Глеб Голубев - Искатель. 1971. Выпуск №5

Я наклонился к собеседнику и сказал ему конфиденциально:

— Ты, мой милый Илиев, лжесвидетель.

Он пытался возразить, но я остановил его жестом и так же конфиденциально добавил:

— А лжесвидетельство карается по статье 222, параграф первый уголовного кодекса.

— Но, товарищ инспектор, какой мне смысл…

— Это тебе лучше знать. У меня на сей счет свое мнение.

Илиев молчал. Я поднялся, закурил, потом поставил ногу на скамейку и снова наклонился к Илиеву:

— Ты солгал, Илиев. И не раз. Ты говорил мне, например, что давно уже не видел Танева.

Илиев опустил глаза долу.

— А я установил, что около месяца назад ты пригнал машину Танева на технический осмотр. Кто передал тебе машину? Как? По телефону?

— Ее пригнал двоюродный брат Танева, — пробормотал Илиев.

— Неправда. Танев приезжал сам. А вчера после обеда кто был у вас? Двоюродный брат Танева или он?

— Никого не было… — прошептал Илиев.

— И снова неправда. Ты продолжаешь лжесвидетельствовать. К твоему сведению, я установил, еще кое-что. Около месяца назад Танев сделал попытку убить Медарова. Он пытался совершить это через третье лицо. Второе покушение было удачным, и совершил он его, наверное, тоже через третье лицо. А поскольку никто из героев, причастных к этой истории, этим третьим лицом быть не может, то, выходит, факты против тебя.

Илиев быстро поднял голову, совершенно ошарашенный моими словами.

— К смерти Медарова я не причастен! Не причастен…

— Возможно. Это мы выясним. Но, запутавшись во лжи, не рассчитывай выйти сухим из воды.

— К смерти Медарова я не имею никакого отношения, — умоляюще говорил Илиев.

— Имеешь или нет, докажут факты. А теперь рассказывай, пока ты еще на свежем воздухе и на свободе. Ну рассказывай!

Илиев снова поднял на меня глаза, полные страха:

— Я боюсь!

Я вздохнул, разводя руками:

— Вот тебе и на! Кого ты боишься? Меня? Нас? Власти?

— Танева боюсь, — пробормотал Илиев, озираясь.

— И еще оглядываешься… — заметил я. — Не подстерегает ли тебя кто-нибудь в кустах? Эх ты! Есть, выходит, люди, для которых и двадцати лет недостаточно, чтобы понять, что они завоевали свободу и им ничто больше не угрожает.

Илиев как будто успокоился, но все еще оглядывался.

— Да в своем ли ты уме? — спросил я. — С одной стороны — мы, страна, твоя страна, а с другой — подонок Танев… И ты боишься этого подонка!

— Он не один… — объяснил Илиев. — Он все время повторял мне об этом… Говорил, что у него есть люди, которые немедленно ликвидируют меня, если он пострадает по моей вине… И я уверен, что они есть. Он всегда водился с разными сомнительными типами. Еще тогда, до Девятого сентября…

Сигарета обожгла мне пальцы. Я закурил новую и бросил окурок на дорожку.

— Послушай, Илиев: мы лучше знаем, когда и с кем водился Танев. У нас есть список всех его людей. Должен сказать тебе, что в основном это список покойников… А те немногие, что остались, притаились в своих норах тише воды и ниже травы… Танев — один. Понимаешь, совсем один! И только потому, что он остался один, он искал человека вроде тебя, чтобы запугать и использовать в своих целях.

— Танев не использовал меня, — механически проговорил Илиев, — я не человек Танева…

— Но ведь Танев был у тебя вчера. И ты это скрыл от меня. «Жена, — говорил ты, — так сильно надушилась». Был у тебя вчера Танев или не был?

— Был… — так тихо прошептал Илиев, что я едва услышал.

— Зачем приходил?

— Спрашивал, где Медаров.

— Гм… Притворялся, будто не знает, что Медаров мертв.

Илиев кивнул.

— А ты что ответил?

— Сказал, что к нам приходили и сообщили, будто Медаров умер от разрыва сердца.

— Именно так и сказал?

— Да, так.

— А еще что?

— Потом Танев спросил, не приходил ли ко мне кто-нибудь из милиции. Я ответил, что никто не приходил.

— Хорошо еще, что догадался так ответить. Дальше?

— Больше ничего. Танев опять предупредил меня, чтобы я ни слова не проронил о том, что видел его в последнее время. Нагнал на меня страху и ушел.

— И поэтому ты продолжаешь врать мне и покрывать Танева?

— Я не человек Танева… — стоял на своем Илиев.

— Ты мог и не принимать непосредственного участия… Хватит и того, что молчал. Молчание, Илиев, золото, но в некоторых случаях — страшная вина. Так произошло с тобой. Теперь ты должен искупить свою вину. Поэтому рассказывай все с самого начала!

— Начиная с процесса? — испуганно спросил Илиев.

— Нет, не с процесса. Мы начнем с Девятого сентября. Или даже раньше: с «Кометы» и до наших дней…

— О «Комете» я уже рассказывал… — напомнил Илиев.

— Ты рассказал всего одну треть. А меня интересует все. И смотри мне, терпение, о котором я говорил, имеет границы. Ну выкладывай!

— Главным в «Комете», — глухо начал Илиев, — был Костов. Он был очень богат, имел связи с влиятельными людьми и гитлеровцами. Танева — дальнего родственника Костова — сначала только для вида записали компаньоном, чтобы придать конторе видимость акционерного общества. Но в течение последних двух лет гитлеровцы особенно тесно сотрудничали как раз с ним…

— Как сотрудничали?

— Ну всю эту фирму «Комета» слепили, очевидно, для того, чтобы скрыть злодеяния гестапо. Тогда-то Танев и стал чуть ли не первым человеком. Через него устанавливались все связи. Он оказался самым хитрым, самым ловким из всех троих. Недаром Костов и Медаров побаивались его. Отсюда видно, что Танев стал важной персоной. Нажил кучу денег… Потом эта история с бегством Костова… Потом…

— Подожди-ка, Илиев, — перебил я его. — И запомни: предупреждаю тебя в последний раз! Если ты все еще боишься Танева, то должен тебе сказать, что ты боишься не того, кого следует! Посмотри на меня!

Илиев испуганно поднял глаза.

— «История с бегством Костова»… — повторил я. — Вот о ней и рассказывай! И как можно подробнее! Ты был при этом!

Я проговорил последнюю фразу так уверенно, будто действительно знал, что говорю. Но иногда следует довериться интуиции.

Илиев виновато и очень тихо прошептал:

— Был…

Дальнейший нажим уже не нужен. Кто сказал «был», тот скажет и остальное. Я откинулся на спинку скамейки и с облегчением сдвинул шляпу на затылок. Вокруг идет обычная жизнь завода. Приезжают и уезжают грузовики, из дверей дирекции выходят люди, оживленно переговариваясь между собой, несколько человек суетятся вокруг лежащего на земле громадного плаката «Выполним досрочно…». Призыв, очевидно, повесят на фасаде здания. А тем временем Илиев рассказывает мне о вещах, далеких от сегодняшней жизни завода.

— Была ночь седьмого сентября. Слышим, завыла сирена. Бросились в убежище. Костов переоборудовал подвал дачи в убежище… Как только Танев открыл его и мы вошли, стало ясно, что Костов удрал. Сейф, где все трое хранили деньги, был раскрыт и пуст. Это был старый большой сейф во всю стену. Открывался он тремя разными ключами. У каждого из «Кометы» был только один ключ, но Костов открыл его. Очевидно, он сумел изготовить дубликаты, пройдоха!.. «Ты видишь, что он нам подстроил, паскуда! — воскликнул Танев и приказал мне: — Илья, заводи «мерседес». Я вывел машину из гаража. Медаров и Танев стояли посреди двора и о чем-то договаривались. Увидев, что я готов, вскочили на заднее сиденье, и Танев крикнул: «Давай в Божуриште! Прямо через Банкя и мигом». — «Не могу быстро без фар», — говорю. «Тогда включай фары, черт побери!» — «В нас будут стрелять», — сказал я. «Включай, говорю тебе, пока я сам не начал стрелять». Я включил подфарники — что поделаешь? — и мы помчались. Из их разговора я понял, что Костов решил удрать на немецком самолете. В последнее время они только об этом и говорили: бежать или еще выждать, а если бежать, то как договориться с немцами… Мы проскочили Горную Баню и направились к Банкя. Шоссе было разбито, но Танев все толкал меня в спину: «Быстрее, быстрее!» Оставили позади и Банкя. Только выехали из села, как заметили вдали свет фар. «Если это «опель» Костова, мы его догоним, — обрадовался Танев. — Давай, Илья, нажимай на педали!» Я прибавил газу, и, проехав подъем, мы увидели впереди «опель» Костова. «Мерседес» — машина мощная, и мы быстро его догоняли. «Как только догонишь, разверни и прегради путь!» — скомандовал Танев. Я так и сделал. Только мы остановились, как Танев и Медаров выскочили из машины. «Но чтобы все было тихо», — попробовал вмешаться Медаров. «Не учи меня!» — огрызнулся Танев и побежал к «опелю». Тут я увидел, что у Танева в руках автомат…