Вячеслав Перекальский - Солнце в кармане

Егор сплюнул: "И вправду — бесы говорят. От нырянья заговаривают". И тут же треснул себя по коленке больно: "Так ведь, мои же то, бесы. Мои!". И принялся яростно торопливо срывать с себя одежды, будто опасаясь, что заговорят опять бесы и найдут-таки, неопровержимый довод — не лезть в темную воду!

Он без разбега нырнул, шаркнул пузом о край узенькой отмели и пошел в глубину. Не далеко прошел — вынырнул. "Дурак! Мало воздуха набрал, — дыши!" — приказал он себе и принялся часто дышать. А надышавшись до кругов перед глазами — нырнул.

Нырнул, но углубляясь в пучину, совершая яростно гребки, отстранено — привыкший к подобным профессиональным отстранениям от свершаемого — подумал: "А к чему такая горячность? Уж не другие ли демоны опять его заманивают? Только теперь, что б по необдуманности — уж точно, он не вынырнул назад?!"

Егор вынырнул и, отряхивая воду, уже почти трезво подумал: "не надо суетится". Надо донырнуть, но надо и вынырнуть.

Нужна страховочная веревка. Он взялся за сумку. Там, он помнил, среди туристских причиндалов сунутых почти насильно ему Шульманом, помимо компаса, ножа и непромокаемых спичек, был если не трос, то приличной длины шнур.

Вынув и размотав его, тот, с испугу, показался ему коротковатым. Тогда он достал запасные рубашку и майку и принялся их разделывать на лоскуты. Походу дела ему подумалось и о возможных промежуточных запасах воздуха, которые он задул бы в целлофановые пакетики и укрепив на страховочном тросе забросил бы в омут. А к тросу прикрепил бы балласт.

И тут же подумал, что если там и есть искомое Изделие, то закладывали его или Маслов, или какой его соратник, а они вспоминая письма деда, представляя по фотографии бородатенького сутулого Маслова, — ну, не были суперменами. Ну, никак не были! Так что вариант с кульками "запасного воздуха" оставил на потом, если не удастся без них, просто внутренними резервами организма.

Надо просто успокоится, утишить пульс. И, размеренно дыша, насытить клетки тела. Егор уселся на камни лицом к воде в нечто напоминавшее позу Будды и, прикрыв глаза, положив ладони на колени, принялся размеренно дышать.

Но просто размеренно дышать не получалось. Какой-то маленький, но жесткий, практически стальной комочек зародился в душе и просился высказаться.

С начала, из этого комочка принялись изливаться, исходить всяческие образы, кажется не связанные меж собой. Среди картинок мира — городов, гор, лесов водоёмов, проскакивали незнакомые и малознакомые лица. Но были там и дед Егора, и Михаил Фёдорович, И Володя Мальцев. Были и девушка Оля и бабушка Надежда и какие-то еще молодые и старые женщины, чьи отдельные поначалу лица сплывались в единое семейное фото, — и он там в полный рост у них за спиной. И он услышал свой внутренний голос — спокойный и непреклонный:

Его враги забыли о людях, тех, что хотят жить и умеют жить. Но которые далеки от заразы власти — она им противна, они не хотят, борясь за "сладкую долю" убивать и унижать других.

Но это не значит, что они не могут постоять за себя. Единственная их беда — они одиноки. Но сегодня уже смыты границы, почти. Надо только увидеть. Увидеть этот процесс: мы на новом витке развития. Наследная от ХХ-го века шкала партийности лишена всякого смысла, когда уже не кажется в грануаль этой шкалы бредом альянс СПС и Компартии!

Нам продолжают показывать клоунаду межпартийных дискуссий и раскрашивать картонных Бен Ладенов в подарок. Маскируя Высший счет — эзотерический и циничный счёт всепланетного турнира элит. Внутри которых тоже идет своя борьба. Борьба "пугливых и осмотрительных" против "жестких и стремительных". Борются и те, кто ставит своей личной целью занятие свободных мест в уже сформировавшемся и частично, самую малость, заполненном Круге Высшего Класса Планеты. Борются и те, кто пытается к тому же застолбить места за своими этносами, группами, не видя без этого возможности выжить. Борются и третьи — за то, что бы выгнать всех. уже усевшихся и распорядится местами по своему.

И нет никого, кто бы реально боролся с самим фактом Неизбежности Коммунизма. Для самых тупых — его просто нет: "Его же отменили!".

А на самом деле, поверх эзотерических верчений и политико-экономических штучек разгорается вселенская борьба между Быдловским Хапужничеством и Вечно Творческим Началом — Человеческой и Божественной Сущностью. Против показушности отца Лжи: " Как выглядит, так оно и есть!", "Место красит человека!", "Кто первый, тот и съел", и его слуг, уверенных, что первородство можно купить и продать. А ведь это же великий Лжец подшутил гласом божьим над иудеями, и они разнесли то по всему человечеству! Купцы творческих прозрений и Божьей благодати!

Ныне классовая ненависть переходит в ненависть быдла к творцам. Без разницы: богат творец или нищ. Каждый узнает своего.

Но впереди быдла сверкают ненавистью Предатели — Изгои — предавшие сами себя, предавшие предназначение Божье. Предавшие Первородство Свое За Похлёбку, за Насущное, когда-то! Но ввергнуты в обман сути своей эти несчастные. И часто это не люди, занимающиеся тяжелым физическим трудом, а из тех отраслей, в тех категориях, где казалось бы, и развернуться творчески можно. Но нет! Эти предатели самого себя, способны любой труд с творческим потенциалом превратить в рабский. Просто они и есть — и первые жертвы, и орудия, одномоментно, — в нашей войне.

Эта война уже началась. Вперед, Колобов!"

И с этими словами Егор нырнул в омут.

Нырнул без надыханий, до судорог, без прочих бодрящих движений.

Просто — из положения "сидя" перетек в положение "нырок".

А нырнув, принялся размеренно грести и отталкиваться от воды поверхностной — вглубь. Он не отсчитывал время, не вслушивался в запасы воздуха в легких. Не зная что, то — не важно. Важно, насколько сами ткани тела насытились кислородом.

Он не знал глубины, но она давала о себе знать давлением на уши, на глаза, а потом и на всё тело. Но вот и дно. Разводя руки во всю ширину Егор не долго искал. Наткнулся на что-то торчащее из песка, не раздумывая, уцепился двумя руками, подтянул ноги и рванул. И это "нечто", в полной тьме на ощупь показалось ему прямоугольной крестовиной, каркасом, где вместо новогодней елки, при повороте нащупался теплый цилиндр, излучавший какой-то потусторонний зеленоватый свет.

Егор, что было сил оттолкнулся ото дна, и погреб вверх, вдоль страховочного фала. В какой-то момент тяжесть конструкции дала о себе знать. Но Егор упорно, не раздумывая о других вариантах, греб вверх, держа в одной руке каркас с Изделием номер раз.

И вот кажется, засветлело над головой, но каждый гребок уже давался с неимоверным усилием и казалось, что он не только не продвигается, а водная тяж веригами затягивает его назад, во тьму. Тогда он решился не просто придерживаться за страховочный фал, а рвануть его, вытягивая себя с грузом.