Джереми Робинсон - Гидра

Но этого не случилось.

Она начала расти.

Нью-Гемпшир

Дэвид Лоусон сидел, уставившись на экран, и следил за Конем, который только что спрятался за лабораторный стол.

— Цель частично скрыта, — сообщил он.

— Понял тебя, — отозвался Рейнхарт.

Он стоял у дверей лаборатории и наблюдал за боем, но сам не принимал в нем участия. Оливер хотел посмотреть, как люди, которых он обучал, справятся без него. Судя по мрачному выражению его лица и количеству трупов, дела шли не так хорошо, как следовало бы.

Но к диверсанту с трех сторон сходились охранники, сгруппировавшись по трое, и Лоусон понимал, что скоро этот парень превратится в лужу, растекшуюся по полу. В то же самое время он не мог не проникнуться уважением к оперативнику «Дельты». Боевого духа ему было не занимать, да и стрелял он без промаха.

Зато его напарнику Саймону Норфолку, с которым их объединили после разрушения «Гаммы», совсем не жаль было этого парня.

— Ну вот, сейчас они его сделают, — проговорил тот, провел рукой по коротко стриженным волосам и взволнованно потер ладони.

— Делом занимайся, — буркнул Лоусон.

Норфолк вытаращил глаза и вдруг заметил, что Конь лежит на полу и смотрит из-под лабораторного стола, держа пистолет наготове.

— Центральная группа, берегите ноги, — и трое охранников вспрыгнули на стулья и столы.

Шин Дэ-Чжунь не видел ничего, кроме пола. Пока работали камеры слежения, противники получали информацию о каждом его движении. Расстановка сил теперь составляла десять против одного. Это само по себе было паршиво, но при том, что камеры работали в духе корректировки огня на поле боя, шансов уцелеть у Коня не было, как бы метко он сам ни стрелял.

Внимание Лоусона привлекло какое-то движение позади центральной группы. Он внимательно просмотрел изображение на всех четырех мониторах. Ни одна из камер не давала нужного ракурса.

«Может быть, ничего особенного. Или какая-то ловушка?.. Нет, вряд ли. Это больше походит на зеленую рыбу, бьющуюся на полу».

Лоусон безуспешно попытался вспомнить, не проводились ли в последние дни в этой лаборатории какие-нибудь эксперименты на животных. К тому же ученые предпочитали морских свинок и крыс, не ящериц.

Он проговорил в микрофон:

— Центральная группа! На шесть часов от вас. Там что-то…

Разряд был таким быстрым, что Лоусон даже не успел вскрикнуть от боли. Он просто лишился дара речи.

Норфолк уставился на экран монитора и разглядывал странный зеленый объект на полу лаборатории, поэтому обратил внимание на молчание напарника только тогда, когда отвел взгляд от монитора.

— Дейв, что это там за хрень?.. А-а-а!

Плеча Саймона коснулась дубинка-электрошокер. В его тело ударил восьмиамперный разряд импульсами по десять микросекунд. Он задергался и обмяк.

— Простите, мальчики, — проговорила Анна Бек, опустив шокер. — Никогда у меня с этой штукой хорошо не получалось.

Она устремила взгляд на мониторы. Три группы охранников окружали Коня. Все ждали корректировки, но ее не было, и это смутило их. Организованное окружение распалось, каждый начал двигаться сам по себе.

Рейнхарт что-то говорил, вернее, кричал в микрофон. Анна не слышала его, но легко прочла по губам типичные ругательства. Кому-то здорово влетит. К счастью, ни Лоусон, ни Норфолк не видели ее лица. Теперь, после того как они упустили Сета с совершенно секретной информацией, вдобавок сорвали сегодняшнюю операцию, их могли послать служить в Арктику, если не дальше.

Внимание женщины привлекло движение, зарегистрированное камерами. Конь заметил смятение в рядах врагов и пошел в атаку. Охранники рассыпались по лаборатории, стреляя в ответ.

Но в центре лаборатории находилось что-то еще. То самое, на что глазели Норфолк и Лоусон, пока она их не отключила. Объект лежал там же и по-прежнему двигался. Он на миг появился в поле зрения и исчез под столом.

Анна ахнула и отшатнулась от мониторов.

— Господи!..

Она должна была предупредить Коня. Если эта тварь будет продолжать расти, то никто не выйдет из лаборатории живым.

Бек перешагнула через Лоусона и ткнула электрошокером в пульт системы слежения. Аппаратура сразу почувствовала перегрузку и отключилась. Из пульта повалил дым. Все сотрудники «Джен-Уай» теперь были слепы.

Анна выбежала из комнаты и поспешила к казарме. Ей нужно было сделать кое-что, прежде чем она сможет помочь Коню.

Шин Дэ-Чжунь заметил, что скольжение подошв по мокрому полу и хруст осколков стекла внезапно стихли. Что-то заставило охранников остановиться, но причиной тому была не странная тварь позади них, продолжавшая увеличиваться в размерах. Уж слишком они притихли.

Голос, донесшийся от двери, подсказал Коню, в чем причина странного поведения врагов:

— Лоусон, выходи на связь, скотина, иначе, видит бог, я тебе сильно испорчу жизнь!

Конь приподнялся, сел и решил воспользоваться всеобщим замешательством. Он несколько раз выстрелил в ближайшего противника, искоса глянул в сторону и уложил еще одного почти наугад.

Охранники открыли ответный огонь. Оперативник успел убить двоих и заметил человека, который дирижировал шоу. Это был Рейнхарт, один из тех сотрудников фирмы «Манифолд», которые занимали первые места в списке персон, подлежащих уничтожению.

Шин Дэ-Чжунь рискнул еще раз выглянуть из-за стола и выстрелил в Оливера, но промахнулся. Ему удалось выпустить только одну пулю, а в него сразу полетело гораздо больше. Но, как бы то ни было, Коню удалось привлечь внимание Рейнхарта. Тот сразу перестал призывать выйти на связь того человека, который руководил действиями охранников по радио.

Несмотря на то что у оперативника болело лицо, исколотое мелкими обломками пластика, металла и стекла, и ныло плечо, задетое пулей, он не удержался от улыбки, потом лег на спину и заглянул под стол. У твари, лежавшей на полу, выросло туловище, из которого уже торчали зачатки лап. Она была размером с сенбернара и продолжала увеличиваться. Как только ее заметят охранники, начнется настоящий хаос, что называется, война в городе. Коню придется прорываться на свободу, исполняя роль катаны, которой режут арбуз.

— Сдавайся! — гаркнул Рейнхарт, по-прежнему державшийся у двери, то ли трус, то ли большой умник.

«Тот, кто убежал с поля боя, может повоевать на следующий день». [47] Это высказывание приписывается Демосфену. В 338 г. до н. э. этот афинский оратор и государственный деятель принимал участие в битве между афинянами и македонянами. Македоняне победили, погибли три тысячи афинян. Демосфен бежал с поля боя. Когда его впоследствии осуждали за дезертирство, он отвечал: «Тот, кто сражался и бежал с поля боя, может остаться в живых и сразиться на следующий день». Пользуясь этой пословицей, можно выигрывать любые схватки.