Андрей Бондаренко - Седое золото

Тундра, как ветреная красавица, перекрасилась в очередной раз.

Пахло сладковатым смрадом: всё пространство, сколько хватало взгляда, было усеяно трупами животных. В основном — леммингов, но попадались тушки песцов, евражков.

Неподалёку обнаружился наполовину обглоданный череп с большими, закрученными в крутую спираль рогами. Похоже, это горный баран — так и не успел убежать от Рыжей Смерти…

— Вот она — Мёртвая Тундра, — негромко проговорила Айна, не отрывая глаз от печального пейзажа. — Нельзя людям по Мёртвой Тундре ходить. Нельзя. Шаманы говорят — худо будет.

— Так мы и не пойдём, — невесело отшутился Сизый. — Мы поедем! А это совсем уже другое дело, поэтому всё хорошо и сладится.

А Ник смотрел в обратную сторону, про себя с прощался рекой:

"Прощай, Паляваам-братишка! Спасибо тебе за всё, выручал ты меня много раз. Спасибо тебе! Не знаю, свидимся ли когда? Удастся ли ещё порыбачить на твоих берегах? А пока — прощай, не держи зла, если что не так!"

Часа четыре ехали без остановок. Суммарно километров сто двадцать проехали, но, если расстояние по прямой линии посчитать, то от места старта отдалились всего километров на пятьдесят.

Приходилось постоянно лавировать, выписывая замысловатые фигуры по неровной поверхности тундры. Прошедший недавно ливень оставил везде свои невесёлые следы: местами сильные струи воды размыли почву, образовав сеть небольших оврагов, часто попадались сильно заболоченные участки. Несколько раз даже приходилось выталкивать застрявший в болотистой грязи автомобиль, подкладывая под колёса тоненькие берёзовые и ольховые ветки.

Давно Ник не сидел за рулём — навалилась усталость, занемела поясница.

Выбрав относительно сухое место, он остановил машину и заглушил двигатель.

Вокруг царствовала абсолютная тишина.

Абсолютная: без противного писка вездесущей мошкары и щебетания мелких птах, даже ветер не шелестел в траве — по причине отсутствия таковой.

Айна осуждающе посмотрела на безобразные следы, оставленные на теле тундры широченными колёсами «багги», недовольно покачала головой:

— Глубокие следы, плохие. Десять Больших Солнц пройдёт, пока они зарастут травой. Плохо это. Бедная тундра. Не любят её белые люди.

Добавила несколько слов на чукотском, явно ругательных, и пошла быстрым шагом в сторону ближайшего холма.

— Куда это она направилась? — забеспокоился Ник.

— Да просто по нужде отошла, — успокоил Сизый.

Ник непонимающе пожал плечами: такими условностями чукчанка до этого всегда пренебрегала, отходила метров на тридцать в сторону, да и делала преспокойно, никого не стесняясь, свои дела. В суматохе постоянно мелькающих событий на такие мелочи никто и внимания не обращал.

Лёха охотно пояснил:

— Это я с ней небольшую политинформацию провёл — о порядках и обычаях Большой Земли. В том числе и о том, чего надо стесняться, чего делать никогда не следует, чтобы впросак не попасть. Молодец, всё на лету схватывает! Мы с ней ещё позанимаемся — разными политесами…

Из сухих веток куруманника развели маленький костерок, немного перекусили вяленой моржатиной и китовым салом.

Сизый из канистры в алюминиевую кружку воды набулькал — до половины, с фляжки открутил колпачок, спирта добавил — до краёв.

— Предлагаю выпить — за начало нашего славного автопробега! Героического насквозь, ясен пень!

Ник не возражал: если с устатку да по чуть-чуть, то когда оно мешало?

Выпили по очереди, рукавами кухлянок занюхали.

— А славная мне голубка досталась, — заявил чуть-чуть захмелевший Лёха, махнув рукой в сторону холма.

Там, на самой вершине, стояла Айна, наблюдая в подзорную трубу за ближайшими окрестностями. Ник даже залюбовался гибкой и грациозной фигурой девушки, впрочем, и не девушки уже.

— Повезло мне, — продолжал беззастенчиво хвастать Сизый. — Умненькая, смазливая, а темперамент какой — словами не описать! И обучается быстро всяким штукам — вдумчиво и старательно. Так что, начальник, завидуй мне!

— Ты лучше мне объясни другое, — начал Ник давно уже задуманный разговор. Всё откладывал: то одно, то другое. А тут, вроде, окошко в делах и заботах образовалось, можно и прояснить некоторые странности и непонятки. — Никак я не могу понять, почему это ты так легко согласился на Курчавого работать, в «Азимут» вписаться. Ну вот никак не могу. Авторитет, вор в законе, «смотрящий», и вдруг — снюхался с легавыми. Причём сразу согласился на всё, даже уговаривать не пришлось. В чём тут разгадка шарады, объясни мне. А то уже устал я — теряться в догадках.

Сизый сразу перестал улыбаться, посерьёзнел, старательно покатал морщины по лбу. Минуты две молчал, прежде чем ответить:

— Можно было бы легко, командир, отмазаться, на тормозах спустить эту тему. Мол, испугался, что шлёпнут — в случае моего отказа. Вот испугался, поэтому и согласился, точка. Такие мысли тоже были, пень ясный, о том, что шлёпнуть могут. Но не это главное. Совсем не это. Понимаешь, скука и однообразие надоели. У «законников» вся жизнь на долгие годы вперёд расписана. Того нельзя, этого нельзя. Квартиры своей иметь нельзя, дома. Только мелкие вещи можно: одежду там, обувь, бритву с помазком. Всё время надо только об общаке заботиться: собрал со всех доли малые, калым так сказать, потратил на необходимые нужды, перед сообществом отчитался. И так — по кругу. А ещё постоянно чморить кого-нибудь надо — по делу и без. Даже если некого и не за что. Обязан «смотрящий» чморить, иначе какой из него авторитет? Ну, ещё раз в два месяца полагается кому-нибудь из непокорных, или просто крысятнику, пойманному на тёплом, перо в бок вставлять. Надоело мне жить по этим… как же их?

— Стереотипам, — подсказал Ник.

— Точно, именно по ним. Да и не живут «смотрящие» долго. Пока со здоровьем всё нормально и силы есть, то ещё ничего. А полтинник когда разменял? Глаз замыливается, молодёжь наглая начинает поджимать. Так все и ждут, когда ты косяков знатных накосячишь, чтобы всей стаей броситься и порвать — на части мелкие.

— Знакомая сентенция, — согласился Ник. — "Акела промахнулся" называется.

— С Акелой твоим незнаком, — продолжил изливать душу Сизый. — А с «промахнуться» ты, начальник, в самую точку попал. Давно я уже стал задумываться о том, чтобы соскочить с этого безнадёжного дела, другую жизнь начать. А тут капитан Курчавый со своим предложением подъехал, мол: "Хорошие боевики — они всегда нужны, во все времена. Россия — страна большая. Значит, и проблемы всегда большие возникать будут. И решить эти проблемы не всегда будет можно… э-э…"

— Адекватными методами.

— Да, правильно. И ещё сказал тогда, мол: "Хорошие боевики — достояние всей нации. Государство о них заботится, жильё бесплатное предоставляет, приличное денежное содержание". Почёт и всеобщее уважение, опять же. Я и подумал тогда — а почему бы и нет? Нормальная профессия. И всё равно, кто там у власти находится: сегодня Сталин — на него работаем, завтра другой авторитет страну под себя подомнёт — на этого. Главное: своё дело исполнять хорошо, без косяков то есть. Крутые… э-э…