Ходжиакбар Шайхов - Искатель. 1977. Выпуск №3

— Иван Алексеевич, — вдруг сказал Гарбузов, обращаясь к металлическому ящику. — Вы еще встретитесь. А сейчас, извините, нам пора идти…

— Жаль, жаль… Очень жаль…

Михаилу показалось, что голос этого железного ящика слегка дрогнул.

— Очень жаль, — повторил электронный пращур. — Знаешь, Миша, как тоскливо в одиночестве… Те, что стоят в этом зале, — ребята хорошие. Но мы все уж переговорили. А родные забыли нас. Когда-то Людмила приходила, моя жена, и Саша, сын. А потом…

Михаил вздрогнул. Из недр металлического ящика явственно прозвучал вздох, тяжелый, мучительный человеческий вздох.

— Потом все забылось… Понимаешь ли, постепенно я стал приходить к выводу, что одному лучше. Я должен мыслить, думать, поглощать информацию и опять думать. Всякие там переживания отвлекают… А что там у тебя? — вдруг спросил он. — Расскажи, как там наши, Петрухины? Расскажи коротенько и пойдешь. Ладно?

Михаил вдруг почувствовал жалость к этому серо-серебристому ящику с клавишами и кнопками, с экраном и зрительным устройством. Все-таки, как ни верти, а это и есть его пращур. Пускай с огромным количеством оговорок, но это дед, со многими «пра». Дед, который забыл все радости жизни и не жалеет о них. Дед, превратившийся из мыслящей личности в мыслящую машину. Хоть и не потерявшую способность вздыхать.

— Да ничего, у меня все хорошо, — замялся Михаил, — Обо всех-то я и не знаю. Про тебя вот, что ты здесь находишься, узнал только сегодня.

— А как узнал, в связи с чем? — полюбопытствовал компьютер.

— Да так, совершенно случайно, — соврал Михаил, подумав, что не надо расстраивать этого электронного деда сообщением, что существовать ему, вполне возможно, осталось немного. — Узнал, что ты здесь, вот и заглянул.

— Это хорошо, что заглянул, — опять вздохнул ящик. — Информация по каналам связи, конечно, хорошо, но хочется и просто поболтать. Слушай, а ты женат?

— Все, знаешь, некогда.

— Правильно, Миша. Ни к чему это. Лишние переживания только мешают работе. Разве можно думать о чем-то важном, когда мозг занят другим? Ни к чему, я по себе знаю. Настоящий человек должен отрешиться от всего. Хотя не всегда это удается. Я вот, например, долго боролся с собой, изживал ненужные чувства.

— Это когда? Тогда, раньше?

— Какая разница. Главное — все это не нужно.

— Мы поговорим об этом в другой раз, — уклонился Михаил от обсуждения вопроса, в котором еще и сам не разобрался. — Я пойду, а?..

— Слушай, у меня к тебе просьба. Там, на первом этаже, должна девушка сидеть…

— Людой зовут? Симпатичная такая?

— Передай ей привет. А то она к нам в последнее время редко заходит. Все больше на другие этажи поднимется…

— Хорошо. Я пойду, — сказал Михаил.

Он непроизвольно дотронулся до полированной поверхности ящика и пошел к выходу. Увидев в холле Гарбузова, сидевшего в кресле, Михаил устало сел напротив и закрыл глаза.

Некоторое время они сидели молча. Михаил не мог прийти в себя от этой встречи. Было слишком тяжело. Там, в зале, он остро ощутил какие-то родственные связи, соединявшие его с этим ящиком. Но сейчас начинал понимать, насколько глупо было все, о чем он думал там. Ведь компьютер — всего лишь хранилище второго «Я» его деда Ивана Петрухина.

«Но ведь он же переживал, вздыхал, черт возьми, — подумал Михаил. — Значит, ему тяжело?»

— Я вас понимаю, — сочувственно покачав головой, сказал Гарбузов, — поэтому сразу и ушел оттуда. Мне и то было не по себе. А уж, представляю, каково вам.

— Скажите, а они, действительно, тоскуют?

— А вы как думаете? Ведь они с самого начала наделялись эмоциями своих «прародителей». Конечно, основное для этих электронных существ — информация. Но им необходимо и простое непосредственное общение. Здесь налажена система связи между всеми залами и этажами. Однако и такой огромный «коллектив» может надоесть. Лучше всего, конечно, общение с людьми. Хотя оно и бередит их электронную душу. Со временем-то человеческие чувства, эмоции приглушаются, но встречи с живыми людьми напоминают о них…

— Наверное, все они уже ходячие, а вернее, стоячие энциклопедии?

— Конечно, энциклопедии, — согласился Гарбузов. — Но им самим от этого не легче. Они переваривают почти всю информацию, проходящую по системам связи, и по знаниям с ними не может сравниться ни один нормальный человек. И все же они не могут не чувствовать себя ущербными.

— Василий Григорьевич, — спросил Михаил, — вы вот говорили, что компьютеры теряют со временем былые, человеческие, интересы. Как же понимать идею интеллектуального бессмертия? Ведь интеллект должен приносить пользу.

— Они приносят пользу, — Гарбузов провел рукой по своим пышным седым волосам. — От общей системы связи их отключать не стали. — Зачем мучить и без того несчастные электронные «создания»? На выходе же канала связи поставили специальный мощный компьютер, регистрирующий и сортирующий все внесенные ими предложения, изобретения, открытия, все, выходящее из этого здания. И нередко мы получаем интересные результаты. Но каково им — полумашинам-полулюдям?! Когда космонавты возвращаются, второе «Я» объединяется с первым. А если не возвращаются?.. Ладно, хватит об этом, — закончил Гарбузов, вставая. — Сейчас поедем ко мне в академию и там продолжим разговор.

Спустившись на первый этаж, Михаил подошел к дежурной.

— Все в порядке? — спросила девушка.

— В общем и целом, Люда, — в тон ей ответил Петрухин, вглядываясь в синюю глубину ее глаз.

Девушка слегка покраснела и отвела взор.

— Вы будете заходить или одного раза достаточно?

— У меня здесь еще много дел. Но если бы их и не было, я все равно пришел бы.

Михаил хотел сказать еще что-то, но Гарбузов поторопил его.

Выйдя на лужайку перед зданием, Петрухин обернулся. Прежняя красота и нетронутость, которые так понравились ему вначале, пропали. Теперь здание, скрытое от посторонних глаз высокими деревьями, напоминало ему скорее многоэтажное кладбище. Кладбище, где, как в старых сказках, покойники выходят из могил и разговаривают с тобой. Кладбище, на котором, в отличие от обычного, кипят страсти, зреют неразделенные чувства, живут страдания, где спорят между собой тени некогда живших на Земле людей. Кладбище, обитатели которого еще приносят пользу…

И вот они сидят в кабинете Гарбузова в мягких кожаных креслах цвета слоновой кости. Василий Григорьевич заказал кофе, и через минуту в небольшой нише в стене появились кофейник и две чашечки.

— Скажите, Михаил, а вас не удивляет тот факт, что вами занимаюсь именно я? — спросил вице-президент, не спеша потягивая кофе.

— Вам виднее, — уклончиво ответил Петрухин.

Гарбузов поставил чашку на стол: