Станислав Жейнов - Другой

Антон был против этого ресторана, я тоже. Два голоса против двух, пришлось, подчинится большинству.

Семь утра. Стоянка забита машинами. На улице курили красноглазые мужчины. Громкая музыка, и топот танцующих ног. Крики, смех, посуда гремела, кто-то звал Колю, Нина плакала, сморкаясь, в черное боа пышной брюнетки в откровенном вечернем платье.

"Не плачь Нина, не плачь!" — успокаивала брюнетка, одной рукой хватаясь за перила, другой придерживая за волосы рыдающую подругу.

Зачем она плачет, думаю, — вот я, умираю и не плачу.

Сергей подтолкнул в спину: — Чего уставился, пьяных баб не видел?..

— Нинку обидели…

— Мы отомстим за Нинку… потом…

Игорь шел впереди, повернулся: — А что, сегодня за праздник, откуда столько людей?

Антон сбоку от Сергея, но обратился почему-то ко мне, оглянулся, сказал:

— Там, наверное, все занято, давайте не пойдем.

— Коней на переправу не меняют, Антон.

— Глеб прав, — сказал Сергей. — Кони на переправе не линяют.

Игорь крикну: — Коней на переправе…

Не расслышал, музыка заглушила; из вежливости, улыбнулся белорусу, он засмеялся, я показал знак — класс. Игорь кивнул, и вдруг потемнело. Я потерял друзей из виду. Вокруг толкались незнакомые. Смеялись, дышали в лицо и толкались. Источали запах: пота, косметики, алкоголя и толкались. Ходили по ногам, терлись о бедра, и…

С трудом пробился сквозь толпу, вынырнул возле бара, протиснулся возле кресел — вырвался на свободу. Танцевали, оказывается, только возле входа — там на возвышении несколько музыкантов: ударник, гитара, третьего не видел, он за колонками. Зал большой темный, много столиков, были свободные. Красная скатерть, притушенный желтый свет ламп, клубы дыма. Что-то далекое, из другой жизни; я соскучился по этой атмосфере.

Увидел Сергея, он мне помахал, крикнул, но я не услышал. Антон сидел за столом, нога на ногу, читал меню. "А вот и Игорь, с кем это он разговаривает? Где-то я его видел? — худой, рыжий…"

Я подошел, Сергей подмигнул, показал глазами в сторону незнакомца: — Не узнаешь?

— Нет.

— Привет Глеб! — крикнул мне собеседник Игоря, пожал руку, обнял. — Толстый стал! Кучерявый!..

Спрашиваю шепотом у Сергея: — Кто это?

Не услышал меня, но прочитал по губам, засмеялся: — Вспоминай, давай!

Тот, которого не узнал:

— Не узнаешь меня, ты что?

— Почему? Узнал, — говорю.

Кто же ты такой? — думаю. Откуда они тебя знают, даже Игорь?.. Вспомнил.

— Женя ты?! Женька!! Блин! Восемь лет!..

— Девять!

— Да — девять! Откуда ты здесь?! — Обнялись еще раз.

— Живу в Архангельске… Сразу, после института! А здесь я играю!

— Что?

— Играю… летом… Потом, домой!

— Ничего не слышу, кричи громче! Музыка орет!

Он — мне:

— Музыкант — говорю! Бас гитара!

— Я помню, помню! Ты и в институте играл…

— Что?!

— Помню! Как в институте играл!

— Да, мы учились с тобой вместе! Вспоминай!

— Да уже вспомнил давно! — блин. Садись с нами!

— Нет! Играть надо!

— У вас всегда так орет!

— Что?

— Орет говорю!

— Женя Ефимов! Ну что ты… — вспоминай!

— Музыка у вас всегда так орет?!

— Ааа! Нет! День рождения… Попросили! Сейчас оттанцуют, будет тихо! Тут сегодня дурдом! С семи вечера, и!.. Я пошел…

— Приходи потом!

Женя удивился, что-то крикнул Сергею.

— Он после амнезии никого не помнит! Не расстраивайся! — крикнул в ответ Сергей.

Женя ушел, и музыка сразу стихла. Танцующие разбрелись по столикам.

Спрашиваю у Игоря: — Ты его знаешь?

— Три года играли в одной группе.

— Потом ты перевелся?

— Выгнали.

— Кто это был? — спросил Антон, не отрывая глаз от меню. Видно, так увлекся чтением, что не слышал нашего разговора.

— "Одноквасник", — говорю.

— Понятно.

Закурили. Подошел официант, сделали заказ. Я, таки решился выпить водки, Антон тоже.

Принесли сразу. На всякий случай нашел глазами туалет. Сейчас будет смертельный номер… Алле…

…запил томатным соком, не скажу, что все прошло гладко, но в целом… Еще рюмку, и все… — думаю. — Там пить не буду. Хватит уже.

Кто-то подошел сзади, закрыл мне глаза ладонями. Растерялся, попробовал повернуть голову.

— Нет-нет, нельзя! Угадай кто!

Голос женский густой, с хрипотцой. Очень знакомый.

— А вы не ошиблись? Вряд ли мы знакомы.

— Знакомы, знакомы…

— Говори еще.

Поцеловала шею, чуть ниже затылка.

— Мне это, ни о чем не говорит. Может, мы с тобой, тоже, вместе учились?

— Нет, мы тогда уже все умели.

— Ап.

— Самая отчаянная, самая смелая, самая…

— Бабушка?

— Еще…

— Эта… Подожди… Подожди… Первая женщина космонавт… Как же ее?.. Нет-нет, не говори…

— Самая красивая в мире!

— Наоми Кэмбелл?.. Нет, нет, подожди… Из блестящих… Она еще поет, что-то там… типа?..

— Самая добрая девушка на земле! Ну?

— Все, я озадачен. "Добрая" — сбила с толку, а так, это была бы — Тая.

— Узнал… — Убрала ладони. — Разве я не добрая?

— Ты сказала — "на земле". Ангелы, ведь живут на небе.

— Хитрец… Привет Сережа.

— Здорова. — Подошла к нему, обменялись скользкими поцелуями в щеку.

— Ты, тогда так внезапно исчез. А мне так хотелось пообщаться.

— Слишком много впечатлений. Надо было побыть одному.

— Такой впечатлительный… — Села к Сергею на колени. — Откуда вы здесь, ребята?

Сергей занервничал: — Ой Таичка, извини, присядь пока сюда, мне надо в ту комнатку, попудрить носик…

Пересела на соседний стул; Сергей ушел. Надо же, думаю, — чистоплюй. Верность блюдит. Знаю этого бабника, надолго ли?..

— Глеб, так давно тебя не видела. Ты похудел.

— То похудел, то потолстел, вас не поймешь…

— Вы что, в аварию попали?

— Типа.

— В Карелию едите? Или из?..

— Ты, тоже проездом?

— Нет, не проездом. Я часто думаю о тебе, Глеб…

— Да?

— Ты мне очень дорог… И как друг, и как…

— Хочешь водки?

— Давай.

Налил в рюмку Антона.

— Возьми салат.

— Я запью… За мою подругу. Помнишь, какой сегодня день?

— Вчера. Двадцать восемь. Хорошо, давай за нее…

Выпили.

— Как она? Ей хорошо?

— Спроси сам.

— Она здесь?

— Мы ее день рождения отмечаем. Тут все его друзья и родственники… Такие мудаки. Не хотела отмечать, он настоял, хочет сделать объявление какое-то… Понял — да?

— Я думал, они уже…

— Еще нет, но… А чего так побледнел? В обморок не свались. Из-за нее что ли?!

— Где она сидит?

— Не увидишь… Там, дальние столики…

— Ну что ж, все бежит, все изменяет. За любовь!

— Она его не любит… А тебя ненавидит… Сама сказала.

— Тогда за ненависть!

— Частишь. А ты как, сам?

— Мир, не без добрых блядей.

— Ты стал злым.

— Когда я был добрым?

— Ну, я еще вернусь. Закажи мне мартини…

— Не говори ей, что я здесь.