Лев Корнешов - Зона риска

— Весной было несколько премьер в театрах, — начал припоминать Андрей. — На одной из них я был с Ниной, моей знакомой. Спектакль Гельмана «Мы, нижеподписавшиеся».

— Верно, — подтвердила Инна.

— Но я вас не заметил...

— Еще бы! Вы сидели в первых рядах партера, мы с Романом Жарковым, мягко говоря, несколько выше. Он показал на Андрея Павловича и сказал: «Видишь того парня в сером костюме? Это Крылов, журналист».

Стараясь, чтобы вопрос прозвучал мягко и безразлично, Ревмир Иванович спросил:

— А у вас, Инна, был интересный спутник?

— Мой хороший товарищ, — ответила Инна. И твердо добавила: — К нападению на Андрея Павловича он не имеет никакого отношения, уверяю вас.

Она быстро вышла из палаты, и ни Ревмир Иванович, ни Андрей не успели ничего ей сказать.

— Почему-то очень нервничает наша Инна, — постучал в задумчивости пальцами по крышке тумбочки Ревмир Иванович. — Вы знаете, почему, Андрей Павлович?

— Нет! — вполне искренне ответил Андрей.

— Откуда вы знаете Романа Жаркова?

— Меня с ним познакомила Привалова, они работают на одном заводе.

Андрей мучительно вспоминал, был ли он уже тогда знаком с Жарковым.

— В тот день, когда все случилось, вы не разговаривали по телефону с Мушкетовым или Анчишкиной?

— Дайте вспомнить... Кажется, нет.

Андрей лихорадочно обрабатывал, как говорили у них в редакции, информацию. Он хорошо помнил премьеру в театре. Как-то его приятель, поклонник точных наук, сказал, что в нынешнее быстрое время, как правило, у двух совершенно незнакомых людей обязательно найдется третий, которого они оба знают. Это, мол, экспериментально доказали на спор молодые физики-теоретики. Андрей назвал все это чепухой, ерундой и еще какими-то другими словами того же порядка. Нет, убеждал приятель, под анекдотическое утверждение подведена теоретическая база, можно проверить. Они стояли на тротуаре, и людские волны обтекали их, будто разбиваясь об островок пути. «Ну что у меня может быть общего вот с этой красоточкой, что прилипла к витрине?» — возражал Андрей. «Давай проверим», — предложил приятель и смело подошел к девушке, обстоятельно изучавшей образцы кожгалантереи. Он извинился, объяснил ей суть спора. «Это у вас такой способ знакомства?» — поинтересовалась девушка. Андрей и его приятель дружно запротестовали и убедили девушку, что хотя они и рады были бы с нею познакомиться, но в данном случае обращаются к ней без черных, серых или других мыслей неприятных оттенков. Странно, но девушка поверила им. Втроем они перебрали три десятка разных фамилий, и действительно, общий знакомый нашелся, им оказался молодой журналист, которого Андрей знал по командировке на Украину — там он у девушки брал интервью. Приятель торжествовал: «С тебя причитается». Андрей смущенно мялся, девушка вдруг по-свойски сказала: «Вот что, мальчики. Журналисты все могут. В МХАТе сегодня премьера. Хочу на премьеру. А то сейчас вы скатитесь до пошлого «ставь бутылку»...»

Андрей билеты достал. Это была Нина... Потом побежали дни, как сказал поэт, светлые и печальные, и очень неожиданно Нина уехала.

Жизнь совершила какой-то странный круг и вновь напомнила о том дне, когда была премьера «Мы, нижеподписавшиеся».

Прощаясь с Ниной на перроне Киевского вокзала, когда шел мелкий теплый дождик и пахло железной дорогой — сталью, нефтью, краской, остывающим камнем, — расставаясь с Ниной в тот вечер, Андрей сказал ей: «А может быть, мы с тобой в одном государственном учреждении сыграем сценку из своего спектакля под названием «Мы, нижерасписавшиеся»?» Нина ничего не ответила, посмотрела на большое электронное табло («самое точное время!»), поднялась по лесенке в вагон, махнула рукой: «Я поехала!» И действительно плавно поплыла вместе с вагоном мимо растерянного Андрея: хотелось сказать так много, а получилась глупая шутка.

— ...Вернитесь на землю, дорогой Андрей Павлович! — Ревмир Иванович несколько раз повторил эти слова, прежде чем Андрей услышал его.

— Простите, Ревмир Иванович! — извинился Андрей. — Задумался.

— О приятном?

— Обо всем понемножку. И хорошее вспомнилось, и не очень...

— Не буду донимать вас вопросами. Но если не секрет, с кем вы тогда были в театре?

— Моя знакомая из Киева, Нина. Командировка у нее вскоре окончилась, и она уехала. Сперва звонила часто, потом — не очень...

— Понятно. И еще один вопрос: вы Жаркова хорошо знаете?

Андрей задумался. Хорошо ли он знал Романа? Их познакомила Тоня Привалова в штабе оперативного комсомольского отряда. Ребята после инструктажа собирались расходиться по вечерним маршрутам. С некоторыми из них Андрей был уже знаком, других видел впервые. Роману Жаркову предстояло патрулировать первый раз, и, может, поэтому Тоня сказала:

— Познакомьтесь, Андрей Павлович, с нашим пополнением. Роман Жарков заканчивает ПТУ, работает на нашем заводе.

Фамилия показалась Андрею знакомой. И, пожав руку долговязому широкоплечему парню из тех, кого полушутливо называют акселератами, Андрей включил свою память на полную катушку, выискивая в ее глубинах сведения о том, где он слышал такую фамилию.

— Вспомнил! — воскликнул он так обрадованно, что Тоня забеспокоилась.

— Что-нибудь важное?

— Вспомнил! — повторил Андрей. — О профессоре Жаркове я много слышал во время последней командировки в Африку. Кем он вам приходится?

— Это мой отец.

— В той стране, где я побывал, он пользуется необычайным авторитетом. Я очень хотел с ним встретиться, но он ушел с какой-то экспедицией в глубь страны. Точно: профессор Жарков, геолог. Значит, это ваш родитель?

— Да, — тихо ответил Роман. — Только, пожалуйста, не так громко, — попросил он: на них стали оглядываться другие ребята, — я не очень распространяюсь на темы о родственниках.

— Да что вы! — изумился Андрей, — Таким отцом можно гордиться.

— Понимаете, — объяснил Роман, — не хочу, чтобы ребята принимали меня за профессорского сынка. Отец у меня чудесный, но греться в лучах его известности...

Тоня Привалова с интересом прислушивалась к разговору.

— Молодец, Роман, — одобрила она, — у нас, автозаводцев, собственная гордость. Мы тоже кое-что делаем и для страны, и для планеты, верно?

— Точно! — подтвердил охотно Роман. — На наших машинах ездят во многих странах, в том числе и африканских.

— Пошло-поехало! — засмеялся Андрей. — Мы, рабочий класс... Его величество... и так далее.. Жаль, Роман, что я не встретился с вашим отцом, очерк о нем написать хотел. Когда он возвращается?

— Не скоро, осенью. — В голосе Романа явно зазвучали унылые нотки. Андрей их услышал и еще подумал: надо же, взрослый парень, а так по отцу тоскует.

Ребята взяли красные повязки, вышли на улицу. Ушел и Роман, Андрей и Тоня еще недолго пробыли в штабе, потом Андрей попрощался и побежал в редакцию, в номер была заверстана его статья.