Павел Гейцман - Тайник

— Можете продолжать, — сказал он Герману, когда ворот вновь поднял его на поверхность. — Обвалом пока не пахнет, а штрек может показаться в любую минуту. Жила здесь была не очень глубоко, еще метра два-три, не больше.

Герман только молча кивнул.

— А теперь чай, доктор, — сказал он, уже спускаясь в шахту. — Парни там совсем замерзли. Как будет готово, позовите.

Он отправился в темноту по тропе между барханов, по которой ходил днем уже много раз. Ни палатку, ни вертолет отсюда не было видно. Сияние прожекторов отдалилось, поблекло, и тихая беспредельная ночь опять окружила его. Огромные ясные звезды неподвижно сияли над головой.

На мгновение он остановился и запрокинул голову. Бессмысленная человеческая возня внизу не могла заслонить звезды. Вечность! Он глубоко вздохнул и поплелся дальше. Что принесет завтрашнее утро? Или уже сегодняшнее? Он посмотрел на часы. Сегодняшнее. Половина первого. Как просто было бы убежать, теперь он мог это сделать., Шагать и шагать дальше в темноту — и сохранить хотя бы свою жизнь. И окончательно погубить Генрику, шепнул разум.

Он увидел нечеткий силуэт вертолета и невдалеке от него очертания палатки. Где-то там ходила охрана. Он решительно двинулся дальше. Холод на самом деле был неприятен, а температура все еще падала. Воспоминание об отеле «Магриб» было только чудесным сном.

Неожиданно на полном ходу он споткнулся и почувствовал, как что-то крепко сжало его ногу. Он зашатался, раскинул руки, стараясь сохранить равновесие, но не удержался и упал. Рука с налипшим на нее песком закрыла ему рот. Он не мог даже крикнуть.

— Тихо, доктор! Сохраняйте спокойствие! — шепнул знакомый голос, и хватка ослабла. Он видел только руки и неясное пятно вместо лица, все остальное было скрыто в песке.

— Уже два часа жду, когда вы появитесь, — вздохнул с облегчением капитан Боукелика.

Войтех почувствовал, что его затрясло как в лихорадке. Но капитан крепко сжал его руку:

— Сколько здесь людей? И где пилот — он не должен сбежать.

— Двое в котловане, двое у ворота, трое несут охрану, подрывник и пилот спят в вертолете.

— Кто находится в палатке?

— Никого. Я иду туда заваривать чай.

— Вот и идите и не показывайтесь, пока я не позову!

Весь дрожа, он поднялся и неуверенно побрел к палатке. Только теперь он почувствовал настоящий ужас. Селим Боукелика здесь — командир спецчасти, старый воин из Алжира. Но от этого не было легче, облегчение не приходило. Решение будет принято через какое-то мгновение, теперь слово получит смерть…

Он вошел в палатку, зажег керосиновую лампу. Поставил на плитку большую посудину для чая. И только потом подумал, что все это лишнее: кто здесь будет пить чай?

И загрохотал автомат!

Вдребезги разлетелся стеклянный свод пустынной ночи. А вслед за первым — второй! К его ногам посыпались осколки небесных окон. Как хорошо знал он эти звуки. Таксист, головой обращенный к Мекке, очередью автомата был вдавлен в каменистую почву. Он выбежал из палатки. Кучка неясных теней мелькнула у вертолета. А потом загремели автоматы с другой стороны. Жесткий звук, лишенный эха, — его поглотила пустыня. Короткие быстрые очереди накладывались друг на друга, сливались. По-видимому, Боукелика натолкнулся на сопротивление.

Он кинулся в темноту, побежал к шахте. Всех ведь не могут перестрелять.

Тишина — тишина на дне хрустальной ночи. Не слышно постукивания дизель-генератора, только слепо сияют прожектора.

Несколько человек в маскировочных костюмах складывали в тени какие-то непонятные длинные свертки.

Герман стоял на коленях с заложенными за голову руками, а подрывника Клауса тащили к остальным. Бородач еще лежал возле ворота.

— Я же говорил вам, чтобы подождали, пока я не позову! — напустился на него Боукелика.

Герман резко повернулся:

— С тебя шкуру сдерем и с нее тоже!

Капитан медленно наклонился к нему, ухватил за шиворот и поставил на ноги. Минуту он молча смотрел ему в лицо.

— Ты уже ни с кого не сдерешь шкуру, — сказал он наконец негромко и ткнул ему в живот ствол автомата. — Я могу пристрелить тебя сам, но у тебя есть еще выбор. Или ты свяжешься с «Ла Камолой» и сообщишь, что вы везете первую партию ящиков, или мы зароем тебя в песок, и тогда тот итальянец, что водит вертолет, с большим удовольствием исполнит нашу просьбу, чтобы не оказаться на твоем месте. — Он медленно повернулся к Винтеру, на лице его было незнакомое холодное выражение. — Надеюсь, с вами прилично обращались, доктор… В этой старой шахте, к сожалению, никогда ничего не было, просто заброшенный рудник. Труднее всего нам было достать немецкие мины времен войны. Нашли мы и несколько ящиков армейского образца — для отправки на судно. Суриц будет ждать нас на побережье перед самым рассветом. А теперь мы должны переговорить с пилотом.

Он подтолкнул автоматом Германа, пятеро бойцов окружили их, и они двинулись к вертолету. Пилот Альдо лежал лицом вниз, раскинув руки, а невдалеке от него — трупы охранников. Дверь кабины была открыта, внутри тускло горели огни на пульте.

Капитан пнул пилота:

— Вставай!

Альдо, мертвенно бледный, как холодный свет луны, который выхватывал из тьмы его лицо, с трудом поднялся.

— Свяжешься с «Ла Камолой», а он, — капитан кивнул на Германа, — сообщит им, что вы везете первую партию ящиков. Если кто-нибудь из вас попытается передать что-нибудь другое, зароем вас тут в песок. Если наша операция почему-либо сорвется, и с «Ла Камолы» не пришлют на берег лодку, вам конец. Если удастся, тогда просто пойдете под суд. У вас по сравнению с теми, — он мотнул головой в темноту, — все-таки побольше шансов.

Альдо тупо посмотрел в глаза Герману, тот сокрушенно кивнул:

— Делай что приказывают, если не хочешь, чтоб нас прикончили.

— Только в воздухе, — заикаясь, сказал пилот. — Мы должны набрать высоту, с земли очень плохая слышимость.

— Погрузим ящики и полетим с ними — мы вдвоем и наш пилот, — сказал капитан Винтеру. — Большое число людей на берегу может возбудить подозрения команды судна. «Ла Камола» стоит на якоре примерно в десяти километрах западнее Зарата, у самого берега. Они выбрали удобное место. Побережье пустынно, и вертолет там может приземлиться в любое время, не вызвав ничьих подозрений. Для Сурица это не так удобно. Он вынужден был со своими людьми проникнуть на побережье ночью и ждать до утра. Связаться с ним мы, конечно, не можем. Мы должны добраться туда раньше, чем станет светать, у нас не так много времени… Приведите верблюдов, начнем грузить ящики! — приказал он.

Далеко внизу, в центре бесконечной темноты, остались две слабые желтые точки. Но когда пилот набрал высоту, они уменьшились и исчезли — как сон о сокровищах Роммеля. Чернильно-черная пустыня сливалась с таким же черным небом, и только мерцающие звезды указывали вертолету путь.