Николай Коротеев - Искатель. 1977. Выпуск №5

— Нет, — возразил Эрнандес. — Еще до подмены он вычистил нож и взломал им архивный шкаф.

— С чего ты взял?

— Шкаф, по логике вещей, взломан после убийства, а не до него. Ведь если бы сторож увидел взломанный шкаф до того, как поднялся по лестнице, он наверняка бы вытащил пистолет. А не увидеть взлом он практически не мог, так как шкаф находится на очень видном месте.

— Тогда остается выяснить, что хотел скрыть убийца, унося оружие.

— Послушайте-ка, — сказал Сабади, перевернув еще одну страницу заключения экспертизы. — Что касается раненой собаки в саду, то здесь сказано, что ее ударили каким-то предметом с неровными гранями и краями. Как можно судить по частицам, обнаруженным в ране, этот предмет изготовлен из обсидиана — магматической горной породы, относящейся к разряду вулканических стекол. В заключении содержится еще пояснительная сноска, в которой говорится: «Обсидиан применялся в качестве орнаментального камня, который иногда называют исландским агатом. Американские индейцы применяли его для изготовления стрел, зеркал и холодного оружия. Нередко встречаются ацтекские инструменты, изготовленные из обсидиана». Это все.

— И, на мой взгляд, вполне достаточно, — сказал Эрнандес и почесал затылок. — Почему не могли ударить собаку обыкновенной палкой? Зачем понадобилось применять предмет, изготовленный из… — усмехаясь, он произнес по слогам, — об-си-ди-ана? Неужели они хотят, чтобы мы…

Его монолог был прерван телефонным звонком. Сабади снял трубку:

— Слушаю!.. Да, хорошо… да, пускай заходят. — Повесив трубку, пояснил товарищам: — Прибыли начальник Департамента нефтедобычи и управляющий трестом.

«…и только Большой Капитан мог себе позволить связать в пучок волосы, что было одним из знаков высокой знатности, и такого человека называли Куачитлин, и это было самое почетное имя, какое давали им, капитанам, и мало кто получил его», — прочитал Франсиско и добавил: — Так писал Торкемада.

— Разве ты не собираешься обследовать скульптуру с помощью лупы? — торопил Хорхе.

— Да-да, сейчас. Достаточно взглянуть на нее, чтобы понять, что это копия. Оригинал относится к так называемому периоду Теотиуаканского Горизонта, охватывающему третий-шестой века нашей эры. Теотиуакана был тогда важным культурным центром, городом, где…

И Франсиско перешел к пространному изложению своих взглядов на культуры Центральной Америки. Его речь полилась неудержимым потоком, и он без устали разъяснял мельчайшие детали, которые сам считал интересными. Хорхе, как человек воспитанный, притворялся, что внимательно слушает его, на самом же деле с нетерпением ждал только одного — сопоставления копии с подлинником.

— а… далее последовал Горизонт Местных Культур — эпоха, которая в сравнении с предшествующими была явным упадком.

Хорхе, воспользовавшись короткой паузой, поспешил вставить слово:

— Послушай, а как же ты можешь отличить оригинал от копии?

— Очень просто. Иди сюда. Смотри. Берем, к примеру, на фотографии вот эту маленькую черную крапинку под носом. Присмотрись к ней повнимательнее через лупу. Какой-нибудь выступ или ямочку еще можно скопировать с помощью гипсового слепка, но случайно окрашенное пятнышко в самом материале скопировать невозможно. Так вот, теперь сам посмотри на копию и скажи, видишь ли эту крапинку, — предложил Франсиско профессорским тоном.

Хорхе метнулся от фотографии к скульптуре и вдруг выпалил:

— Да, гляди. Вот она, на том же самом месте, что и на фото.

— Как! Не может быть! — запротестовал Франсиско. — А ну-ка дай мне.

Он взял лупу и тщательно обследовал черное пятнышко, которое вызывающе бросалось в глаза.

— Какое совпадение! Тогда возьмем другую деталь — и все встанет на место. Вот смотри, здесь, на фото, часть головы имеет несколько более светлую пигментацию, в то время как на копии, — он перенес лупу от фотографии к скульптуре, — вся голова имеет одинаковую…

Он осекся, в изумлении разглядывая скульптуру. Затем снова судорожно бросился к фотографии, потом еще раз к маленькой скульптуре и не мог скрыть волнения.

— Ну что? — нетерпеливо спросил Хорхе.

— Похоже, что это подлинник, — робко признал Фцансиско.

— Значит, это не дешевая и примитивная копия?

— Нет. Это… это оригинал.

— А разве они не могли изготовить для себя хорошие дубликаты? — спросил младший лейтенант Армандо Эрнандес, беспокойно шагая по кабинету.

Начальник Департамента нефтедобычи и управляющий трестом уже ушли, и следователи снова остались наедине со своими вопросами, предположениями и догадками.

— По правде говоря, проблема ключа давно гвоздем засела в моей голове, — признался Сарриа. — До сих пор еще можно было допустить такую возможность, что преступник применил отмычку, чтобы проникнуть в дом, но то, что нам рассказал управляющий трестом насчет этих спаренных замков на дверях главного и черного ходов, как будто отметает подобное предположение.

— А я повторяю: действительно ли невозможно, чтобы они сделали хорошие дубликаты этих двух ключей?

— По их заявлениям, — Сабади указал на дверь, — никогда как будто не возникало такой возможности. Перед тем как бывшие хозяева эмигрировали, они оставили ключи, которые были надежно спрятаны, пока особняк не перешел в ведение министерства и в нем не обосновался Департамент нефтедобычи. От некоторых замков, — как, например, от ограды и двух входов в дом, имелось по два экземпляра ключей, так что заказывать дубликаты не было нужды. Все три ключа были в отдельной связке, и начальник департамента лично вручал ее каждый вечер охраннику, а тот ночному сторожу, который и возвращал ее по утрам. Эта связка ключей была обнаружена в кармане брюк сторожа, и нет никаких признаков того, что именно ею воспользовались преступники. Главная же связка со всеми ключами от особняка всегда находилась у начальника департамента, и именно ее он передал через шофера министерства младшему лейтенанту Янесу.

— Следовательно, мы имеем еще одну головоломку, — заключил Эрнандес и нервно потер руки.

— Что же касается служащих, — сказал лейтенант, — то и здесь мы мало чего достигли. Они, как люди, знающие обстановку, документацию, имеющие доступ к ключам и замкам, действительно могли бы привлечь наше внимание; но, оказывается, всех их нужно исключить из списка подозреваемых.

— А их восемь человек, — добавил Сабади. — Первый — сам начальник департамента, который находился в министерстве. Второй — сотрудник, пятнадцать дней назад уехавший в Болгарию принимать закупленное оборудование. Третий целый вечер провел за телевизором, и его видели соседи. Четвертый находится в Гуанабо, где проверяет работу нового оборудования. У пятого болен ребенок, и он не выходил из дому, а в 23.30 к нему приходил врач. Шестой и седьмой выехали на выходные дни по путевкам. Восьмой же — это Карлос Травьесо, тот служащий, который звонил по телефону. Таким образом, все находятся вне…