Елена Негва - Меняя завтрашний день

Откинув одеяло из пушистых шкур, девушка отворила ставни и оглядела двор, который был завален снегом — его мокрые сугробы свисали с крыш и над ними вился пар, уносясь в серое пасмурное небо.

— Ай-яй! — услышала она за спиной низкий женский голос, говоривший с незнакомым акцентом. — Только оклемалась, как тут же снова на холод торопишься? Ты едва не умерла, но боги были милостивы! В новую жизнь надо вступать с осторожностью.

Вошедшая женщина приветливо улыбнулась Вике и закрыла ставни, жестами указав девушке на кровать. Как только та улеглась, она заботливо укутала её и сказала:

— Хворь тебя одолела, — она качала головой и её серебряные украшения звенели с каждым покачиванием головы. — Я тебе травяной отвар принесла, он снимает жар, да и ещё Свантовита просила, чтобы он тебе в одолении хвори помог! Чичера тебя одолела, выдюжить бывает трудно, но ты сильная, выдюжишь. Я твою одежду в сенях развесила сушиться, а взамен у тебя теперь справная одёжка, тёплая!

Вика с благодарностью посмотрела на женщину — её успокаивающий голос проникал в душу, тёплым облаком окутывая шею и грудь, внося умиротворение и спокойствие. Карие глаза светились добротой и заботой.

— А как вас зовут? — спросила Вика и зашлась надсадным кашлем.

Женщина пухлой рукой успокаивающе погладила её по спине.

— Сунильдой меня кличут, — представилась она и поднесла к губам девушки глиня-ную чашку с горячим отваром. — Ты, главное, пей, деточка, хворать — плохо, тем более ты ещё молодая да ладная. Я ещё попозже мёда принесу, наш бортник в этом году хороший урожай собрал, на всех хватит!

Вика сделала несколько глотков, и, обессилев, откинулась на подушки, чувствуя, как жар заливает её щёки. Вскоре дремота одолела её, и сон снова принял её в свои объятья и унёс в спасительную тьму ещё до возвращения Сунильды с мёдом.

Проснулась она от шума голосов, которые, казалось, заполонили комнату: уже знакомый женский голос и мужской, чей густой бас гулко отдавался резкой болью в голове.

Невысокий коренастый мужчина в шубе из медвежьей шкуры выкладывал из плетёной корзины на стол принесённые им продукты: несколько вяленых рыбин, булку пшеничного хлеба, горшочек мёда и пресные лепешки, выпеченные на торфяном огне.

— Ты уже проснулась, девушка? — Сунильда улыбнулась ей. — Я забыла узнать твоё имя.

— Виктория, — девушка натянула меховое одеяло до подбородка и опустила глаза, чувствуя себя крайне неловко, вмешавшись в жизнь этой семьи своим неожиданным появлением.

— А это, — Сунильда дотронулась до руки мужчины, — супруг мой, Гориславом кличут. Он из местных поселян, из рарогов.

Мужчина бросил на Вику быстрый взгляд и принялся раскладывать нарезанный хлеб на плоском блюде, продолжая что-то говорить Сунильде на своём мелодичном языке, наполненном множеством гласных звуков, и женщина отвечала ему такими же отрывистыми короткими фразами.

Когда он ушёл и Сунильда снова стала поить девушку подогретыми на огне травяными настойками, Вика расспросила её об их деревне и местности.

Сунильда оказалась родом из небольшого посада на новгородских землях, но вслед за мужем оставила родные места и переселилась ближе к морю. Переселившись в земли рарогов, Сунильда привыкла к этому суровому краю, который называла «землёй воды и камней». Живут рароги дружно, выращивают на полях лён, овёс, горох, репу, рожь и ячмень, собирают мёд, выходят в море на торговых ладьях, чтобы продавать меха, лён, полотно, глиняную посуду и серебряные вещи, особенно ценятся подвески с изображением орла. Сунильда поведала Вике, что много лет назад Готфрид датский овладел столицей рарогов и повесил князя Годослава. Другой их князь, Дражко, вынужден был уйти в изгнание из этих заболоченных земель, а через два года его убили подосланные датчанами люди. И с той поры их земля не знает покоя — вражеские войска совершают набеги и с моря, и со стороны суши, уничтожая рарогов огнём и мечом, разрушая по пути города и храмы.

Вика разглядывала украшения на шее женщины — серебряные украшения в виде птиц и других зверей соседствовали с бусами из серебряных подвесок, покрытых красной, зелёной и голубой эмалью.

— Бог всех богов — это Свантовит, у него четыре головы, он наш защитник и дарователь плодов земных, — рассказывала Сунильда, — его святилище находится в Арконе, что на острове Руянском. Он даёт нам блага, всем людям — преуспевания в благоденствии и победах на землях и в морях. У Свантовита есть конь удивительной красоты, его цвет — белый, грива и хвост длиною до пола и никто не вправе садиться на этого коня, выезжая на поле брани. Радигост светозарный покровительствует нашим землям, приходящий с месяцем цветенем и несущий небесный огонь. Его храм — в городе Ретра, стоящий на острове посреди глубокого озера.

— А если нападают на вас, то, как вы поступаете? — поинтересовалась Вика, зачарованно слушая Сунильду.

— Как только разносится весть о приближении недругов наших, все мы уходим в городище, забирая с собой и животину нашу и скарб домашний, ежели не успеваем попрятать всё. И в городище собираемся не только мы одни, другие люди тоже страдают от набегов на них, когда горят калиновым огнём их поля и сёла…

Вика задумчиво смотрела на противоположную бревенчатую стену, где в печке весело трещали поленья, и дым медленно растворялся в беззвёздном чёрном небе, поднимаясь к нему через полуоткрытые ставни окон.

Она не могла сейчас покинуть этот гостеприимный дом, но и не могла оставаться, пользуясь добротой хозяев. Но Сунильда ясно дала ей понять, что зимой путешествовать опасно, и, если девушка всё-таки соберётся в путь, то лучше ей это сделать весной, когда на заболоченные, покрытые лесами, земли снова придёт тепло.

Зимой население деревни, не занятое работами в полях до наступления весны, занимались в домах различными делами: женщины пряли, чинили и шили одежду, мужчины изготавливали из глины и дерева различную утварь, некоторые охотились и довольно часто приносили домой охапки шкур, которые затем обрабатывались и готовились на продажу в торговые города.

Вика понемногу стала осваивать полабский язык, в некоторых словах находя лишь незначительные различия от русского произношения, но, тем не менее, девушка уже умела отвечать на вопросы и поддерживать нехитрые беседы с поселенцами, пытаясь отвечать улыбкой, глядя на их приветливые лица. Вика с любопытством разглядывала одежду и го-ловные уборы поселянок: девушки, как правило, покрывали головы шерстяной шапочкой, украшенной бронзовыми подвесками, а женщины постарше использовали головное покрывало, прикреплённое с помощью диадемы или булавки. Одежда женщин состояла из льняной блузки с закрытым воротом и юбки из тонкой шерсти, на которую надевали фартук. Иногда поселянки накидывали на плечи платок, который застёгивался с помощью массивной бронзовой или посеребренной фибулы или огромной булавкой, с одной или несколькими цепочками.