Сергей Жемайтис - Поединок на атолле

«Пионер, ребята,- это человек, который борется за самое хорошее на земле. А хорошее – это правда, дружба, равенство всех людей. Нелегко бороться за наши идеалы. На земле появились страшные звери – фашисты…»

И я подумал: «Вот он сидит с тобой, этот фашист, ест твою рыбу! и хочет из тебя сделать такого же фашиста».

Ласковый Питер спросил:

– Я вижу, что ты начинаешь понимать меня?

– Да. Мне надо было убить вас в первый же день!

– Тогда была честная борьба, и ты был бы прав. Правда, я несколько погорячился. Пойми сам, потерять такой корабль, столько денег! Проклятый штурман! Он посадил на камни мой «Орион». Счастье этого негодяя, что он утонул, а не то перед тем, что его ожидало, зубы акулы показались бы ему щетками для массажа. Мне приходилось видеть, как за меньшую вину с таких молодцов, как У Син, сдирали кожу.

– Напрасно вы так на У Сина. Он был хороший человек!

– Ты в этом уверен?

– Да! Он не стал бы губить столько людей и такой корабль. Зачем это ему было делать?

– Ты не знаешь красных. Ах, я и забыл, ты ведь тоже такого же цвета. Мне передавали, что он шептался с тобой. Интересно, о чем это? – Он помолчал, насмешливо глядя на меня, затем, вздохнув, продолжал: – Мне давно было известно, что вы оба красные, но я щадил и его и тебя. И вот к чему привела моя доверчивость. Особенно тяжело мне, что я встречаю такую черную неблагодарность. И со стороны кого? Своего юнги! Которого я намеревался сделать человеком и любил, почти как сына, в душе, конечно. Не хмурься, мой мальчик, я прощаю тебя. А сейчас следует подумать и о ночлеге. Я думаю, что сегодня, после такого мирного ужина, мне не следует оставлять тебя одного. Советую прогуляться перед сном и принести мое одеяло, оно пригодится тебе ночью.

Я схватил острогу и стал перед палаткой.

– Уходите! – крикнул я.- Вы все врете! Я не верю вам. Уходите лучше!

Он поднялся, с опаской обошел меня. Остановился, недобро усмехаясь.

– Ты опаснее, чем я думал. Только помни, за меня ты поплатишься головой. Тебя, в лучшем случае, повесят, как пирата.

– Никто не узнает. Акулы спрячут вас в своем брюхе.

– Ты положительно делаешь успехи.- Он пошел, время от времени оглядываясь и чему-то усмехаясь.

И все-таки в тот день мне удалось добыть огонь Произошло это совершенно случайно, без каких-либо усилий с моей стороны.

Увидев, что капитан «Ориона» бродит возле канала в поисках орехов, я, крадучись, отправился на его территорию. Там я оставил очень красивую раковину – золотисто-желтую с черными пятнышками, я нашел ее в первый день на мелководье, и она должна лежать где-нибудь возле коралловой глыбы.

Раковину я так и не нашел – наверное, Ласковый Питер запустил ее в лагуну,- зато захватил несколько осколков стекла, чтобы отшлифовать древко остроги. Среди этих стеклышек было выпуклое донышко бутылки или баночки из очень чистого стекла. Вернувшись на свою половину острова, я стал скоблить древко остроги, радуясь, что дерево становится красивым и гладким. Донышком скоблить было неудобно, и я хотел было его разбить на несколько частей и, примеряясь, как бы это лучше сделать, неожиданно вспомнил о лупе – подарке отца лупа была немного больше, чем это донышко, но почти такой же формы.

«А что, если?..» – подумал я, повернув осколок к солнцу, на штанах появилось ослепительное пятнышко, скоро от него пошел дымок тлеющей ткани

Редко в своей жизни, полной случайностей, я чему-нибудь радовался больше, чем этой дырке на своих единственных штанах.

Недолго думая, я собрал ворох кокосового волокна, скорлупы – и костер запылал.

Я сидел у огня и пировал. У меня на «столе» была жареная рыба и кокосовый сок, по вкусу схожий с лимонадом.

Внезапно мой ужин нарушило появление Ласкового Питера. Он появился, еле переводя дух. Отдышавшись, сказал, не скрывая досады и зависти:

– Мне показалось, что приехали за нами!

– Никто не приезжал.

– Как же ты добыл огонь, неужели трением? Этого не мог сделать еще ни один европеец!

– Трением,- ответил я, прикладываясь к ореху и не спуская глаз с Питера.

– Удивительно, как это тебе удалось. Надеюсь, ты покажешь мне на досуге.- Он такими глазами смотрел на жареную макрель, что я протянул ему шашлык.

Наевшись и напившись, этот человек, не сказав ни слова благодарности, набрал полную скорлупу горячих углей и быстро зашагал восвояси. В этот вечер У него долго горел костер, он что-то жарил и ел, наверное, улиток или мидий. А я при свете костра осторожно обкалывал и обтачивал куском коралла острые кромки своей лупы, прикидывая, что буду делать завтра. Но долго ничего интересного придумать не мог, кроме рыбной ловли и приготовления пищи. Я стал жалеть, что мне попался такой крохотный островок, на котором за час с небольшим можно пересчитать все пальмы. Вот если бы остров был как остров, то тогда можно было бы отправиться в поход, заняться охотой… В лагуне плеснула рыба или кальмар. Я поежился, представив себе, какая жуткая темнота стоит сейчас там, какие страшные чудовища Поднялись из глубины, выплыли из расщелин и непроглядных зарослей.

Сколько в лагуне хранится удивительных тайн – и никто никогда не узнает о них, если не найдется исследователь. Если бы у меня была лодка! Но ведь можно сделать плот! С плота даже удобней заглядывать в глубину…

Утром, выкупавшись и позавтракав, я пошел бродить по берегу в поисках материала для плота. Плот был необходим не только для моих наблюдений за жизнью в воде. С плота я мог с большими удобством охотиться на рыб, заглянуть в любой уголок лагуны или переплыть ее, не тратя сил на ходьбу по вязкому песку. Наконец, на плоту не надо было опасаться каждую минуту, что тебя ударят куском коралла по голове. Я принялся за дело: перетащил на берег лагуны обломок реи, на ней был кусок отличного линя, нашел полузасыпанный песком ствол пальмы, сухой и легкий. Это была не кокосовая пальма, а какая-то другая, принесенная издалека. Остров омывало течение, и оно доставляло сюда все, что попадало в него по дороге к атоллу.

Я нашел ящик из-под апельсинов. В шпангоуте разбитой шлюпки, из которого я выдернул гвозди для «ножа» и наконечника остроги, оставалось еще несколько гвоздей, и я вытащил их, гордясь своей предусмотрительностью: не спрячь я их, и они бы оказались в руках моего врага.

Несколько раз я видел капитана: он бродил мелководью в поисках пищи, делая вид, что не обращает на меня никакого внимания. Но я не верил его кажущемуся равнодушию и держался начеку.

Плот получился неуклюжий, у меня не было пилы, чтобы сравнять рею и ствол пальмы. Эти главные детали своего плота я скрепил с обломками корабельных досок, использовав для этого медные гвозди и веревку, свитую из полос, оторванных от палатки. Раму застлал досками от ящика из-под апельсинов и пальмовыми листьями. Плот хорошо выдерживал меня и вполне годился для плавания по лагуне.