Николай Пряничников - Золотой гроб

— Девушки, мы в сторону Волги правильно плывем? — крикнул Мишка.

— Вы заблудились, ребята. Волга — вверх по течению, — засмеялись те, приняв юмор.

Через километр на правом высоком берегу, кто — то пронзительно завизжал, и в воду бултыхнулась пустая бутылка. Через секунду визг повторился, и очередная бутылка оказалась в воде. Резвились какие — то парни. Наверное, видели по телеку, что в Индонезии ежегодно проводят соревнования по визгу. Они брали пустые пивные бутылки и, соперничая, кто кого при броске бутылки перевизжит — бросали ее, стараясь перекинуть через 40–ка метровую реку. Бутылки, как гранаты падали вокруг наших байдарок, поднимая султанчики воды.

— Эй, индейцы! — крикнул им Вовка, встав во весь свой прекрасный рост. — Либо вы прекратите засорять реку, и пугать проплывающих туристов, либо мы станем решать вопрос о ваших скальпах!

Вопрос о скальпах заставил задуматься мелких хулиганов. Парни посмотрели на нас, посовещались и крикнули в ответ:

— Ладно, ладно. Все равно бутылок больше нет, завязываем — и скрылись за бугром.

Скорее всего, их остановило не отсутствие пустой тары, а решительный бас и могучий рост нашего впередсмотрящего. Мы плыли дальше. Настроение немного подпортилось.

Визги я не люблю, у меня они вызывают физиологический дискомфорт и с определенного времени заставляют вздрагивать, напрягаться, и шарить около себя рукой в поисках чего — нибудь тяжелого. Именно так визжали 'духи' на севере от Кабула, когда прыгали на нас с ножами и ружьями со скал. Правда, только в начале 80–х у них часто встречались ружья времен куперовского Соколиного глаза. Потом они поголовно имели или китайские АКМы, или американские М–16,

Визг — это непременный психологический атрибут их нападения: — слетает с горы орава в тюрбанах и каком то мышином тряпье с автоматами и тесаками, визжат, как мартовские коты, но хором. Наши 18–ти летние парнишки — солдатики часто приседали и немели от испуга. Это их губило, и потом их головы катились вниз по ущелью. Ну, вот любят эти духи отрезать головы своим жертвам, хоть тресни. Группу солдат моего приятеля капитана Виктора Колесникова, охранявшую керосинопровод, тоже нашли около горного ручья с отрезанными головами. У многих были выколоты глаза и отрезаны уши. Извините за жуткие подробности.

Некоторых вообще не нашли. Значит, их пленили. Но я — то Виктора хорошо знал, пару лет тому назад мы с ним вместе служили в небольшом и красивом эстонском городке. Он был не такой слабак, чтобы попасть им в руки живым. Между телами ребят на земле было рассыпано с пол тысячи пустых автоматных гильз. Парни отстреливались до последнего патрона. Обезображенное тело Виктора оказалось здесь же и на удивление, не надруганным. Чувствуя безвыходность положения, он подорвал себя гранатой. Пленные 'духи' потом говорили, что сам Масуд ставил им мужественного шурави в пример, как символ настоящей воинской доблести и самопожертвования.

Такие военные пейзажи и у наших солдат не вызывали добрых чувств к невинным мирным афганцам. Поскольку, бывало, что днем он мирный пастух, а ночью его ловят с автоматом или кинжалом около наших палаток.

Наши разведчики перехватили опиумный караван с 15–ю мешками наркотиков. Ишаков прогнали, а погонщики куда — то пропали (хотя, я лично догадывался, куда? Выстрелы в горах слышны далеко). С тех пор мешки, охраняемые часовым из отделения сержанта Мурзагалиева, лежали в отдельной палатке и ждали приказа на сожжение. Святое дело. На эти наркотики 'духи' покупали оружие за границей и этими же наркотиками травили наших солдат. Уже сколько их дембельнулось из Афгана законченными наркоманами, и родной Союз получал полноценных преступников. Потому что наркоману наркотик нужен как воздух, а в Союзе наркотиков на одну только зарплату не купишь…..

С отобранным дурманом в Афгане поступали просто: после письменного приказа, обливали бензином, сжигали и составляли акт об уничтожение. Сейчас все ждали возвращения из Ташкента командира бригады полковника Боряева, без подписи которого ни одно сожжение не будет действительным. За последние месяцы бригада раз десять побывала во всяких переделках, о которых в газетах пишут, как 'об огневых контактах' с 'духами' и сильно поредела. Чаще всего выбывали из строя молодые необстрелянные и плохо подготовленные бойцы. Боряев несколько раз созванивался с учебным центром спецназовцев неподалеку от Ташкента, ругался и, в конце концов, поехал за пополнением сам.

Мы пятый день жили в палатках под беспощадным палящим солнцем у безымянного кишлака. Выполняя приказ сверху 'в кишлак не заходить', Солдатики изнывали от жары, безделья, делали набеги на виноградные поля тамошних баев или добывали в дуканах местную водку — Сарап в пол литровых полиэтиленовых пакетах. Опыта спиртопроизводства у афганцев не было т. к. мусульманам вообще пить запрещено. И как изготавливали этот спиртной напиток местные менделеевцы не известно? Но мерзость отчаянная.

Ранним утром меня разбудил дежурный по роте,

— Товарищ старший лейтенант! — возбужденно кричал он мне в полумрак палатки, — там, в кишлаке пальба. Не иначе, наших бьют!? И Вас какой — то полковник срочно вызывает.

Я быстро оделся, вышел. Действительно, со стороны кишлака доносилась беспорядочная стрельба. Я насторожился. У палатки увидел стоящий новенький УАЗ, рядом с ним дежурного по бригаде старшего лейтенанта Сафронова и моложавого полковника со строгим лицом, украшенным тонкими щегольскими усиками.

— Из особого одела армии — успел мне шепнуть Сафронов.

— Вы почему не выполняете приказ, старший лейтенант! — сразу же тонко заорал полковник? Почему стрельба в кишлаке?!

— Вероятно, там стреляют?! — осторожно предположил я, понимая, что острить сейчас не время и можно влезть в глупую историю, — я своих солдат не посылал — продолжил я. — А, Вы кто!? Предъявите, пожалуйста, удостоверенье?

— Что Вы себе позволяете, старший лейтенант?! Разве вам не достаточно того, что, как официальное лицо я прибыл вместе с дежурным по подразделению?

Я хмуро смотрел на полковника, — раздумывая, может заставить все — таки этого выскочку предъявить документы?

— Отстань, — шепнул Сафронов, толкнув меня плечом.

— Стройте роту! — приказал полковник.

Я распорядился..

— После построения, за исключением часовых и больных в лазарете обнаружилось отсутствие в полном составе отделения сержанта Мурзагалиева. Взводный — прапорщик Котов только моргал глазами и старался не дышать. Впрочем, и без дыхания от него разило как из винного погреба. На мой вопрос — куда делось отделение? — Котов скосил глаза в сторону кишлака и нечленораздельно пробубнил, что, наверное, ушли за виноградом?.