Том Шервуд - АДОНИЯ

— Просите меня, сэр Джаддсон! — крикнул, зарядив ружьё, охотник, — не ожидал, что здесь могут быть такие гости! Сильно поранены? Сейчас перевяжу!

Он подбежал к суме, выбросил из неё свёрток с едой, добыл какие-то ткани, но перевязывать руку не стал. Сначала он вскинул голову (его шлем упал позади него на землю), приставил к губам медный, завитый в кольцо рог и несколько раз протрубил. Лишь после этого, подхватив ткань и на ходу разрывая её на полосы, направился к озабоченно осматривающему руку Джаддсону.

Спустя пять минут людей на поляне прибавилось. Выбежал из зарослей хорошо экипированный, в сапогах, с таким же длинным ружьём второй охотник.

— Вы трубили? — громко спросил он и, увидев перемотанную белой тряпицей руку, задал новый вопрос: — Что случилось?

— Пёс, — сэр Джаддсон кивком указал на чернеющую в траве тушу. — И один нахальный сосед. Конный.

— Так-так, — понимающе проговорил прибывший. — Конный с собакой, утренняя охота. А не с ним ли была эта карета?

— Что за карета? — заинтересованно спросил Джаддсон, одной рукой помогая себе натянуть ботфорты.

— Ехала по вашим землям, сэр. В ней — дамочка и ребёнок. Кучер с нами весьма грубо разговаривал, и Робби сломал ему нос.

— Где карета сейчас?

— Робби едет на ней сюда. И путешественничков везёт. Мы рассудили — вы сами решите, что с ними дальше делать.

— Правильно рассудили. Если дама с ребёнком и владелец собаки — одна компания, то…

— То этот гад вернётся сюда, по следам колёс! — закончил за него фразу босоногий стрелок.

— Именно, — кивнул Джаддсон, затягивая подколенные ремешки ботфортов. — Готовьте оружие, джентльмены.

Вскоре послышался говорок каретных колёс, стук копыт и на поляну выкатился высокий и узкий прогулочный экипаж. На козлах вместо кучера сидел Робби — крепкого сложения мужчина лет тридцати, с рыжей густой бородой, в кожаной куртке без рукавов. Его массивные, мускулистые руки покрывал тёмный заморский загар.

— Вклинь коней в куст, Робби! — крикнул Джаддсон, — вот там!

Пара гнедых лошадей, повинуясь резкому удару хлыста, рванула и, ломая ветви, втиснулась глубоко в заросли и там встала. На поляне остался лишь задний угол кареты — запятки и левая дверца.

— Пусть выйдут, — распорядился владелец имения, принимая от одного из спутников пистолет и просовывая его ствол за поясной широкий ремень.

Из кареты довольно бесцеремонно извлекли безмолвную, с бледным лицом даму и трёхлетнего рыжеволосого мальчика с крохотной шпажкой у пояса. В отличие от матери ребёнок имел настроение весёлое, безмятежное. Едва лишь ножки его почувствовали землю, как он резво бросился к лежащему псу и, заливисто хохоча, принялся тянуть его за ухо. Даму же подвели к запяткам кареты, и там она встала между задними концами рессор, дрожа и охватив плечи руками.

— Позвольте представиться, — проговорил, подходя к ней, владелец имения и делая полупоклон. — Меня зовут Джаддсон. Вы ехали по моей земле. Мои егеря задержали вас. Не обижайтесь на их решительность — у них такая работа. Выражаю надежду, что скоро всё разрешится, и прошу вашего позволения задать вам один вопрос.

Женщина, опустив руки, изобразила едва намеченный реверанс и тихо произнесла:

— Конечно… Пожалуйста…

— Вы не путешествуете в сопровождении молодого человека приятной наружности, с короткой шпагой, восседающего на крупном вороном жеребце?

— Да, — не поднимая глаз, почти шёпотом подтвердила женщина. — Это мой муж.

— Прекрасно. Думается, сейчас он будет здесь — и всё, без сомнения, разрешится. Забавный у вас мальчик.

Женщина подняла голову, взглянула на веселящегося ребёнка и позвала его:

— Адам!

Как и следовало ожидать, ребёнок не обратил на её призыв никакого внимания, и она снова направила взгляд в землю перед собой и снова, скрестив руки, охватила себя за плечи.

Молодой дворянин появился почти тотчас. Осадив коня, он окинул взглядом ребёнка, жену, стоящую возле кареты, пару стволов, направленных ему в грудь, и, скрипнув зубами, спешился.

— Шпагу, — негромко произнёс Джаддсон.

Дворянин расстегнул портупею и шпага, звякнув кольцом крепления, свалилась в траву. Робби подошёл, поднял её — и вдруг тяжёлым эфесом с силой ударил дворянина в основание шеи. Тот упал на четвереньки. Женщина отчаянно закричала, и сразу же, бросившись к матери, в голос заплакал ребёнок.

— Свяжите его, — распорядился, перекрикивая шум, Джаддсон.

Спустя минуту он неторопливо подошёл, поднял лежащего на боку дворянина, усадил его и, приблизив лицо, взглянул ему прямо в глаза. Тот поддёрнул связанные за спиной руки и, не отводя взгляда, проговорил:

— У меня не будет пяти тысяч, даже если я продам всё, что имею.

Джаддсон кивнул, выпрямился. Сделал знак Робби. Тот отрезал кусок верёвки, быстро и жёстко связал женщине руки и примотал их к каретной рессоре. После этого взял визжащего ребёнка под мышку и, прижав ртом к груди, заглушил его крик.

— Повесьте их, — ровным голосом приказал Джаддсон. — Вон на том дереве. И его самого, и собаку, и мальчика. Картина будет называться «три пса».

Потом, взглянув в ещё не совсем понимающие, но предельно расширившиеся от ужаса глаза женщины, пояснил:

— По-другому нельзя. Сын вырастет — будет мстить.

— Подождите! — крикнула женщина. — Умоляю! Это не…

Её голос заглушил дробный топот копыт. Разлетевшись по старой егерской дорожке, на поляну вынеслась кавалькада.

Передний всадник, юный, хорошо сложенный, в чёрном плаще и в чёрной же шляпе резко осадил коня, отчего тот встал на дыбы. За ним показались и, сдерживая коней, стеснились ещё несколько всадников. Всего их оказалось пятеро вооружённых короткими мушкетонами мужчин, — все в чёрных одеждах, — и старый, лет семидесяти, монах.

— Помощи! Помощи! — что было сил, выкрикнула женщина. — Защиты и помощи!

Монах что-то быстро сказал, и его спутники в один звук слили хруст взведённых курков. Пять коротких и толстых (без сомнения — с картечными зарядами) стволов выставились против двух охотничьих ружей.

— Кто главный? — спросил монах из-за спин сопровождающих его всадников.

— Я, — ответил сэр Джаддсон и, невесомо приподняв руку, заставил своих егерей опустить ружья. — Я пострадал от этого человека и вершу над ним суд. А вы, святой отец, кем бы вы ни были, знайте, что находитесь на моей земле.

— Понимаю, — чуть помедлив, отозвался монах. — Если мы пользуемся вашей дорогой… То готовы вам заплатить стандартную дорожную пошлину. В тройном размере. Поскольку мы едем здесь уже третий раз.

— Это достойно, — слегка поклонился сэр Джаддсон. — Но намерены ли вы, святой отец, вмешаться в мои дела с этим семейством?