Николай Пряничников - Золотой гроб

Санька вскрикнул, дернул рукой, нож вывалился, а вслед за ним, из расщелины выпала извивающаяся метровая в серых кубиках змея. Мишка пнул ее ногой, она отлетела на полтора метра и, через секунду, извиваясь, скрылась в стене между кирпичами.

— Вот стерва! — кричал Мишка. — Укусила?

Санька стоял, полусогнувшись и зажав, свою правую руку между коленями и молчал.

Я подошел к нему — Покажи!

Укус гадюки пришелся Сане в большой палец. В сантиметре над ногтем виднелась капелька крови.

— А может, и не укусила? Может, ты палец раскровенил, когда руку отдергивал? — с надеждой спросил Мишка.

— Больно? — спросил я.

— Жжет зараза — мучительно выдавил из себя Саня — палец жжет и отдает вот сюда — он показал на тыльную сторону ладони.

В Афгане нас немного этому учили. Я повертел у себя во рту языком, вспоминая, нет ли на губах, деснах и внутренних сторонах щек каких — то ранок или трещин на коже? Кажется, нет. Я припал губами к ранке на Санькином пальце, пытаясь высосать оттуда яд. Сплюнул. Проделал это четыре раза или пять раз.

— Может, прижечь? — спросил Мишка.

— Не надо, это не помогает.

В свете фонаря было заметно, что Санин палец успел припухнуть и порозоветь, хотя прошло всего две три минуты. Даже при тусклом свете было заметно, что Саня сильно побледнел.

— Ты, главное, не раскисай — сказал я ему — сейчас возвращаемся наверх, в байдарку и в больницу. Укус гадюки, если он не в голову или в шею, не смертелен. Но неделю — другую проболеешь. Поэтому, нужна или сыворотка или чего — то там другое. Словом, нужен врач.

Чувствовалось, что Санька внутренне дрожит. Налицо были явные признаки ощущений от постулатов современной психиатрии и информации: змея — это 'подарок' от Люцифера…

— Плюнь, старик! — стукнул его по плечу Михаил. Гадюка! Разве же это змея?! Это безалкагольное пиво на фоне опохмелки — морально поддержал он Саню.

Мы сложили инструменты к стене, и пошли к выходу.

Я помог Сане выбраться сначала на крышу проема, затем он по нашей сучковатой жердине поднялся на берег, а за ним и мы с Мишкой.

У ямы нас дожидался только Валерка. Вовка с Игорем разбирали нашу палатку.

— Что случилось? — спросил Валерка — заметив на наших лицах озабоченность.

— Валера, в Хахалах есть больница? — спросил я

— Есть, конечно, а что случилось? — повторил он вопрос.

— Саню гадюка укусила, поэтому, бери байдарку и дуй с ним в больницу.

— Валера, сказал я ему — отведя в сторону — я точно не знаю всех последствий от укуса этой твари, но помню в детстве у нас жил на улице мужик, которого еще маленьким укусила змея. Знаю одно, что после этого укуса он болел всю жизнь. У него и ноги отнимались, и с сердцем были проблемы. Старушка — знахарка, которая жила на нашей улице, утверждала, что все проблемы у него именно из — за этого укуса.

Поэтому, если в вашей деревенской больнице нужных лекарств нет, что вполне вероятно, то обязательно добейся, чтобы их привезли. Хоть из области.

— Все понял — сказал Валерка и пошел готовить байдарку.

Завидев нас, Вовка и Игорь оставили палатку и подошли. Узнав в чем дело, Вовка осмотрел руку брата: она стремительно опухала и принимала фиолетовый цвет.

— Валера — крикнул Вовка — ты оставайся здесь, я сам отвезу Саню.

Мне подумалось, что лучше, если Вовка останется здесь. Во — первых, Валерка местный и быстрее разберется со своими докторами. А во — вторых, Вовка будет незаменим, если неожиданно нагрянут горьковские искатели брильянтов.

Вовкин рост, мужественный взгляд и взрывная решительность не раз охлаждали амбиции самых ярких драчунов и хулиганов, с которыми доводилось встречаться.

Я высказал Володе по поводу Валеркиного преимущества в деле общения с деревенскими медиками и Вовка с этим доводом согласился.

Наконец, байдарку спустили в воду. Бледный, как простыня Саня, придерживая левой рукой правую, уселся впереди. Валерка с веслами сзади. Мы их оттолкнули от берега и, через минуту их байдарка скрылась за поворотом.

Перед отплытием, я наказал Валерке, что если Саню оставят в больнице, то сам он пусть бегом возвращается в Монастырь. Если не оставят, то лучше Саню отправить домой. Для этого Валерию необходимо проводить Александра до самого Горького и передать в руки его домашним. Уже после этого возвращаться сюда. Так и договорились.

Мы немного посидели на бревне, покурили. Володя, подбросил в костер дров и разогрел банку тушенки. Пока он стряпал, мы рассказали ребятам о наших приключениях в подземной галерее, и о возможном гроте или отдельном подвале, вход в который замурован.

— Я пойду с вами, — убежденно сказал Вовка, заинтригованный рассказом. В его романтической голове давно колобродили мысли о несметных пещерных сокровищах, которые он обязательно найдет, как только спуститься в подземелье.

— Между прочим — сказал он — я вычитал в 'Науке и жизнь' статью, где сказано, что за всю историю золотодобычи на Земле получено всего 150 тысяч тонн золота. Из них почти треть покоится на морском дне вместе с утонувшими кораблями и спрятано в земле в виде кладов.

— И половина из спрятанного, — здесь, под ногами — грустно пошутил Игорь.

За время бодрствования поэт уже несколько пришел в себя. Но, разглядывая его внешность, будь я, каким — нибудь, кинорежиссером, то, не раздумывая, предложил бы Игорю роль Бена Ганна из 'Острова сокровищ'. Получился бы чудесный образ, оскорбленного и одичавшего пирата, прожившего среди обезьян и попугаев три года. Он выглядел более чем естественно без всякого грима. Хотя, сам Бен Ганн, в моем представлении, несмотря на одичалость, хоть как — то, ухаживал за своей бородой и волосищами на голове.

Игорю было не до внешности. Его организм, изможденный абстинентным синдромом, снова протягивал руки в мольбе к его же величественному уму с низко поклонной просьбой в очередной раз опохмелиться. Ум был не против, но стеснялся Мишки. Поэтому, Игоревы мозги сейчас работали как вычислительный центр, — высчитывая наиболее эффективный путь к трех литровой банке в Мишкином рюкзаке. Рюкзак лежал на виду, и отлить заветную похмельную дозу тайно не было никакой возможности.

— Ладно, потерплю, пока хозяин рюкзака снова не уйдет под землю — хитро решил про себя Игорь.

Мы позавтракали горячей тушенкой с хлебом. Пора была спускаться в штольню. За этот час по реке проплыла всего одна байдарка с тремя парнями. Парни хотели пристать к берегу и, возможно, устроиться биваком где — то рядом на поляне, но, поразмыслив, поплыли дальше. С одной стороны это хорошо. Они могли помешать нашим изысканиям. Хотя, после того, как наши ребята переставили на штольню десятиместную военную палатку, — даже из близи было трудно догадаться, что здесь работают кладоискатели. Обычная палатка на самом берегу реки, кругом поляна, деревья, лес… И мне подумалось, что, если бы вокруг нас сейчас расположился целый лагерь байдарочников, это было бы нам только на руку. Может быть, это обстоятельство отбило бы 'завтрашним хлопцам' Палыча начинать параллельные изыскательские работы.