Станислав Жейнов - Другой

— Нравишься.

— Хочешь меня поцеловать?

Она вдруг развернула меня к себе, схватила за бедро, так сильно, что сделала больно. Ее губы в нескольких сантиметрах от моих, грудь прижалась ко мне, почувствовал, как колотится ее сердце. Ответил не сразу, но ответил:

— Хочу.

Так мы простояли секунд десять. Она больше не улыбалась, стала вдруг серьезной, даже немножко злой:

— А тебе не кажется, что это будет подло по отношению к твоему другу?..

Мы еще постояли так, а потом она ушла. Просто, развернулась и ушла. Я долго не мог закурить, руки тряслись, и сигарета два раза выскользнула из пальцев. Бросил взгляд на Сергея и тут же отвернулся. Он стоял там же, рядом с Антоном. Стоял и смотрел прямо на меня: с укором, с обидой, и может, даже с ненавистью…

…все это конечно не так. Я отдышался, за несколько минут пришел в себя. Слишком уж сгущаю краски. Еще одна недостойная черта — мнительность. Ведь ничего не было, и не могло, и уже не будет… конечно не будет. Она играется, просто так, от скуки… Но зачем так смотрит?.. Всю дорогу, только на меня… Влюбилась? Нет, не похоже. А может? А почему бы и нет?.. Я обаятельный, меня любили женщины: разные, красивые, много… Не со всеми я спал, но любили, хотя, это у них почему-то ненадолго… А женится Сергею, кажется, не стоит… Поговорим… Как-то деликатно надо…

13

Сергей не из тех, кто молчит, и если не задает вопросов, то их действительно нет. Да и откуда им быть? Ничего не было. Когда спустился, еще переживал, но успокоился, зная себя: на удивление быстро. Просто устал. Очень, очень…

Звали Игоря. Несколько раз он отходил от рыбаков, но опять возвращался. Они разговаривали, и по жестам белоруса, видно, что разговор сильно увлек. Игорь, мне кажется, не очень искренен в выражении чувств. Конечно — шутит, смеется, ругается и часто и много, даже слишком, но… актер… играет-играет… — меня не проведешь! Ты, Игорь, очень уставший от жизни человек, и все эти карусели, каламбуры, вся эта "рубаха-парнишестасть" — тому, только подтверждение. Только сейчас, там вдалеке стал настоящим, искреннее азартным, любопытным, простым что ли… С нами он другой — сосредоточенный какой-то. Интересно, о чем таком, они говорят?

После третьей попытки, стало ясно — звать бесполезно. Сергею пришлось отправиться за белорусом самому.

Я, Антон и Саша ждали в машине.

— Ну, сколько можно? — возмущался бородач. — От него одни неприятности.

Наверное, ждал моего участия, но я промолчал. Не люблю обсуждать за глаза. Отвернулся к своему окну, зажмурился.

— Это самый длинный день в моей жизни, честно, — продолжал Антон. — Все время чего-то боюсь. Поскорее бы уже доехать…

Саша перебирала музыкальные диски, включила магнитолу, заиграло радио.

— Глеб, ты любишь классическую музыку? — спросила.

— Нет.

— Тут есть "Ме-тал-ли-ка", — прочитала, растягивая каждый слог. — Включить?

— Как хочешь.

— "Дорз", "Брегович"… О! "Звуки Му"?

— На свое усмотрение, — говорю.

— А я хочу, на твое!

Антон прав, сегодня и правда, очень длинный день.

— Так, ладно — я включууу… Тут есть Юрий Антонов, представляешь?

— Ну вот и славно.

— Ты не любишь Антонова, да?

— Не люблю.

— Из динамиков послышалось: "Скоро, скоро на лугах…"

— Сердишься на меня? — почти прошептала.

Я открыл глаза, посмотрел на Антона, потом на Сашу:

— Сашенька, слушай что хочешь, я же сам предложил…

— Я не про то.

— А я про то.

— Ну ты и злюка. Почему я, должна брать всю ответственность на себя? Я плохая, а ты хороший?.. Ты любишь его, я знаю… И сто раз подумаешь… и за меня заодно…

В горле вдруг пересохло. Про кого это она, ведь не про Антонова? Не надо было затевать этот разговор при бородатом. Он, конечно, ничего не понял, но и я от него отличаюсь не многим. О чем она?

— Едем, едем, — раздался голос Игоря, с улицы повеяло прохладой, белорус, торопясь прыгнул на сиденье, хлопнул дверью. — Давай, давай, еще успеем!..

Сергей сел не спеша: — Ты бы еще дольше, ходил…

Игорь говорил возбужденно:

— Так, палатки, пока не ставим, сразу удочки и… Червей я взял… Блин, а все снасти под самым низом?.. — Хлопнул меня ладонью по плечу:

— Парень, поймал леща на шесть кило… вчера. — Стукнул Антона: — Парень, взял на шесть кило!..

Антон, безразлично пожал плечами.

Белорус скривился:

— Сумасшедший. Безумец, и ты такой же? — Обрушил на меня укоризненный взгляд.

— Перестань! — говорю. — Шесть кило — это супер! Нафиг палатки, ночь не спим, ловим лещей, и завтра тоже, и ничем другим… только ловить, ловить…

— А ты хороший человек! — сказал Игорь. — Вот не встретил бы этих рыбаков, так и думал бы о тебе плохо. Сашенька, как тебе идея — не спать ночь, ловить рыбу?

— А вы сможете? Ночь уже не спали…

— Для меня это уже двадцатая бессонная ночь, и ничего — свеж и бодр, полон сил и здоровья.

Саша еле слышно засмеялась, не смогла сдержаться, когда посмотрела на пылающее здоровьем лицо, говорившего.

Игорь продолжал:

— Вы справитесь. Только, не забудьте разбудить, когда начнется клев. Антон сколько нам еще ехать? По светлу доберемся?

— Через час стемнеет, — пробурчал Антон. — Ехать еще два часа, причем, по очень плохой, разбитой дороге.

Сергей оглянулся, недовольно поморщился, спросил у него:

— Ну, нам то это ничего? Ты, на своей "копейке", тогда ехал?

— Я там выхлопную оставил, вместе с ходовой, — пожаловался бородач.

— Заодно и подберем, — говорю. — Ты место запомнил?

Антон вздохнул:

— Машину жалко, — сказал, разглядывая потолок, — в темноте ям не видно, а их там…

— Антон, ты слишком пессимистично настроен, — говорю, подчеркнуто бодро. — Пессимизм — это болезнь, вызванная недостатком алкоголя в крови.

— Кстати — да! — поддержала Саша.

— Так чего же, мы ждем? — обратился я уже ко всем.

"Алкогоритм" действия был просчитан, верно. Жить стало легче, жить стало веселее. Пили водку. От вина Саша отказалась, и это сделало нас еще сплоченней, дружней. Даже Антон подобрел, и солнышко, радуясь за нас, зацепилось за еловые ветки, до последнего держалось, прижимая к земле пышные кроны. И только когда пустая бутылка разбилась о смешной придорожный камень, светило облегченно выдохнуло, отпустило ветки, скрылось во мраке; с листьев, в пустое небо, катапультировались тусклые светлячки, и там, на высоте, вспыхнули яркими звездами.

— Нахрена, Антон? — рявкнул Сергей. Он и Игорь остались в другом измерении и не могли трезво оценивать наши поступки, прощать невинные шалости.

— Дал же вам пакет, специально! Складывайте в него… Не надо ничего бросать в окно!

Вот, всегда он такой, правильный. Как все-таки, некоторые, умеют испортить праздник.

Антон удивленно развел руками. Я обнял расстроенного бородача: — Не обращай внимания — завидуют.