Виктор Смирнов - Приключения-1966

«Как быть, если не найдется батометр? — возвратился к своей пропаже Валерка. — Что сказать Бондаренко, который доверил ему пост?»

Бондаренко был инспектором рыбоохраны, человеком новым в их местах. Как-то он пришел в гости и долго говорил с отцом о рыбацкой артели, о своей работе инспектора. Валерий занимался своим делом, но не пропустил ни слова.

— Работа у меня такая, — говорил Бондаренко, — что без вашей, рыбаков, помощи мало что я успею. Да и привык я, честно говоря, в своем деле опираться на людей. Народ — лучший помощник.

Оказывается, Бондаренко был офицером, вышел на пенсию, но не хотел сидеть без дела и пошел в рыбоинспекцию.

— Тридцать лет я провел на границе. А река — та же граница, только должны мы ее держать на замке от браконьеров.

Инспектор сказал, что наслышан об отце и очень надеется на его содействие.

— А я так понимаю, — неожиданно ответил отец, — что охранять рыбу от хапуг — еще полдела. Иной из нашего брата, товарищ Бондаренко, по идее тот же браконьер, хотя имеет билет на лов.

— Знаю, есть и рыбаки, нарушающие закон, — подтвердил и инспектор.

— Не в этом суть, — опять возразил отец. — Иной и с билетом в руках охоч только выгребать из реки, а вот пополнять ее закрома — тут его нет.

Они долго говорили. Для Валерки эта тема была не новой. Сколько раз он сам схватывался с Харитоном, когда весной во время воскресников по спасению малька Лутак убегал в плавни с удочкой, а то и с «паучком».

— Слышал я, прошлой зимой был замор? — спросил Бондаренко.

Отец подтвердил. И Валерий вспомнил февраль шестьдесят третьего года, когда река так глубоко промерзла, что рыба стала угорать от недостатка кислорода и судак, сом, лещ кинулись из ям, где обычно зимовали, к промоинам и берегам. И попадали в рыбачьи сети.

— На восьмом километре Григорий Лутак неводом за день брал два центнера судака, — сказал отец.

— Так и вовсе без красной можно остаться, — откинулся Бондаренко. — Брать легче всего. Спасать нужно.

Отец поморщился.

— Легко сказать. А как? Нам бы катерок ледокольный. А где его взять?

— Значит, будем бурить лунки, — сказал Бондаренко.

Отец смотрел на инспектора с искренним сожалением.

— Не осилим, Владимир Николаевич. Рыбаков с женами — человек восемьдесят, а рук сколько нужно?

— Помогут школьники, комсомольцы. — Бондаренко кивнул в сторону Валерки. — Пойдешь, парень, спасать рыбу?

Валерки не ожидал, что Бондаренко обратится к нему. Прежний инспектор даже на приветствие не отвечал, был неприступен и вечно сердит. А вот браконьерам при нем жилось вольготно.

— За нами дело не станет, — лихо ответил Валерий. — А чем бурить?

Бондаренко засмеялся:

— Такая постановка вопроса мне нравится.

Тогда же Бондаренко создал в селе два поста наблюдения за кислородным режимом на фарватере и в других местах, где рыбачила верхнелозовская артель. Инспектор дал реактивы, два батометра для отбора проб и научил пользоваться ими.

— Смотрите, хлопцы, — предупредил он Валерия и Харитона Лутака, — теперь многое и от вас зависит, чтобы рыба перезимовала без потерь. Первая заповедь: ежедневно отбирайте пробу и о результатах доносите мне.

Вот о чем вспомнил Валерий, возвращаясь в школу с пустыми руками. И было обидно и горько сознавать, что он не оправдал доверия Бондаренко.

«Может быть, Сергей Никитич что-нибудь придумает», — утешал себя Валерий. Если бы ему сейчас попался тот, кто стащил батометр, уж он показал бы, где раки зимуют!

Валерий проснулся, еще не понимая, что случилось. Он приподнялся на своем узком диване и посмотрел в окно.

Была ночь, на стекле алмазно сверкала в лунном свете изморозь. Кто-то настойчиво, но не громко постукивал в окно. «Кого это носит в такой мороз?» — подумал Валерка и невольно поежился, хотя печь была жарко натоплена.

Из соседней комнаты показался отец. Он был так высок, что ему пришлось наклонить голову, переступая через порог, а для его широких плеч двери казались узки.

Осторожно ступая босыми ногами, чтобы не разбудить сына, Егор Павлович прошел к окну.

— Я не сплю, — сказал Валерий. — Кто это стучит?

— А мы сейчас поглядим, — ответил отец.

Из-за окна послышалось:

— Откройте, Егор Павлович. Бондаренко вас беспокоит.

У Валерки сразу пропал сон и быстро застучало сердце. Вот нежданный гость!

Сунув ноги в валенки, отец пошел в сени, и Валерку проняло морозным ветерком. Слышно было, как Бондаренко топчется, потом сметает веником снег с обувки.

— Ну, с добрым утром, — приветствовал Бондаренко. — Хотя верней сказать — утро совсем недоброе. Беда, беда, Егор Павлович... Я к вам по старому знакомству. И ближе вас к реке никого нет. Нужно поднимать людей. Рыба гибнет!

Отец без лишних слов пошел одеваться, а Бондаренко повернулся к дивану, где лежал Валерий.

— Помнишь наш разговор? — спросил инспектор. — Я привез буры.

— Ручными сейчас не взять, — угрюмо сказал Валерий. — На пойме льда наросло чуть ли не с метр.

— Вот как! — удивился Бондаренко. — Теперь понятно, почему начал скатываться за водой лещ и судак. — И с необычной для него суровостью спросил: — Что же ты замолчал в такое время? Лутак доносит, что кислорода не очень много, но достаточно для рыбы — три и восемь. А она угорает. Ты же вообще молчишь. Что, парень, случилось? — И Бондаренко внимательно посмотрел на Валерку.

— Не знаю, как брал пробу Лутак, — ответил Валерий, не отводя глаз, — а у меня пропал батометр.

— Чудеса. Куда же он девался?

— Если б я знал! — вздохнул Валерий. — Может, ребята стащили — для них забава, а может, еще кто-то. Мы с Сергеем Никитичем хотели сами сделать прибор, только у нас подходящей трубки не нашлось.

Отец из своей комнаты сердито сказал:

— А как это, интересно, Лутак получил кислорода три и восемь? Рыба скатывается при двух, это же известно. И сейчас, наверное, не больше двух. Нашел, умник, чем шутить!..

Бондаренко молча курил, думал о чем-то очень невеселом, а Валерий про себя отметил, что лицо инспектора может быть и суровым.

— Ладно уж, — сказал тот, как будто отрешаясь от невеселых мыслей. — Как-нибудь разберемся. А пока рыбу спасать надо.

Вошел отец одетый. Он был в брезентовой куртке поверх стеганки, в теплых штанах и сапогах с голенищами выше колен. В руках он держал ушанку.

К этому времени оделся и Валерий.

— Да вы что, не позавтракав пойдете?! — закричала мать из кухни. — Егор, вели хлопцу, чтоб поел...

Валерий достал из шкафа синтетическую, еще ненадеванную куртку, которую подарил отец, когда сына приняли в комсомол.

— Не до еды, мама, — тихо шепнул Валерий, скользнув мимо матери в сени.

Евгения Васильевна только вздохнула,