Глеб Исаев - Cvan-65, Книга 2

Историю свою Борис Козин рассказал Сергею уже после. А тогда лишь благодарно кивнул головой вступившемуся за него хмурому здоровяку и внимательно глянул, запоминая.

- Что сказать, везет мне на соседей, - дернул шрамом Ильин, выслушав рассказ. Как ни странно, сел антиквар с международным именем, имевший двойное гражданство, именно за свое происхождение. Гражданин России и Израиля, живший последнее время в Хайфе, приехавший по делам в Москву, и знать не знал, что как раз в то же время в Иерусалиме закончился скоротечный процесс над пожилой гражданкой, вывезшей из страны предков свою внучку. Старуха, воспитанная на истинно российском пренебрежении к законам, доставила девочку к дочери и со спокойной совестью вернулась в Израиль. Где и была успешно арестована за киднеппинг.

Дело, впрочем, слегка мутное, завершилось для семидесятилетней россиянки шестью годами реального срока.

Евреи включили, как говорят в зоне, "дурака" и влепили бабке по всей строгости иудейского закона. Не помогло даже личное вмешательство Российского президента, позвонившего самой премьерше земли обетованной.

Получив от израильского правосудия обидный щелчок по носу "гарант" тяжело посопел, но промолчал, а вот окружающие его клерки поняли все как нужно. Потому и оказался купивший вещь абсолютно законно Борис вмазанным в криминал по самые уши. Российская фемида глумливо поправила повязку и отвесила успешному предпринимателю его "шестерку". Хотя, учитывая реалии израильской и российской зоны, могли бы ограничиться и годом.

- Хотят по закону, пусть будет по закону, - удовлетворенно протянуло первое лицо в государстве, бегло просмотрев гневную петицию МИДа Израиля. - Закон есть закон. А земля - она круглая, - обронил он, закрывая папку с принесенными ему на доклад "минюстовскими" документами.

Дошел ли намек до адресата, Борис так и не узнал, так же, впрочем, как и истинную причину краха своей карьеры. Именно краха, поскольку нет для антиквара худшего наказания, чем оказаться замешанным в криминал. Тут уж срабатывает старый принцип: "То ли он украл, то ли у него, однако, виноват".

Разрушилась и наработанная за многие годы репутация, потеряны клиенты, сорвались многотысячные сделки.

Поставленный на малоинтеллигентную должность кочегара, первое время антиквар старался сохранить благодушие, но, в конце концов, "поплыл", и не окажись рядом Сергея, кто знает, мог и вовсе потерять себя в жестоком арестантском мире. Однако, благодаря неразговорчивому соседу, оклемался, отыскал смысл в жизни и ожил.

Провожал антиквар получившего вовсе нежданное "УДО" Сергея с явным огорчением. Повздыхал от невозможности помочь с деньгами и сунул ему в руку кусок бумаги с телефоном своего сибирского контрагента.

Торговец из далекого города был должен Борису смешную по тем, до лагерным, временам антиквара сумму в три тысячи евро.

- Позвони ему, - предложил напарник, авось побоится терять имя и деньги отдаст. - А я его предупрежу.

Зная менталитет российских бизнесменов несколько лучше, Сергей недоверчиво хмыкнул и про клочок бумаги благополучно забыл. А тут вот вдруг вспомнил.

"Почему не рискнуть? Хоть на первое время... - решительно заключил он. - За спрос не бьют. Попробую".

Решив попить чаю, потянулся к стоящей в ногах сумке и зацепил рукой мешок. "Глянуть хоть, что там?" - от нечего делать рассудил Ильин. Развязал туго затянутый узел и, покопавшись в пыльном нутре, вынул первое, что попалось в руку.

Завернутая в старый, пожелтевший газетный лист фигурка птицы.

- Хм, - покрутил в ладони настороженно задравшую голову задорную сороку. Миниатюрная фарфоровая безделушка показалась ему совершенно невесомой.

Попытался стереть толстый слой жирной пыли с глазировки, но убедился в безуспешности затеи.

Аккуратно перевернул игрушку, глянув донышко. "Нерусская? - сумел прочитать выдавленную надпись исследователь. - Надо же, какой-то Карнер? Т. Терри, или еще как?"

Куда больше удивило его то, что остальная часть донышка оказалась заклеена такой же старой, что и использованная для упаковки, газетной бумагой.

Сергей прищурился, прочитал на измазанном закостеневшим клеем обрывке слово " компартия" и усмехнулся: "Ну, без партии тогда никуда. И зачем понадобилось портить вещь? Может, чтобы полировку не портить, или для устойчивости?"

Осторожно поставил веселую фигурку на столик. Мелькнул сквозь полуприкрытые занавески лучик закатного солнца, осветив фарфоровую статуэтку.

Ильин подпер щеку ладонью и покосился на спящих соседей. Сергею стало неловко, что простоватые тетки могут застать его за этим занятием.

Порылся в мешке и зацепил другой, попавшийся под руку, сверток. Этот, похоже, не разворачивал даже сам неудачливый наследник. Газета, ставшая почти пергаментно жесткой от долгого хранения, никак не желала разворачиваться, наконец, вынул из бумажного плена новую статуэтку.

Эта была совсем другого плана.

Расслабленно замерший фехтовальщик в коротких спортивных штанах до колен, с длинной опасно тонкой рапирой в безвольной руке.

Сергей опасливо провел пальцем по гладкому, идеально похожему на мрамор, обнаженному плечу атлета.

Опустил рядом с чужеродно изящной, на фоне уродливых штампованных подстаканников МПСа, фигуркой сороки.

"Возможно, я совсем ничего не понимаю, - рассудил он, - но если это такая же штамповка, как эти жестянки, то я, действительно, полный профан".

Вздрогнул, услышав, как заворочалась на верхней полке соседка, и осторожно завернул поделки обратно в газету.

Рассматривать остальные приобретения, которых, судя по всему, было еще изрядно, не стал. И место не то, и вообще.

Уже вовсе не так, как прежде, а бережно и аккуратно спрятал фигурки в мешок. Поднял полку и пристроил тару в угол.

Глянул на испачканные в пыли ладони и отправился в туалет. "Заодно можно и покурить", - обрадовался возможности скрасить время пассажир, протискиваясь мимо гомонящих в проходе азиатов-мешочников.

Сырая сигарета гореть не хотела. Сергей покрутил в пальцах тлеющую сизым дымком Яву, прикидывая, стоит ли мучиться с этой, или имеет смысл достать из мятой желто-золотистой пачки новую. Принять решение помешал звук отрывающейся двери.

"Опять, - расстроенно вздохнул пассажир, вспомнив шумную компанию перегонщиков из соседнего купе.

Лихая компания возвращались из своего турне в далекий приморский город.

Скупая на Владивостокской барахолке праворульные иномарки, от которых рачительные японцы избавлялись, сплавляя в страну северного соседа, перегонщики чувствовали себя среди нищего, по их понятиям, контингента плацкартного вагона истинными королями.