Андрей Бондаренко - Серебряный бумеранг

— Меня зовут Карлитос, — представился «карточный шулер», нежно и трепетно поглаживая коленку юной брюнетки. — Ваши имена, сеньоры, мне уже известны. Соратник Иван вкратце рассказал о произошедшем неприятном инциденте. Надеюсь, речь идёт только о случайном и досадном недоразумении?

— Именно так, каудильо, именно так! — важно объявил Саня. — Недоразуменье, недопонимание, не более того! Мой друг, сеньор Оскар Рамос, верный соратник генерала Франко, приехал в Аргентину только несколько дней назад, и ещё не знает, м-м, некоторых тонкостей нашей сегодняшней действительности. Он просто защищался…. Надеюсь, что все, м-м, юные соратники, живы? Сеньор Оскар, передайте, пожалуйста, каудильо Карлитосу верительные письма от дона Франко!

Денис подошёл к письменному столу, вынул из-за пазухи плотный коричневый конверт, положил его перед «шулером», вернулся на своё место.

Карлитос, явно польщённый термином «каудильо», открыл конверт, небрежно достал несколько листов мелованной бумаги, углубился в чтение…

Женский голос, дрожащий и звонкий, прозвучал среди установившейся тишины совершенно неожиданно, заставив непроизвольно вздрогнуть всех присутствующих:

— Оскар! Моё сердце! Бог ты мой, сколько лет прошло! Это же я, Анхен Мюллер! Вспомнил? Шпицберген, вечные голубые льды, белые медведи.… Сколько же этих белых монстров мы тогда застрелили с тобой! А русского диверсанта помнишь? Помнишь, как мы его пытали — раскалённым железом? Как же он кричал! О Боже, как он кричал, я всё помню…

Внешне Денис остался абсолютно спокойным, а вот внутри…

Внутри у него всё кипело от праведного и справедливого гнева, внутренний голос неустанно, но абсолютно неслышно для окружающих, громко выкрикивал одну за другой изощрённые ругательные тирады — на всех известных Денису языках…

Нет, ну надо же! Многочисленные убитые ими белые медведи? Белые монстры? Запытанный до смерти раскалённым железом пойманный русский диверсант???

Он всегда и с должным уважением относился к людям, наделённым буйной и раскованной фантазией…. Но всему же должны существовать разумные пределы! Нельзя же вот так, без всяких предупреждений, выдавать такие необъяснимые перлы, лишенные даже малейших следов элементарной логики!

Денис, словно вспомнив что-то очень важное, сильно хлопнул ладонью по лбу, широко улыбнулся и незамедлительно распахнул свои объятия:

— Милая Анхен! Как же вас можно забыть? Ваши ноги — сплошное совершенство! Давайте я вас крепко-крепко обниму! Как же, как же, белые медведи…. Вы так любили завтракать их парной печенью, обмакивая маленькие кусочки в таз с ещё дымящейся кровью…. А этот несносный русский! Конечно же, помню: вы же тогда, кажется, выковыряли бедняге ржавым медицинским пинцетом правый глаз и скормили его своей любимой кошечке?

Последовала сцена бурных объятий, многочисленных взаимных поцелуев в щёки, звонких восклицаний на испанском и немецком языках…

Почтенная публика, наблюдавшая за этой дурацкой импровизацией, пребывала в лёгком шоке. Вождь Карлитос застыл с широко открытым ртом, напрочь позабыв о важных письмах уважаемого генерала Франко. Черноволосая красавица принялась громко икать, часто-часто моргая длиннющими ресницами. А Иван грозно нахмурился и стал очень похож на одного кровожадного мавра — по имени Отелло. Только один Крест сохранял полную внешнюю невозмутимость, нещадно трясясь про себя от приступа гомерического смеха…

Анхен первой надоело заниматься таким низкопробным лицедейством, она, сильно упершись Денису острыми кулачками в грудь, ловко выбралась из его объятий и нежно обратилась к Ивану, спеша пресечь наметившуюся вспышку бурной ревности:

— Чико, перестань так грозно хмурить свои шикарные чёрные брови, тебе это совершенно не идёт! Мы с доном Оскаром только давнишние боевые друзья, не более того…. Честное благородное слово! Он же у нас ревностный поклонник каудильо Франко, а генерал — весьма известный поборник крепких моральных устоев и нетленных семейных ценностей…. Так что, успокойся и спрячь глупую ревность в одно всем нам, взрослым людям, хорошо известное место. Вождь Карлитос, я полностью ручаюсь за этого человека! Сеньор Оскар Рамос — очень достойный кабальеро, настоящий идальго, потомственный гаучо и всё такое прочее…

Карлитос, старая недоверчивая сука, всё же дочитал до конца верительные грамоты Дениса, после чего скупо улыбнулся и ударился в долгий и нудный инструктаж:

— Ваше прошлое, уважаемый сеньор Рамос, безупречно. Это надо прямо и откровенно признать! Но, настоящее? Вы, как я понимаю, решили стать новым гражданином нашей прекрасной Аргентины? А это накладывает особый отпечаток, так сказать, выдвигает дополнительные требования — к моральным качествам кандидата…. Поэтому позволю себе несколько важных советов. Перво-наперво, если к вам на улице подходят некие милые молодые люди и обращаются с искренним приветствием: — «Бог и Родина!», то вы должны также проникновенно ответить: — «Родина и Бог!». Тогда эти молодые люди будут знать, что перед ними находится настоящий патриот, а ни какой-нибудь там вшивый безбожник-социалист…. И, второе, генерал Франсиско Франко — человек, заслуживающий определённое уважение. Но только для знающих, мыслящих, взрослых людей. Горячая же молодёжь относится к нему несколько прохладно, что тут поделаешь…. Вы не хотите расставаться со значком, на котором изображён ваш любимый кумир? Что же, это ваше право! Приверженность своим давним идеалам — дело, безусловно, почётное и правильное…. Но надо иногда задумываться и об элементарной личной безопасности. Не так ли? Поэтому, вот мой вам совет: рядом со своим значком разместите на лацкане плаща ещё один — с изображением уважаемых в Аргентине людей. Например, дона Хуана Перрона, или его покойной жены Эвиты, подойдёт и портрет Римского Папы, достославного Пия Двенадцатого…. Главное, чтобы знаки с изображением этих особ были бы визуально раза в два больше, чем знак с профилем вашего любимца. Это просто дружеский совет…. Но, если вы им воспользуетесь, то убережётесь от многих значительных неприятностей!

— Не совсем так! — непочтительно встрял Крест. — Молодых коммунистов, социалистов, троцкистов и анархистов рекомендуемые вами, уважаемый вождь Карлитос, значки, могут также спровоцировать на необдуманные действия — с весьма печальными последствиями…

— Тут уж ничего не поделаешь! — местечковый фюрер широко развёл руки в стороны. — Это Аргентина, мой милый дон Оскар, Аргентина, привыкайте…

Разговоры на общие темы, связанные, так или иначе, с политическими мировоззрениями, продолжались ещё минут десять-пятнадцать, после чего началась самая заурядная попойка.