Елена Негва - Меняя завтрашний день

— Тише, девочка, — Сунильда боязливо прижала палец к губам и посмотрела по сторонам. — За такие слова можно получить наказание!

— Разве что только меня молнией ударит! — воскликнула девушка, глаза её гневно сверкали.

— Молния? — растерянно пробормотала Сунильда, непонимающе воззрившись на девушку.

— Это… — Вика замялась, стараясь подобрать более похожее определение. — Это словно небесный огонь, низвергающийся на землю во время грозы.

Сунильда испуганно замотала головой:

— У нас на посаде говорили, что раз на небе гремит, то это несётся Перунова колесница, а когда вспыхивает небесный огонь, то это знамение ударов, которыми Перун награждает Змея Велеса, стремящегося ограбить Богов и людей — похитить Солнце, скот, земные и небесные воды. Неужто и ты себе такого желаешь? Неужто хочешь прогневить Радигоста?

— Никого я не хочу прогневить, — проворчала Вика, смягчившись. — Просто это всё россказни, не имеющие никакого смысла и только зря пугающие людей. Прости меня, коли уж я тебя обидела, Сунильда, своими речами недобрыми…

Вика смотрела на небо, где солнце ярко-розовыми лучами разгоняло кофейного цвета надвигающийся сумрак, отчего его цвет приобретал оттенок кофе с молоком, подсвеченный огненными красками. В душе девушки снова зародилась и начала крепнуть надежда, что всё рано или поздно сложится хорошо и вскоре она окажется дома, в безопасности, в окружении родных лиц и друзей. Весенний прохладный ветерок шевелил её локоны, которые на фоне заката приобрели рыжеватый оттенок, сливаясь по цвету с меховой накидкой из лисьих шкур.

Ей хотелось верить.

А верить хотелось несмотря ни на что, вопреки всему, что с нею произошло и происходило. В этот же вечер девушка поклялась себе сохранить свой разум до того самого момента, когда она уже просто не сможет идти дальше и когда уже ничего нельзя будет сделать. А для этого ей необходимо приспособиться к меняющимся условиям и верить в то, что однажды всё увиденное ею превратится в сон, который она впоследствии будет вспоминать с улыбкой.

— Всё будет хорошо, — уверенно сказала она, улыбнувшись солнцу, которое скрывалось за лёгкими облачками. — Мы не сделали никому ничего плохого, за что можно было бы нас наказать, лишить нас того, чего мы по праву заслуживаем. И рано или поздно ваши боги изменят мнение о людях, населяющих эти края.

— Я хочу верить, — прошептала Сунильда, шмыгая носом, — и с верой мы будем жить дальше. Когда-нибудь у нас всё получится, и боги изменят своё решение.

Она подняла голову и удивлённо посмотрела на Вику, лицо которой впервые за долгое время озарилось радостной и озорной улыбкой.

Горевшая перед восходом солнца лучина погасла, но ставни дома были открыты и сквозь них в комнату проливался ясный дневной свет. Вика дремала под доносившиеся со двора звуки возни и женских голосов, где Сунильда с другими поселянками красила в больших бадьях полотна ткани, погружая их в отвары из коры деревьев, трав и ягод. Внезапно мирное послеобеденное спокойствие прорезали крики, доносившиеся со стороны зеленеющих полей и Вика очнулась от дремоты. Сквозь шум ветра и морских волн она различила голоса пронзительно завизжавших женщин, топот ног и крики, которые становились всё громче.

В дом забежала Сунильда, подгоняемая Гориславом, который на ходу отдавал распоряжения не обращая внимания на изумлённый взгляд Вики:

— Быстро собирайтесь и готовьтесь покинуть дом при первой возможности! — его громкий голос привычно заполнил собой квадратную комнату. — Главное, покидать деревню поодиночке, там вы сможете легко затеряться среди лесов и болот, и они не смогут найти вас. Но постарайтесь поскорее добраться до города.

Он схватил меч, который был прислонён к стене и выскочил во двор.

— Что случилось? — Вика повернулась к Сунильде, оторвав взгляд от переполненного людьми двора, за которым чернели частоколы поселения, бросая тени на утоптанную землю.

— Корабли вражеские пришли к нам, враги налетели на наш берег как вороньё, перебили рыбаков, чинивших сети у моря, — женщина пыталась собрать нехитрый узел, кидая попадающиеся под руку вещи в расстеленное на столе полотно. Её руки заметно дрожали.

— Что надо делать?

— Прошлой весной, — продолжала Сунильда и дрожь овладела её голосом, — мы выстроили деревянную крепость, чтобы видеть всех, кто шёл к нам с моря и успевать оповещать людей, если корабли были неприятельские. Как правило, мы убегали в леса и болота, через которые по тропам можно добраться до города и укрыться в нём. Там уже мы и оборонялись от врагов с южных земель, которые знали все наши тропки… А сегодня, говорят, не успел наш часовой в башне нас покликать, как был сражён стрелой с одного из кораблей…

— Так что надо делать сейчас?

— Сейчас мы незаметно попробуем покинуть двор, пробраться к лесу окольными путями и бежать столько, сколько хватит сил.

— Значит, тогда вещи придётся оставить здесь, — разумно заметила Вика, натягивая через голову платье на сорочку.

— Жалко оставлять! — воскликнула Сунильда, — столько добра уже нажили и всё достанется каким-то разбойникам-грабителям…

Наскоро собравшись, женщины проскользнули на задний двор, где уже собралась небольшая группа поселянок. Позади бревенчатых домов, возвышаясь, синели стройные сосны и ели, до которых, казалось, рукой подать. Вике хотелось скорее укрыться за ними, ощутить себя под защитой лесной чащи, где так легко затеряться, но у неё вдруг возникло неприятное ощущение, что со стороны леса за ними кто-то пристально следит.

Тем временем женщины договаривались, кто из них возьмёт с собой детей и в какой последовательности они покинут поселение, стараясь оказаться незамеченными. Наконец, первой отважилась молодая поселянка, держа за руки мальчика лет двенадцати и девочку лет восьми: вся троица бросилась бежать со всех ног, стремительно удаляясь от деревни на безопасное расстояние.

В том, что на их поселение совершили набег, никто не сомневался. Глянув в зазор между домами, Вика увидела каких-то чужаков, ведущих к морю двоих пленников со связанными руками за спиной. За ними шёл ещё один, волоча на верёвке упирающегося барана, который то и дело вскидывал украшенную рогами голову и издавал протестующие звуки. Вдруг грабитель резко замер, развернулся боком к морю и в его спине показалась стрела. Падая на камни, он выпустил верёвку, и освобождённый баран резво помчался обратно к домам.

Откуда-то повалил густой дым, медленно расползаясь во все стороны от домов, стоящих ближе к морю и оттуда до женщин долетали крики, лязг железа, треск загоревшегося дерева и вскоре показались огненные языки пламени, перекинувшиеся на крыши домов. На улицах мужчины смешались с неприятельским войском, среди них на мгнове-ние мелькнуло суровое, измазанное золой, лицо Горислава с опалённой бородой. Из уцелевших домов в налётчиков со всех сторон летели стрелы. Чужаки, выделяющиеся среди поселенцев, своими внушительными размерами напоминая огромных зверей, с воем бились с местными, размахивая мечами, топорами и копьями.