Вячеслав Перекальский - Солнце в кармане

Таким вот образом, уловив затишье, а потом прочев насмешливые фельетоны в западной прессе по поводу ядерных исследований, обыкновенный советский лейтенант обратил на эту тематику внимание самого Сталина, через банальное рукописное письмо. И Сталин понял. И была собрана группа Курчатова. Куда, кстати, вошел и тот лейтенант.

Так вот — это все общепринятая практика. А вот по поводу Николы Теслы все значительно проще. Молчание. Ни обсуждений, ни осуждений. Пытались как-то выставить его неким фокусником — шарлатаном эпатажным — но заглохло. Сейчас в научных кругах хороший тон разговора о Тесле — молчание. Элита не хочет, что б все успешно тупиковое — наше фундаментальное — было перевернуто с головы на ноги.

Элита не виновата, что не самоубийственна и хочет жить, жить хорошо….

Странник говорил, совсем не замечая потуги Егора двинуть конечностями, уже полностью онемевшими. А потом все-таки обратил на него внимание, ухмыльнулся и легонько подопнул футляр с Изделием.

— Не тут ли лежит болванка знаний имени Теслы? Бомба под проект "нулевого развития"? Проект, всеми согласованный и принятый — вашей стороной, в том числе.

Егор заскрипел зубами, жег ненавистью незнакомца, и молчал.

— А вы задумывались вообще, чем чревата эта научно-техническая разработка для мира?

Егор выпалил:

— Я думаю, хороший аккумулятор людям не повредит.

Незнакомец сделал удивленные глаза.

— Полноте, какой аккумулятор?!

Тесла, Маслов и иже с ними разрабатывали — и есть данные, что разработали-таки — не какой ни будь аккумулятор, а новый источник энергии. Бесконечной и Бесплатной. Вы представляете, что будет с миром, если у каждого папуаса будет компактный источник энергии? Бесконечной и Бесплатной?

Егору становилось хуже, но он спросил:

— Вы на кого работаете? На наших? На американцев? На наших и американцев? Угадал?!

Странник как-то не весело улыбнулся и снова подопнул изделие, задумчиво.

— … Мы ни на кого не работаем. Есть силы, которые работают только на Будущее.

Был опасен Советский союз — работали против Советского союза. И с нами работали русские. Будет опасен Китай — будем работать против Китая. И с нами, уверен, будут работать китайцы. Сегодня опасны США. И я, и другие американцы, сегодня работаем на сглаживание, снятие "Сверх — однополюсности" нашей страны. Но это сегодня… А эта вещь — он опять пнул Изделие — не нужно ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра. Я уверен.

Егор почувствовал что немота, дошедшая до головы, сейчас охватит мозг и он умрет. И от этого понимания стало как-то сразу легче и потянуло на ёрничанье вопреки всему:

— … Да! Ведь что получается: многие железные истины, которые нам вбивались с детства, правила, ставшие афоризмами, — сегодня надо выкинуть на помойку. И давать в рожу их постулирующим, и садить охолонуть в кутузке. И ввести это в законный порядок.

Например, теперь те, — кто заявит, что каждое народ достоин своего правительства, — или недоумок или человеконенавистник. Негодяй. Вот вы из США, как я понял, — а мы ваших президентов не избираем. А из-за политики ваших президентов страдаем по боле американского народа.

— Георгий Юрьевич, — обратился он к нему как к старому доброму знакомому незнакомец, — оставьте в покое хотя бы на минуту эту нашу несчастную страну, в которую, я уверен, — на её горе переместился в свое время центр силы.

И наши президенты, за редким исключением, способны лишь идти в фарватере этой силы. Но она неизбежно — и скоро — покинет территорию штатов и оставит после себя такую громадную выемку, что всех сточным водам мира её не заполнить. А пойдут к нам — в первую очередь — стоки. А я люблю наших простых людей и они мне дороже ваших, — простите.

Он встал над его головой и безцеремонно подняв его сумку, принялся в ней рыться. Бессильная злость охватила леденеющий мозг Егор, и он, четко выделяя слова, произнес цепенеющими губами:

— При Советах наш народ мог ненавидеть ваших ястребов, Но никогда, ни за что не думал плохо о ваших простых людях — американском народе. Теперь — впервые за всю историю, наши люди начинают ненавидеть сам ваш народ. А ведь была любовь, может и не взаимная но была… Теперь русские забывают обиды от всех народов, тех, с кем столетиями конкурировали, воевали… перекладывая их теперь — на вас. И скоро американцы станут единственным народом, который русские будут ненавидеть. И упали вас Бог…

Егор не успел закончить свою хладно-яростную речь, достойную всех речей всех двадцати семи бакинских комиссаров перед расстрелом. Гражданин США коротким ударом отключил Егора окончательно.

Егор очнулся в сумрачном, теплом помещении. Не было ни снов, ни боли, ни каких других ощущений. Он помнил удар кулака странного лесного гостя. И вот уже над головой дощатый потолок, а в маленькое оконце жидкий свет.

Позже он узнал, что это была баня, и что пролежал он в ней три дня, как считал дед Камаринов, вываживавший его — между жизнью и смертью. Мужики наши его вечером, перед самым заходом. Камаринов сын ближе к темноте забеспокоился — куда это пропал человек по пути от усадьбы Фальшивого деда в его село? Уж не заблудился ли? Снарядил мужиков и те его нашли довольно скоро. Он лежал у потухшего костра, совсем не далеко от деревни — совсем холодный, с пульсом еле слышным…

Едва пришедши в себя Егор затребовал свои вещи. Бумаги, кажется, — насколько он помнил, — были на месте.

Не было Изделия.

Сначала было чувство полного краха. Егор, что бы ни в пасть в опасный ступор, ведущий к безволию и депрессии, ходил кругами по камаринскому двору, наматывая километры и беспрестанно, безадресно матерясь. Потом начал придумывать адресатов. Перебрал всех: от демократов до коммунистов, от военных до учёных, не пропустил и сионистов, масонов и ваххабитов. А намотав первую путную мысль — сел на ближайший чурбан.

Егор был, прежде всего, профессионалом. А потом — "просто хорошим парнем". Или наисквернейшим мерзавцем — это всё от угла зрения. Он профессионал, и обязан поражение превратить в победу. А, так или иначе, на его фильм — расследование накладывается целая история. Только для правильного эффекта её должен рассказать не он. Егор уже было рванулся к записной книжке, подбирать из собратьев — журналистов кандидата в рассказчики, как усилием воли остановил себя.

Стоп, неужели он полностью разуверился в профессоре Маслове с коллегами? Уверовал в их неспособности самим в свое время создать оригинал Изделия. Создать не где-то в Америке, а здесь. Создать и спрятать, именно в этой тайге!

Тесла ценил и уважал Маслова. Называл другом, а ведь известно, что он практически ни с кем не дружил! Неужели Егор, на пример интеллигентствующих полудурков, усомнился в умственных способностях энкаведешных личностей Михаила Федоровича, Мальцева и своего деда? Они же верили всю жизнь, они же искали…