Сергей Наумов - Искатель. 1981. Выпуск №1

— Ищем, Галина Васильевна, но приметы слабоваты.

— Разве? Я беседовал с Ольгой Павловной, она ее описала очень выразительно.

— У Валета алиби, значит, отпадает и Черныш.

Сушко задумалась. Потом, видимо, окончательно утвердившись в какой-то мысли, тряхнула каштановой гривкой.

— А вы заметили, как разительно совпадают приметы этой девицы, названные матерью потерпевшего и хозяйкой Дьякова?

— Думаете, именно она была в тот вечер на Гончарной?

— Вполне вероятно. Допустим, Дьякова в тот вечер на Гончарной не было — он в это время готовился к приему мешков от Лямина. Но девчонка могла прогуливаться по этой улице с другим. Именно это и вызвало взрыв ревности у преступника. Нож предназначался не таксисту, он стал случайной жертвой.

Я напряженно обдумываю версию следователя. Выходит, эта черноволосая красотка была сначала любовницей Валета, потом перекинулась на парня, который ранил таксиста, от него ушла тоже к кому-то… В принципе ничего невозможного тут нет — порой жизнь подбрасывает самое невероятное сцепление случайностей.

Третий час я обхожу парикмахерские нашего района. Одну за другой по намеченному плану. В каждой отзываю в подсобное помещение заведующего или старшего мастера, коротко обрисовываю суть дела. Нет, таких дураков, которые добровольно захотели бы расстаться со своими гривами и баками, им не попадалось.

В каком-то переулке неожиданно натыкаюсь на салон красоты, не отмеченный в моем плане. В маленькой уютной парикмахерской никого, пустынно и тихо. Седовласый мастер, позевывая, читал газету и страшно обрадовался нежданному клиенту.

— Вас постричь, побрить? — спрашивает он, доставая из тумбочки белоснежную простынку. Я секунду колеблюсь и решительно усаживаюсь в кресло. А что, в самом деле, пусть пострижет, заодно и поговорим.

— Постригите меня так, чтобы этого никто не заметил.

— Пожалуйста, — улыбается мастер. — Причешу и отпущу. Устраивает? — И, не дожидаясь ответа, защелкал ножницами, разрежая загустелую мою шевелюру.

Парикмахер оказался очень словоохотливым, настоящим мастером разговорного жанра. Ни на секунду не прекращая трудиться над изысканной линией моего затылка, он произнес пылкий монолог о крайностях моды:

— …Считайте меня консерватором, ретроградом, кем угодно, но вам никогда не убедить меня, что лохмы — это красиво. Вы скажете, что во мне говорит парикмахер, по милости новой моды сидящий без работы, и будете почти правы. Но то же самое я слышал от здравомыслящих людей и других профессий. А ваше мнение на этот счет?

Я вижу в зеркале веночек седых волос, окружающих блестящую лысину, лукавый взгляд усыпанных морщинками глубоких глаз. Симпатичный старикан и эрудирован весьма, с таким и поспорить приятно.

— Кое в чем, маэстро, вы правы, но, думаю, не стоит так драматизировать положение. Важно не какие волосы, а что под ними. Длинные волосы были и у Гоголя и у Белинского…

— Им я прощаю, особенно Гоголю. Но назовите мне хоть одного гривастого, который сделал бы для человечества столько же!

— Уж не считаете ли вы, что длина волос обратно пропорциональна уму? — смеюсь я.

— Безусловно! — подтверждает парикмахер. — Львиную гриву отращивают для чего? Чтобы прикрыть ослиные уши! Вот вы, сразу видно, человек неглупый, потому и носите короткую прическу.

— Спасибо, маэстро, вы очень добры, — церемонно кланяюсь я. — И все-таки мне почему-то не верится, что вы целыми днями сидите без работы.

— Слезы, а не клиентура, — безнадежно машет рукой мастер. — По сравнению с прежним временем…

— Ну вот в воскресенье, например, неужели никого не было? — приступаю я наконец к делу.

Мастер щедрой кистью намыливает мне щеки.

— В воскресенье, я отлично помню, было всего пять клиентов. Как вы думаете, могу я выполнить план с таким мизером?

— И среди пяти ни одного молодого?

Парикмахер помолчал, вспоминая.

— А вы знаете, был один. Он мне запомнился тем, что единственный из всех захотел расстаться со своей гривой… Клиент, пожалуйста, не дергайтесь, если не хотите, чтоб я вас порезал.

Я согласен уйти отсюда весь залепленный пластырем. Неужели удача?

— Он что, попросил постричь его наголо?

— Ну, до такой крайности не дошло. Я просто сделал ему нормальную, человеческую прическу. Но чем он совсем уж меня потряс, так это просьбой сбрить ему баки… Ну вот, вы опять мешаете мне работать. Что это с вами? Так спокойненько сидели и вдруг…

— Не обращайте внимания! И чем он это объяснял?

— Смешно сказать — он говорил, что баки его заставляет сбрить любимая девушка.

— Даже так? Интересно…

— Да, я тоже удивился. Такой странный каприз.

— Вы не могли бы поподробней описать его внешность?

Парикмахер сразу становится предельно серьезным.

— Простите, с кем имею честь?

Я вынимаю удостоверение, раскрываю. Мастер делает таинственное лицо, зачем-то прикрывает дверь.

— Не в обиду будь вам сказано, я сразу догадался, что сели вы в мое кресло неспроста. Почему? Поживите с мое — не будете спрашивать. Зачем деловому человеку стричься, если неделю назад он уже был в парикмахерской? Две? Ну так я нанемного ошибся. Значит, вас интересует тот юноша? Скажу вам сразу — на преступника он непохож. Во всяком случае, это не ломброзовский тип. Если он что-нибудь и сотворил, то, по всей вероятности, случайно.

— Однако скрывается от правосудия этот юнец довольно умело.

— Вы полагаете, он сбрил баки, чтобы изменить внешность? А вы знаете, очень может быть. Мне это как-то не приходило в голову.

— Что вам еще запомнилось?

— Знаете, очень заурядная внешность, не за что уцепиться глазу. Баки были единственной примечательностью. Теперь вам будет тяжелей его искать.

— Зато появилась косвенная улика. Без основательной причины с баками не расстаются. Сколько я вам должен?

— По прейскуранту — семьдесят копеек. А дальше что ваша совесть подскажет.

Я протягиваю рубль.

— Достаточно?

— О, молодой человек, у вас очень красноречивая совесть…

Неуловимым движением старый мастер опускает рубль в карман халата, нежно очищает щеточкой воротник моей куртки. Сервис на уровне мировых стандартов! И всего за тридцать копеек…

Освященный материальной заинтересованностью обряд очищения закончен. Попрощавшись, я иду к выходу.

— Постойте! — останавливает меня неуверенный голос. — Не знаю, пригодится ли это вам… От него пахло бензином… Странно — воскресный день, и костюм на нем был выходной, и галстук по последней моде. И все же я уловил запах бензина, очень слабый, едва заметный… Понимаете, он резко контрастировал с привычными парфюмерными ароматами.

— Вы думаете, это имеет отношение к его профессии?