Павел Гейцман - Тайник

Войтех почувствовал, что его охватывает смертельная усталость, что он проваливается в нее, увязает в трясине. Альдо, понуждаемый автоматом Боукелики, усиленно вызывал «Ла Камолу». За штурвалом сидел другой пилот — в таком же маскировочном комбинезоне, как и капитан Боукелика. Герман — со скованными руками и с выражением отчаяния на лице — примостился на ржавых железных ящиках. Там, внизу, осталась -только ночь и наполовину разрытая шахта никому не нужного старого рудника…

— Теперь не спите! — толкнул локтем Боукелика дремлющего Войтеха. — Вы ведь знаете немецкий, надо слушать, что он им будет говорить, а то как бы в последний момент они не подстроили нам ловушку.

Он очнулся. Альдо все еще не мог установить связь.

Генрика! Он летит за Генрикой.

Пилот что-то сказал капитану по-арабски, и тот раздраженно ткнул стволом в живот Альдо.

— Не вздумай финтить, а то плохо кончишь, — сказал он дрожащим от злости голосом. — С меня на сегодня ваших штучек хватит!

Наконец издалека тихо, но четко отозвалась «Ла Камола».

— Везем первую партию груза, — сообщил Альдо. — Через двадцать минут приземлимся, высылайте шлюпку, я должен сразу же вернуться.

— Понимаю, организуем, — прозвучал в наушнике тихий голос судового радиста.

Боукелика испытующе посмотрел на Винтера, и тот молча кивнул. В кабине опять воцарилось молчание. Только монотонный гул мотора, словно укутывающий каждого толстым слоем изоляции, отделяющий каждого от всех остальных. Сверху на них безучастно смотрели звезды. От звезд в кабине было еще холоднее и неуютнее. Он пытался представить себе Генрику: она еще спит, еще мучается, не в силах даже во сне забыть о нависшей угрозе, а может — ждет и надеется на избавление. Или она заметила, что вокруг что-то происходит, что половина команды покинула судно, а на берегу приземляется вертолет… А может, они держат ее в трюме, и она ничего не знает и давно потеряла всякую надежду.

Еще ночь, будущее еще скрыто в глубинах медленно текущего времени, незаметный поток несет их к цели.

Далеко на западе он увидел сияние. Какой-то город, город на побережье. Оазисы ночью не светятся, оазисы ночью спят, как спит вокруг них пустыня. Вертолет начал спускаться Они увидели бледную кайму водяных брызг, отделяющих море от берега, и стояночные огни судна.

— Будь внимателен, там обрыв, — сказал, заикаясь, Альдо военному пилоту. — А за ним всего десять метров пляжа, так что надо садиться прямо на воду, или разобьемся.

— Как-нибудь разберусь, — проворчал пилот.

— Посадочный прожектор включишь два раза: сначала когда станешь заходить на посадку, а второй раз над самой землей, но только на секунду. Это сигнал Сурицу, — приказал Боукелика.

Вертолет завис в воздухе. Сзади, на востоке, они увидели светлую полосу. Новый день начинался в мире. Острый конус света упал на границу узкого пляжа и белого кружева волн. Медленно и осторожно начали снижаться. Светлая полоса на востоке исчезла, земля приблизилась. Пилот снова на мгновение включил прожектор, вертолет исчез в туче поднятого винтом песка и сел.

Темнота!

Боукелика предостерегающе поднял автомат:

— Оставайтесь на местах! Никаких глупостей — снаружи находится группа «Интерпола» по борьбе с терроризмом. Бежать даже не пытайтесь!

Мотор вертолета затих. На палубе судна зажглись огни, двое мужчин перепрыгнули через поручни и спустились в приготовленную шлюпку.

— Выйдите, — шепнул Боукелика Винтеру, — я буду стеречь этих, они могут все испортить. Где-то снаружи должен быть Суриц со своими людьми.

Войтех открыл люк и спрыгнул на мокрый песок. Удары волн. Он глубоко вдохнул теплый влажный воздух. Сзади была стена обрыва. Конец Африки — или ее начало, смотря откуда глядеть. Мотор лодки нарушил тишину. Он видел, как по воде быстро приближается пятно. «Ла Камола» стояла не так близко от берега, как это казалось с воздуха.

Из темноты вынырнуло несколько фигур.

— Это вы, доктор? — спросил Суриц. — Все нормально? Вы в порядке?

— В порядке, — ответил из-за двери Боукелика. — Везем двух парней, они могут нам пригодиться. Но теперь мы должны выгружать ящики. Команда шлюпки пусть подойдет к вертолету, а вы вернитесь в кабину, доктор. Это уже их дело. Лодка пристанет с минуты на минуту.

Они начали выгружать ящики. Парни Сурица уже не скрывались, они вытаскивали ящики из вертолета, волочили их по песку и ставили один на другой.

Лодка уткнулась носом в песок, из нее вышло двое. Один из них что-то закричал, но слов было не разобрать. Боукелика приставил автомат к виску Германа:

— Скажи им, чтобы помогли выгружать!

Герман с трудом поднялся и подошел к двери.

— Помогите таскать ящики! — крикнул он хрипло, и те двое побежали к вертолету.

Когда фюзеляж вертолета заслонил их от судна, оба, не пикнув, рухнули на землю да так и остались лежать. Две другие тени тут же ухватились за ящики.

— Можно начинать, — сказал Суриц деловито.

— Все-таки не лучше ли мне поехать с вами? — спросил Боукелика. — Сколько человек вы хотите взять с собой?

— А сколько нас может быть? Двое приплыли в шлюпке, двое прилетели вертолетом. Значит, всего не больше четырех. С судна наверняка следят за нами в бинокль. О тех двоих, — кивнул он на неподвижные фигуры, — позаботьтесь, хотя вряд ли им нужна помощь — мы не могли рисковать… Сколько членов команды осталось на судне?

Боукелика повернулся к Герману.

— Должен бы вас представить, — сказал он не без иронии, — но это еще успеется. У тех парней на судне нет никаких шансов. Надеюсь, они будут достаточно разумны и поднимут руки. Сколько их там еще осталось? Тейзингер с ними?

Тот молчал.

— Тебе что, жизнь надоела? — удивился капитан.

— Трое, — процедил Герман. — Тейзингер руководит всей операцией.

— Говорит, трое, но я ему особенно не верю…

Инспектор кивнул:

— Я тоже не верю. Если там Тейзингер, их так просто не возьмешь.

Они поволокли ящики к шлюпке. Погрузили пять ящиков, прочие оставили на берегу. Мотор заработал. Лодка медленно удалялась, оставляя за собой светлую вспененную полосу.

Войтех глубоко вздохнул. Боукелика только пожал плечами.

— Аллах хотел этого, — сказал он тихо.

Огни «Ла Камолы» ярко сияли. Две неясные фигуры стояли у поручней и смотрели в темноту. Но темнота уже не была густой и непроницаемой, она становилась все прозрачнее и светлее. Уже можно было различать удаляющийся силуэт шлюпки.

Генрика!

Она еще спит, она не чувствует, что близится освобождение. На мгновение им овладело ощущение безграничного счастья. Но только на мгновение. Потом он поник головой, провалился в бездну отчаяния. Удастся ли им проникнуть на судно? Или в последний миг на палубе заподозрят неладное и, прежде чем группа заберется наверх, их всех перестреляют?… А потом и Генрику.