то, оптический обман прервался — надолго ли?

Впереди, уже недалеко совсем, берег с маяком, позади — трое давешних мужиков безголовых, но сейчас — с головами. Догнали постепенно.

— Видали? — заорал идущий первым молодой краснощёкий здоровяк в овчинном тулупе. — Миражи-то в этом году какие — просто блеск! Сахара знаменитая, к такой-то матери, отдыхает. Вас, ребята, кстати, сперва шестнадцать было, потом — восемь, четыре, а теперь вот — двое. Вы-то хоть — настоящие?

— Да вы сами ещё недавно без голов вовсе разгуливали, что тот всадник в пампасах, — парировал Ротмистр.

Дальше вместе уже пошли. Вояками те мужики оказались, из зенитного подразделения, что располагалось севернее пансионата. У них, видите ли, проходил чемпионат части по подлёдной рыбалке, аж двенадцать человек участие в нём принимали, да вот остальные девять затерялись где-то, в весенних миражах …

К берегу подошли, тут тропа раздваивалась. Мужикам — направо, вдоль берега шлёндать ещё километра два. Нику с Ротмистром — прямо, до базы метров четыреста оставалось всего, по мелколесью сосновому.

Распрощались с зенитчиками, разошлись в разные стороны.

Солнце опять собралось на боковую, укутавшись в одеяло облаков. К холодам — надо думать. Стая соек торопливо перепорхнула через тропу. Дятел где-то застучал, лениво так, словно бы нехотя.

Или — не дятел?

Макушку Ника что-то обожгло, тёплое за шиворот закапало. Да какой, к чертям свинячим — дятел? Это же выстрелы!

Упал Ник в ближайший сугроб, из левого верхнего кармана выхватил ракетницу, вверх направил, на курок нажал. Ракетницу за пазуху запихал — казённое имущество всё-таки, достал браунинг, только вот стрелять-то куда? Тишина вокруг.

Недолго тишина продержалась — взвыла неистово сирена на базе, даже уши заложило, следовательно, и подмога скоро прибудет.

Полежал Ник в сугробе пару минут, шапку сбросил, приложил к ране горсть снега.

Ерунда — по касательной прошло.

Выглянул из сугроба — что там с Ротмистром?

Матвей лежал в десяти метрах, скорчившись как-то странно, будто обиженный ребёнок.

Подполз к нему Ник, ладонь к губам приложил — нет, не дышит.

Стал щёки растирать снегом, вроде задышал малец, заворочался, глаза открыл.

— Никита, — зашептал горячо, — видел я этот туннель чёрный, с белым пятном в конце… Видел… Вот только — не выбраться мне оттуда, не судьба… Ты, это, если Дениса Давыдова увидишь… как-нибудь… то расскажи ему… обо мне…

Прошептал и умер…

Закрыл Ник мальчишке глаза, сел на подтаявший снег да и завыл протяжно — в унисон с сиреной базы.

Мальчишку-то — за что? Понятное дело, что большие дяди в свои игры играют: жильное золото, переносы во времени, войны предстоящие, плащи и кинжалы в ассортименте. Всё это понятно, до рвоты.

Но мальчишка-то — при чём здесь? Жил себе — не тужил, в институте учился, мечтал о дальних странствиях, на гитаре тренькал…

Суки вы все драные, ненасытные!

Курчавый в срочном порядке усилил охрану базы: два взвода солдатиков прибыло с Ливановым во главе, откуда-то даже парочка танков подтянулась. Прочесали солдаты всю округу, но никого не нашли, только следы нечёткие обнаружились в сосняке да на льду Ладоги, уже в отдалении от пансионата, — свежие колеи от мотонарт.

Опять ушёл, гадёныш, сделал своё дело чёрное и растворился в миражах!

Оперативно провели эвакуацию: буровой станок быстро разобрали, его составные части и отдельные детали сложили в специальные, заранее пронумерованные ящики, потом подошёл целый караван полуторок, загрузились всяким разным, что могло пригодиться в долгом путешествии.

Прибыли под надёжной охраной на окраину посёлка Сиверский, где находился военный аэродром.

— Даю вводную, — объяснил капитан. — Отсюда и полетим. Вообще, по первоначальному плану, мы должны были добираться до Владивостока на поезде. Дальше — судном до Магадана, там расположен наш оперативный штаб. Но после всех этих нападений и проколов решение изменено: дальше полетим — вдоль береговой линии Северо-Ледовитого океана. Ленинград — Архангельск — Нарьян-Мар — пара аэродромов военных — Магадан. Для конспирации. Может, и удастся сбить врага со следа. Нам правительство выделило самолёты самые современные: те, приземистые, — это АНТ-4, а вот этот, длинный, — американского производства, «Флейстер». Приказываю всякие ненужные разговоры отставить! Через неделю вылетаем. Всем подобрать тёплую одежду, экипироваться в соответствии с климатическими условиями маршрута. Расписание лётное — кто на каком самолёте летит, — у старшего лейтенанта Ливанова. Извольте ознакомиться…