Александр Мартынов - В заповедной глуши

Мальчишки отреагировали мгновенно — два ствола развернулись в ту сторону и, если бы Михал Святославич не оказался ещё быстрее — незнакомец мог бы поплатиться за свою шутку жизнью.

Впрочем, как почти сразу оказалось, он ничем не рисковал, потому что произносил эти эпические слова, лёжа под кустом. И сейчас с ироничной улыбкой на губах поднялся на ноги — невысокий, хорошо сложенный мужчина лет 30–35, одетый в камуфляж, с небольшим рюкзаком за плечами; тёмно-русый, сероглазый, тщательно выбритый, на поясе — финка в чехле. Обычный турист.

— Это не лучшая твоя шутка, Влад, — сурово сказал Михал Святославич. — Могло плохо закончиться, знаешь это?

— Да ладно, — засмеялся Влад, показывая идеальные зубы. — Скучал просто. Вот и решил развлечься… — он подошёл к мальчишка: — Влад Рокотов.

— Псевдоним? — уточнил Валька, вспомнив Черкасова. Влад снова засмеялся:

— Влад Рокотов, — и пожал протянутую руку Вальки. — Влад Рокотов, — он пожал руку Витьки. — Как вас зовут — не спрашиваю. Юные бойцы невидимого фронта? — он кивнул Михалу Святославичу.

— Хватит хохмить, будь серьёзным хоть недолго, — покачал головой тот.

— Органически не могу, — признался Влад. — Хотел бы. Дзэн [79] Жизненный путь (японск.) не позволяет… Ну, мы разговаривать будем или пойдём? Лично я за то, чтобы поговорить. Но можно на ходу.

— На ходу будем молчать, — отрезал Михал Святославич. Влад сожалеюще пожал плечами:

— Вся ваша беда в чисто европейском, материалистическом подходе к делу. Тренировки, макеты, планы… Жить надо так: пришёл, увидел, победил. Раз плана нет — нечего нарушить врагу. Мгновенное озарение — и вперёд. Хорошо подготовленный Его Величество Случай — вот венец всех спецопераций. Вот например — вы наверняка рассчитывали идти пешком. А у меня в кустах стоит добровольно пожертвованный местным обывателем «Урал» с коляской. В девичестве — BMW. Неподалёку пролегает пожарная просека. И по ней мы будем на месте через двадцать минут. Отец, — он указал на лесника, который с трудом скрывал улыбку, — два сына, — он показал на слегка ошалевших мальчишек, — и их распутный… то есть, беспутный, — поправился он, — дядюшка вышли на природу половить енотов на приманку…

…Валька никак не мог для себя определиться, кто же всё-таки этот человек?! Неужели Черкасов ничего не выдумывал — и биолог-супермен, сокрушитель ваххабитов, американских вояк и продажных россиянцев — существует?!

Влад ничего не объяснял. Он просто гнал тяжеленный мотоцикл по просеке (Михал Святославич устроился на заднем сиденье, мальчишки — на пару — в люльке. Всё имело оттенок боевика про возможное будущее. Слегка смазывало это суровое ощущение то, что Влад, ловко маневрируя рулём, громко распевал:

— Сла-а-а-вься, Отечество

Мотоцикл прыгал, раскачивался и подлетал. В какой-то момент он подлетел особенно высоко — и Влад резко затормозил.

— Приехали, — сказал он уже без тени юмора. — Слезаем. Операция «Мэдхаус» начинается.

Он соскочил наземь — и совершенно бесшумно растаял среди весенних деревьев. Но, очевидно, Михал Святославич знал, что и как делать дальше.

Через лес двигались клином — в центре лесник, слева-сзади Витька, справа-сзади Валька. Потом легли и минут десять ползли, задёрнувшись накидками. Под накидками было жарко, как в бане — но зато они экранировали излучение и делали бесполезными тепловизоры.

Валька мимоходом удивлялся, что не ощущает азарта или страха. Но даже удивление было каким-то посторонним. Целый мир запахов, красок и звуков окружал Вальку. Он совершенно точно знал, что происходит под каждым кустом и каждой кочкой, в каждом дупле и на каждой ветке — в радиусе нескольких сот метров. И для него не было новостью, что впереди — что-то, пахнущее бетоном, асфальтом, горючим и металлом.

Они выползли на верх поросшего кустами склона примерно в трёхстах метрах от авиабазы. Мальчишки отползли чуть влево-вправо, Михал Святославич достал бинокль и поднёс его к глазам…

… — Вот они, — прошептал Михал Святославич, опуская бинокль.

Аэродром казался каким-то несерьёзным, словно не лучший ДОСААФовский времён СССР. Два ряда мокрой «колючки», несколько серых взлётных полос, рулёжка, пара бетонных коробок, над одной из которых висели флаги — латышский и НАТО. На таком расстоянии людей не было видно, но на полосах застыли три остроклювых хвостатых птицы — F-16 с красно-жёлто-чёрными бельгийскими опознавательными значками. А над ними возвышался огромный и мрачный серый кашалот — туша американского транспортника С-5 «Гэлэкси». Возле неё ярко оранжевели несколько погрузчиков.

— Это цель? — прошептал Витька. Михал Святославич не ответил — поднял бинокль вновь и замер.

Валька наблюдал за С-5, как завороженный. Это гигантское существо казалось ему в самом деле живым и чем-то похожим на дремлющего дракона. В этом существе был вызов — вызов всему тому, чем жил Валька. Среди окружающего весеннего пейзажа самолёт выглядел предельно чужеродным, как встроенная в живое тело металлическая деталь. Даже сам аэродром, казалось, съёжился от того, что в его центре громоздится жуткое создание. Самолёт мог бы вызвать страх, но не у Вальки.

У Вальки он вызывал холодную злость.

После того как Валька всмотрелся, стали видны и люди. Их было много. Тройки патрулей с угрюмыми собаками патрулировали периметр сразу по нескольким тропинкам. На вышках торчали пулемёты. В капонирах видны были зенитки — пушки и ракеты. Ну а во внутреннем квадрате охранения стояли, слегка поворачиваясь торсом, как страшные боевые машины, закованные в угловатую чёрно-зелёную, как шкура ящеров, броню гиганты. Уверенные и несокрушимые.

Это были американские солдаты.

И всё это было так чуждо, так мерзко почему-то и так отталкивающе, что Валька стиснул зубы до хруста и на миг прикрыл глаза…

…Быстро стемнело. Над аэродромом повисло яркое дневное сияние. Вскинулись и зашарили по окрестностям, раздвигая кусты и деревья, мечи прожекторов. Работы не прекращались; на С-5 то и дело грели турбины, и тогда мощный бездушный вой придавливал к земле траву. Неясно было, где Влад и как вообще он рассчитывает пробраться внутрь периметра. Не как в книжках же, в самом-то деле, даже если это он и есть…

За весь этот долгий день ели только шоколад, да пару раз ползали по очереди в сторону — отлить и попить из холодного чёрного родничка, выбегавшего из-под земли у корней дерева. Всё остальное время дремали и наблюдали по очереди.

Когда стемнело совсем, Михал Святославич, коротко поглядывая на часы, приказал минировать пути отхода. Витька ползал по кустам, выставил десять РГД и столько же «пустых» растяжек.