Анатолий Радов - Нулевая область [СИ]

— Да не, дед ушёл уже, — от боли ответил сквозь зубы. — Я просто ружьё хотел посмотреть.

— А дедушка сказал, чтобы я возле тебя посидела — она удивлённо оглядела Макса, и её большие глаза стали немного больше.

— Я могу снова лечь, если тебе так хочется, — пошутил Макс, и тут же понял, что снова ляпнул не в тему.

— Я пошутил, — торопливо поправился. — Так получилось, Маш. Встал сегодня вот, и пошёл.

Макс приподнял левою рукой дверь, медленно закрыл её.

— Но я надеюсь, ты не уйдёшь? — спросил он, уставившись в одну из досок двери. — А то я тут от скуки не знаю, чем заняться. А так, хоть поговорить есть с кем.

Макс с надеждой посмотрел на Машу. Но она ничего не ответила, а повернувшись на носочках вправо, так же на носочках пошла вдоль стены дома, при этом произнося по слову за шаг.

— Я

Шаг на носочках.

— не

Ещё шаг.

— знаю.

Она остановилась и резко развернулась. На её губах Макс увидел лёгкую улыбку. И ещё многое он увидел, как-то сразу, и удивился, что не заметил этого раньше.

У Маши была другая причёска. Вернее, причёска была та же, перетянутые на затылке волосы, но теперь на её лоб спадала смешная чёлка. И платье было другим. Тот же цвет, под глаза, но теперь не однотонное, украшенное только по низу сплетёнными вишенками, а в горошек. Горошек этот был щедро рассыпан по всему платью, белого цвета, и Макс смутно припомнил, что такие когда-то были очень популярны, а теперь вроде бы как снова возвращались в моду. Вот и жене он купил, примерно такое, месяца три назад. Только красное. А горошек был чёрным.

— Ага, это там они вернулись, а тут и не уходили, — подумал он, и вдруг в его мозгу мелькнула догадка. — А ведь Маша родилась уже после гула.

— Сама платье сшила, или это мамино? — спросил он, улыбнувшись.

— А ты откуда знаешь? — удивилась она.

Макс улыбнулся шире. Вопрос был немного непонятным, и даже глу… но из уст красивых девушек, особенно если они тебе нравятся, такие вопросы звучат только загадочно и никак больше.

— Ну, я подумал, — начал Макс, решив не ковыряться в логике. — Что раз у вас тут много свободного времени, то почему бы и платьев не пошить?

— А-а, — протянула Маша. — Это мама сшила мне на шестнадцать лет.

— Подарок?

— Да. Тебе нравится?

— Очень.

— Нет уж, — сказала Маша с наигранной обидой. — Такие ответы не принимаются. Извольте высказаться полнее.

Макс хмыкнул. А Маша стало быть почитывает и классику, если перешла на такую стилизацию. Ему припомнилась домашняя библиотека родителей. В принципе, ничего кроме классики и советских производственных романов в ней больше и не было. Ну, разве ещё исторические. Дюма, всякие Голоновские Анжелики…

— Ваше платье восхитительно, сударыня, — сказал он, принимая игру девушки и легонько поклонился. — Скажите, не в нём ли вы были вчерашнего дня в театре?

— Что вы. Это платье мне только сегодня прислали из Парижа. Вы меня с кем-то спутали, суда…

Не договорив, она прыснула от смеха, и развернувшись, быстро зашагала по дорожке. Уже через пару секунд скрылась за углом дома. Макс поплёлся следом, осторожно поглаживая плечо. При Маше он терпеливо не обращал на него внимания, почему-то не хотелось, чтобы она жалела.

Когда он завернул за дом, Маша уже сидела на бревне, зажмурившись, и подставив лицо солнцу.

— А какой твой самый любимый писатель? — спросил Макс, подойдя, и присев на другое бревно.

— Самый-самый? — спросила Маша.

— Самый-самый.

— Бальзак.

— Надо же, — удивился Макс и невольно помотал головой.

— Ну и Горький ещё, — добавила Маша, повергнув Макса этим самым Горьким в полное изумление.

— Правда, что ли? — только и спросил он.

— Конечно же, нет, — Маша рассмеялась. — Разве может нравиться Горький? Слог у него, конечно, хороший, но всё про каких-то тёмных личностей пишет, про каких-то сдавшихся людей, бесцельных. И про любовь у него мало. А если и есть, то про какую-то грязную, нездоровую.

— Это да, — глупо согласился Макс.

Несколько секунд они оба молчали. Макс по той причине, что она снова заставила его увидеть скрытое изображение, теперь уже чётче, глубже. Но в то же время, он никак не мог понять её, полностью, без путаницы в голове. То ли оттого, что слишком разной она была, все эти резкие переходы из наивной игривой девочки к серьезному уму и обратно, то ли оттого, что рядом с ней он не мог думать сосредоточенно. Присутствие её рождало в голове сумбур, и состояние близкое к лёгкому опьянению. Каждое её движение отдавалось внутри тёплой, выбивающей почву из под ног, волной. Ну а Маша молчала, продолжая ловить лицом солнце.

— Расскажи мне о твоём мире, — сказала она вдруг, и Макс вздрогнул.

— У? — спросил он.

Маша опустила голову, и открыв глаза, посмотрела на него.

— Расскажи, мне о твоём мире, — повторила она.

Он хмыкнул и мотнул головой. О твоём мире. Звучало как-то непонятно и даже страшновато, как будто он был инопланетянином. Может, она меня примерно за такого и считает? — подумалось вдруг.

— Расскажешь?

— Ладно, — Макс кивнул. — Только в обмен.

— На что? — спросила Маша настороженно.

— Ты меня научишь использовать силу.

— Но это же не так просто, как ты думаешь, — быстро заговорила она. — Сила появилась в нас сама. Мы ей не учились.

Как у меня с пальцами-мыслями, подумал Макс. Может она права?

— Ну, хотя бы, в деталях опиши, как вы это делаете, хорошо?

Она на секунду задумалась.

— Ладно. Но если у тебя не получится, чур, я не виновата.

И снова этот переход в наивную девочку, почти ещё ребёнка. Он смутил Макса, и мозг уже привычно заметался в сумбуре. Он только кивнул, и увидел, как Маша приготовилась слушать. Лицо её стало внимательным, она даже слегка подалась вперёд.

— Ну, не знаю, что и рассказывать, — Макс пожал плечами. — Обыкновенный такой мир. Работаем, отдыхаем, деньги делаем. Сейчас это у нас основное занятие, — Макс усмехнулся. — В общем, поработал, отдохнул, поработал, отдохнул. Пивка там с друзьями. Ну, в клуб иногда бывает сходишь.

— У нас тоже клуб был в центре, — сказала Маша. — Мне дедушка рассказывал.

Макс улыбнулся.

— Поверь мне, тот ваш клуб, он совсем другой был.

— А у вас какие?

— У нас… — Макс вдруг запнулся, поняв, что если начать рассказывать, то придётся объяснять каждое второе слово. — У нас двухэтажные, — ляпнул он. — Спорим, у вас всего в один этаж клуб был?

— А зачем второй этаж? — искренне удивилась Маша.

— Ну-у, не знаю, — Макс снова пожал плечами, понимая, что нужно соврать что-нибудь простое. — На первом этаже взрослые, а на втором молодёжь.

— А демонстрации у вас проходят? Мне дедушка рассказывал, что раньше они всегда в город ездили на демонстрацию седьмого ноября.