Лев Корнешов - Зона риска

О чем же тогда он писал? Кажется, это было интервью о ходе строительства газопровода «Дружба». Точно, пришлось, собирая материал, побегать по министерствам. Но ведь это было уже в начале лета... Чтобы вспомнить какое-либо событие, Андрей прежде всего прикидывал, что он тогда писал, материалы оставались В памяти надолго, это была чисто профессиональная черта, так строители часто говорят: «Это было тогда, когда мы сдавали школу...»

Значит, он познакомился с Романом Жарковым в дни публикации своего интервью о «Дружбе»... Правильно, было начало лета, стройка развернулась вовсю, он очень хотел поехать туда в командировку, но редактор сказал: «За тобой должок, серия материалов, рассчитайся, а потом уже наматывай километры, транжирь командировочные». Но если тогда начиналось лето, а на премьере с Ниной они были ранней весной, еще снег только сходил, правильно, было зябко, и после спектакля они долго ловили такси, если все это так, то... Получалась какая-то чепуха-чепушинка.

— Снова ушли в себя, Андрей Павлович? — Ревмир Иванович был человеком деликатным, но настойчивым.

— Вы же и виноваты, — попытался отшутиться Андрей. — Задаете вопросы, на которые так просто не ответишь. Знаешь ли хорошо человека? Это вам не дважды два четыре. Роман Жарков на меня произвел прекрасное впечатление: основательный парень, честный и добрый, хорошо знает, что от жизни хочет, на земле стоит крепко.

— Видите, какая исчерпывающая характеристика, — улыбнулся Ревмир Иванович. — Вот бы все так, а то заладят: «устойчив», «повышает», «работает над собой», «книголюб» и что там еще, а копнешься — подлец из подлецов. Значит, крепко стоит Жарков-младший на земле-матушке?

— Думаю, что да.

— Прекрасно, Андрей Павлович. Уже скоро одиннадцать, сейчас придет ваш тренер Инна...

— Тренер... — заулыбался Андрей. — Все мои «тренировки» — вдох, выдох, руки в сторону, опустить...

— Не прибедняйтесь! Все у вас идет хорошо, скоро гантели таскать будете. А сейчас вам надо отдохнуть, и потому разрешите откланяться.

Следователь ушел, пообещав, что на днях наведается, если возникнут новые вопросы, а то просто так — проведать. Андрей снова перебрал в памяти те в общем-то не такие уж и давние события. Получалось вот что: он еще не был знаком с Романом Жарковым тогда, когда ходил с Ниной в театр. Да, в театре он был. Вполне вероятно, тот же спектакль смотрела и Инна. Но Тоня Привалова познакомила его с Романом позже... Значит, Инна зачем-то сказала неправду. Или что-нибудь напутала...

Почему Андрей промолчал и не сказал об этих своих неожиданных выводах Ревмиру Ивановичу, он и сам не объяснил бы. Скорее всего потому, что было у него непреложное правило: если появляются сомнения, вначале разреши их сам, а потом уже делись с другими.

Ревмир Иванович почему-то заинтересовался его, Андрея, знакомыми по бару «Вечернему» и автозаводу. Мужик он сдержанный, и обычно сложно понять, к чему клонит. Вот как организовал «случайную» встречу с Инной в палате, свои вопросики задал мимоходом, будто поддерживая светскую беседу.

Точно в одиннадцать появилась Инна — спокойная, сдержанная, в меру равнодушная.

— Начнем, больной? — спросила она, почти не скрывая, как надоели ей все эти вялые, медленные упражнения — каждый день одно и то же.

На автозавод Мишка Мушкет собирался с волнением. Он отутюжил брюки, чего давно уже не делал, вычистил голубую нейлоновую куртку, попытался щеткой надраить туфли. Геннадий Степанович заметил старания Мишки, без интереса спросил, куда тот собирается. Вчера вечером он и Сеня Губа крепко приложились к бутылке, и с похмелья у Десятника все кружилось перед глазами, саднило под сердцем от круто заваренной на спиртном злости. В последнее время не везло, разладилась тесная компания, с которой проворачивал он неплохие дела, откололся старый приятель, корешок еще по Северу, сказал, что с него хватит, пора пожить по-человечески, а не в ожидании нового срока. Надвигалось одиночество, ведь не принимать же в расчет Сеню Губу — с ним вдвоем только пить хорошо. Впереди явно высвечивала мель, сидеть на ней не хотелось, Геннадий Степанович упорно искал новые сферы для применения своего опыта. Чутье подсказывало, что самое время замести старые следы и протоптать тропинки туда, где его не знают. «Пятачок» на углу Оборонной давно вызывал деловой интерес, и кое-что там уже было прокручено, завязаны связи, но все это было мелковато, копеечно. Словом, надо было решать, выискивать новые варианты, а это ой как непросто.

Мишка мелькал по комнате в приподнятом настроении, и Десятник начал раздражаться, наливаться злостью — ишь разошелся. Он стал так, что брат не мог пройти к выходу, спросил:

— Ты чего забыл на заводе?

Мишка хорошо изучил признаки надвигающейся грозы, старался, когда Геннадий с похмелья, смыться куда-нибудь, но сейчас это вряд ли удалось бы — брат глыбой возвышался у порога, обойти его и тихо выскользнуть из квартиры не было никакой возможности» Мишка пожалел, что сдуру ляпнул про завод.

— Да так... — словно бы извиняясь, сказал он. — Обещали автодром их показать.

— Кто?

— Знакомые пацаны.

— Не крути! — прикрикнул Десятник. — На автодром по специальным пропускам ходят, знаю, а таких окурков, как вы, и близко не подпускают.

— Вот не поверишь, — взмолился Мишка, — ну точно, пацан один обещал. У него там брат испытателем работает...

Мишка сразу же решил, что ничего не скажет Геннадию о своих новых знакомых. Десятник не любил, когда что-либо непривычное вторгается в их жизнь, сторонился новых людей. А тут речь шла не просто о приятелях — о журналисте и секретаре комитета комсомола. Для Десятника такие были все равно что жители другой планеты, а из враждебного стана — это точно. Потому Мишка и сочинил на ходу историю с приятелем и его братом-испытателем. Геннадий, несмотря на всю свою подозрительность, поверил, освободил выход, даже поинтересовался:

— А в «Фруктах — овощах» договорился, отпустили?

— У меня сегодня отгул, — повеселел Мишка, — за воскресенье в конце месяца, когда план перевыполняли.

— Ты смотри! — на всякий случай вновь повысил голос Геннадий.

Трудно было сообразить, к чему относится этот угрожающий окрик. Может быть, просто Десятник подумал о том, что рабская покорность младшего брата рано или поздно кончится и тогда он останется только с Сеней Губой: «привези-отвези»... Правда, и Сеня неожиданно пригодился в намечающихся делах на «пятачке», с его помощью вышел Десятник на интересного пижончика с цепкой хваткой. Геннадий Степанович уже давно приметил «фирмачей» на «пятачке», ловко подсунул им Сеню Губу с его колымагой, собрал через него необходимые сведения. Перед «фирмачами» Сеня не скрывал, Что работает на сильного хозяина, и полегоньку приучал шмаркачей — Десятнику почему-то слово «фирмачи» не нравилось — к тугой узде.