Юрий Гулин - Пять из шести

Все сроки прошли, а наш мальчик не спешил появляться на свет. Когда же решился, то сделал это с неохотой, отчего роды получились тяжелыми. Однако вопреки опасениям врачей все закончилось благополучно: Екатерина Вяземская в исполнении моей сестры произвела на свет здорового мальчика, которого в честь отца назвали Сережей.

После того как улеглись волнения вызванные рождением наследника жизнь в доме Вяземских стала налаживаться. Мы с сестрой всегда испытывали друг к другу нежные чувства, но ближе чем теперь были, наверное, лишь в утробе матери. И дружно начихали на приказ Москвы вернуть одну из нас на Родину. Понятия не имею, как объяснялся с центром Альварес, но повторного приказа не последовало. Время мы теперь отсчитывали карандашными метками на косяке, так мы по семейной традиции отмечали рост нашего мальчика. У нас никогда не возникало разногласий по поводу: кому какую личину носить. Для моей падчерицы Люсии и всего остального мира я была Екатериной Вяземской, а сестра – Марией. Оставаясь наедине с Сереженькой, мы менялись местами. Но двух мам одновременно сын не видел никогда: мы боялись нанести вред неустойчивой детской психике.

Относительно безмятежной жизни пришел конец, когда Люсия вошла в подростковый возраст. Я всегда старалась быть для девочки хорошим воспитателем и, по возможности, другом, но заменить ей мать я так и не смогла, да и, честно говоря, не стремилась. Характер у девочки стал портиться, и наша дружба дала трещину. В нее тут же стали активно вбивать клинья родственники Люсии и по материнской, и по отцовской линии. Меня они всегда считали чужой, но до сих пор выражали свою неприязнь на расстоянии. Теперь у них появилась возможность досаждать мне в моем собственном доме. Благодаря присутствию сестры у меня было вдвое больше терпения, и я не позволила себе сорваться ни на одну из выходок Люсии. Но река жизни уже не была такой же спокойной как прежде. На ее поверхности появились буруны, а вдали все отчетливее слышался грозный шум водопада.

Но не все перемены волокли за собой негатив. В моей жизни появилась хорошая подруга. Филиппе Фернандес оставил госслужбу и вернулся жить в Рансьон. Поговаривали, что причиной отставки стала женитьба на девушке из России, с которой Филиппе познакомился во время официально поездки на мою историческую Родину. Она была так похожа на покойную жену Филиппе, что тот рискнул карьерой и сделал ей предложение руки и сердца. Так в мою жизнь вошла Светлана. Когда мы сошлись ближе я узнала, что мы, оказывается, обе родом из Конторы. У меня тут же возникло подозрение, что девушка прислана пополнить нашу команду. Я напрямую спросила об этом у Альвареса. Тот ответил, что я права лишь отчасти. Ему действительно дано разрешение задействовать лейтенанта Светлану Мамаеву, но исключительно в случае крайней необходимости. Сама же девушка об этом ничего не знает.

Когда до Рансьона дошла весть о том, что Удав умер в тюрьме, предчувствие близкой беды занозой засело в моем мозгу. Старший сын Удава, унаследовавший за отцом бандитскую корону, к этому времени из молодого хищника превратился во вполне взрослую особь и мог открыть сезон охоты на обидчиков своего папаши. Увы, но я оказалась права. На этот раз овдовела Светлана и мы стали подругами не только по жизни, но и по смерти.

Полковник в отставке Муромов

То, о чем рассказала мне расстроенная Катя, вполне могло означать гейм овер для "Латинского танго". Третьего дня она присутствовала на вечеринке, куда была приглашена кланом Вяземских как вдова главы рода, формально унаследовавшая его права. И вот там один из подвыпивших родственничков высказал ей прямо в лицо, что как только Люсии исполнится восемнадцать лет, ее тут же выдадут замуж за потомка русского офицера, после чего к нему перейдут обязанности главы рода, ибо происхождение сына Кати Сергея клан Вяземских тут же поставит под сомнение. Катя хотела выцарапать наглецу глаза, но их разняли. А на следующий день к ней в дом явился дядя покойного мужа и предъявил ультиматум: она, будучи опекуном Сергея, должна добровольно отказаться от его прав на наследство Вяземских. Если она этого не сделает, то, воспользовавшись тем, что мальчик родился позже девяти месяцев после смерти Сергея Старшего, его отцом объявит себя двоюродный брат покойного главы рода. Времени на раздумье Кате дали немного и она требовала от меня совета: как ей поступить. А я знал? Родственнички у нее даром что мерзавцы, а дело состряпали грамотно. К тому же мне были известны факты дело усложняющие. Слава богу, Катя про них не знала, а то бы совсем с катушек съехала. Мне не оставалось ничего другого как успокоить свою подопечную и срочно передать информацию в Москву.

Майор Максимов

Вот засада! Только-только мне шепнули на ушко, что я очень скоро могу стать подполковником и тут такой облом. Долгоиграющая операция оказалась на грани провала. Альварес докладывал, что двоюродный брат покойного Сергея Вяземского Николай завел какие-то делишки с главой местной мафии, и сынок Удава якобы обещал помочь устранить Екатерину Вяземскую и ее сына, если законными методами этого сделать не удастся. Пришла пора задействовать запасной вариант. Слава богу, что за столько лет я успел его подготовить. Все те годы, что сестры Остроуховы растили в Рагвае наследника рода Вяземских, я время от времени, – у меня ведь и других дел хватало – пытался расширить круг фигурантов по делу об угнанных вагонах. В отношении двух других офицеров дело продвинулось мало, зато у Вяземского в России неожиданно объявился родственник. О том, что у эмигрировавшего в 1920 году Сергея Сергеевича Вяземского был старший брат Михаил, мне было известно давно. Но Михаил погиб в начале того же 1920 года в бою под Иркутском и не оставил наследников. И только совсем недавно выяснилось, что Михаил был в семье средним братом, а старший брат Александр еще в 1917 году примкнул к большевикам, после чего его имя в семье было под запретом. Теперь в Москве жил и здравствовал его прямой потомок Аристарх Игоревич Вяземский. А поскольку оный Аристарх Игоревич представлял старшую ветвь рода Вяземских, то при определенных условиях вполне мог внести сумятицу в вопрос о наследовании.

При создавшихся обстоятельствах мне не оставалось ничего другого, как активировать в игре новый юнит, но так, чтобы об этом пока не узнал противник. План, который пришел мне в голову в ночь после получения сообщения от Альвареса и который я, потом, обдумывал два дня, получился, не постесняюсь озвучить, гениальным.

Екатерина Вяземская

Не возьмусь судить относительно гениальности, но спущенный Москвой план глянулся мне хотя бы тем, что выводил из-под удара Сережу. Действуя в точном соответствии с полученными директивами, я подписала навязанные мне семейством Вяземских бумаги. После этого моя фамилия перекочевала, видимо, из списка "потенциально опасных" в список "крайне недалеких". Потому мое решение навестить на пару с Сережей родственников в России не вызвало у моей "обожаемой" родни и тени подозрения. Единственным человеком, который при этом возражал, была моя сестра. И то не против самой поездки – она требовала включить в состав делегации себя. Все мои слова относительно того, что разлука продлится недолго, что сразу после того, как мы завладеем наследством Вяземских, мы тут же покинем Рагвай и улетим в Москву, где она воссоединится с Сережей – все они отскакивали от материнского сердца, не желающего и малой разлуки с любимым чадом. И лишь когда я сказала: "Лети, но этим ты поставишь под угрозу мою жизнь" – сестра уступила.