Ходжиакбар Шайхов - Искатель. 1977. Выпуск №3

— После того, как «Мир-1» был обнаружен, мы долго думали, что с ним делать. Вчера принято окончательное решение: поскольку контрольная система корабля сообщила, что большинство бортовых систем работает удовлетворительно, мы его пока трогать не стали. Единственное, что сделали, — это пополнили его энергоресурсы. Думаю, что все обойдется хорошо. Но нас беспокоит предстоящая встреча Петрухина с его вторым «Я». Понимаете?..

— Не очень, — сказал Михаил.

— Но ведь это второе «Я» все время думало, что оно одно… единственное… Какие-то изменения, так сказать, в психике компьютера наверняка произошли…

— А может, не соединять их… человека и машину?

— Но что станет с Петрухиным в чужом для него мире? Специалисты утверждают: ассимилироваться полностью он не сможет. Кем он будет? Человеком под стеклянным колпаком? Живым экспонатом Музея космонавтики?

— Единственный несчастный на планете… Я все-таки не могу понять, что может случиться непредвиденного, если мой пращур встретится со своим вторым «Я»? Ведь его и оставляли здесь для встречи.

— Мнения специалистов расходятся. Представьте себе: в сосуд, рассчитанный на пять литров воды, мы попытаемся влить двадцать пять. Лишняя вода просто вытечет? А если мы не будем давать ей вытекать, то сосуд просто разорвется. Компьютер не человек. За единицу времени он поглощает в сотни, тысячи раз больше информации. Что будет с человеком, когда на него обрушится вся эта лавина знаний?

— Но ведь мой пращур не первый человек, который, улетая в космос, оставил на Земле свое второе «Я»?

— Еще никто не отсутствовал так долго, — спокойно ответил Гарбузов, — предельный срок, который был до этого — сто с небольшим лет. У такого человека даже без встречи со своим вторым «Я» было гораздо больше шансов ассимилироваться в новом для него мире, чем у вашего деда. Пять веков… слишком большой срок…

— И вы считаете, что ему опасно надевать на голову психошлем?

Гарбузов не ответил. Он подошел к окну и стал разглядывать раскинувшийся внизу парк с таким вниманием, будто видел его впервые.

— Скажите, — спросил он, не оборачиваясь, — не интересовался ли электронный дед, как вы узнали о его существовании?

— Интересовался.

— И что вы ответили?

— Сказал, что узнал случайно.

— И обещали заходить еще?

— Да, обещал.

— Ну что же… что же… — задумчиво сказал вице-президент, садясь в кресло. — Человеческий мозг может вмещать в тысячу раз больше информации. Суть в том — какая это информация. Если бы стереть лишнее… Но мы не имеем права этого делать. Представьте, вам в руки дали книгу, и вы наугад вырвали сотню-другую страниц. Чтобы ваш прадед, не подвергаясь опасности, мог получить логически связанную информацию, его второе «Я» само должно заняться сокращениями. А вот согласится ли оно расстаться со своей электронной оболочкой, добровольно пожертвовав при этом не только своим бессмертием, но и частью наверняка дорогой для него информации? Об этом можно только гадать. Мы не знаем, захочет ли лев, выросший в зоопарке, выйти из клетки для того, чтобы умереть в незнакомой для него саванне. Вот тут вы и должны помочь.

— Я?.. — удивился Михаил.:.

— Вы должны уговорить второе «Я» вашего Ивана Петрухина на такой шаг. Ведь вы все-таки родственник.

— А если он не согласится? Мне показалось, что этот серо-серебристый ящик — довольно большой эгоист.

— Пробуйте. Другого выхода нет. Если… если вы все-таки уговорите его… снимите пломбу с голубого рычага и поверните его на 180 градусов. Так вы отключите устройство, запрещающее компьютеру самому стирать свою память. Устройство ввели, когда несколько компьютеров, которым по тем или иным причинам надоело «жить», взяли да и стерли все. Полностью уничтожили вложенное в них сознание. Вы понимаете?.. Не доводите вашего электронного пращура до того, чтобы он, обманув вас, стер совершенно все. Это было бы трагедией…

— Постараюсь, — пообещал Михаил.

Ночью он долго не мог уснуть, чего раньше с ним никогда не случалось. Ворочался с боку на бок, несколько раз вставал и ходил по комнате. Но ничто не помогало. Вчерашнее не давало забыться. Наконец он не выдержал и включил электросон. Но все равно спал плохо. Снились кошмары: то компьютер пытался задушить его невесть откуда взявшимися щупальцами, то перед ним раскалывалась на части чья-то голова, то он видел вылезшего из допотопной ракеты старика с огромной, спутанной седой бородой, который зачем-то гнался за убегающим Михаилом. Петрухин проснулся с тяжелой головой.

«С чего начинать разговор с этим электронным прадедом? — подумал он, вставая. — С самого главного? Но не испортит ли все дело? Похоже, и впрямь этот серо-серебристый ящик стал отъявленным эгоистом. Уверовал в свои меры ценностей. Мыслящему человеку, видите ли, следует отрешиться от всего, самоуглубиться, сосредоточиться, он не может ни влюбиться, ни жениться.

И похоже, не очень-то он переживает за Ивана Петрухина. Ведь считалось, что тот давно погиб. Возможно, именно поэтому и развился в нем эгоизм. Я не удивлюсь, если этот ящик возомнит себя «сверхчеловеком» или чем-то в этом роде. Он в полной мере пережил, перечувствовал свою смерть. Так сказать, слышал музыку на своих похоронах…»

Когда Михаил подходил к знакомому зданию; на душе у него было муторно. Людмила сидела на своем месте, как и сутки назад, смотрела на экран. Услышав шаги, она подняла голову и, узнав Михаила, улыбнулась.

— Вы, действительно, решили приходить к нам каждый день?

— Я обещал бывать здесь даже, когда все мои дела на втором этаже закончатся.

— Это почему же? — смеясь, спросила девушка.

— А вы подумайте, пока я хожу.

— Ладно, — ответила Люда, краснея. — А вы знаете, ваш компьютер перенесли в отдельную комнату. Чтобы вам легче было общаться с ним.

— Где он сейчас?

— Там же, в конце коридора.

Михаил прошел на второй этаж и, так и не решив, с чего начать разговор, открыл дверь, ведущую в сравнительно небольшую комнату. Знакомый компьютер был там.

— Так скоро? — сразу же сказал серо-серебристый ящик.

— Да вот…

— Ты расстроен?

— Тебе показалось, — сказал Михаил, все еще не зная, как начать тяжелый разговор.

— Какое-нибудь дело ко мне?

— Особого дела нет, — соврал Михаил, растерявшись.

— Тогда поболтаем? Я очень…

— Знаешь, — вдруг решился Михаил, — я тебя обманул вчера, сказав, будто узнал о тебе случайно. Не случайно. Мне специально сказали. Тот человек, что был вчера со мной. Да и сейчас я пришел к тебе по важному делу…

— Вот видишь, а говоришь, не расстроен. Я сразу заметил!

— Постой, а ты помнишь, когда стал… вот таким?..

— Я все помню. Иван Петрухин улетел к Проксиме Центавра. А я остался тут.