Луи Буссенар - Адское ущелье

— Он вам заплатил?

— Нет! И лучше нам немедля пуститься за ним в погоню, чем выпускать друг другу кишки.

— Хорошо сказано, Питер! Ты молчалив, как Валаамова ослица [128] Валаамова ослица — в Библии рассказано о пророке по имени Валаам, он запятнал себя корыстолюбием, но был обличен своею же ослицей, которая заговорила человеческим голосом. В переносном смысле — о молчаливом человеке, неожиданно заговорившем в общей беседе. , но, если открываешь рот, изрекаешь истину, как и она! Давай отложим наше маленькое дельце, Боб, и заключим временный союз. Нас тоже обворовали!

— Хэлло! Вы что это, ребята, раздумали драться? — раздался хриплый голос Старухи. — Измельчал народ на границе. А ну-ка, выпейте по глоточку и подеритесь! Люблю смотреть, как пускают кровь!

И Старуха, всклокоченная, омерзительная, с безумными глазами, заковыляла неверным шагом алкоголички к двум своим гостям, жаждая стравить их в кровавой драке.

— Уймись, ведьма! — грубо приказал Нед Мур. — Говори, сколько тебе дал этот проклятый полковник, чтобы усыпить нас?

— Ловкий малый: уважаю таких! Хотя и побоялся перерезать горло красавчикам из Канады.

— Отвечай, гадина! Какую дрянь ты нам подсыпала? О чем сговорилась с этим мерзавцем?

— Подумаешь! К чему так шуметь из-за жалкого стаканчика лауданума… [129] Лауданум — вещество, выделенное из опиума, наркотик. Вас семеро мужчин! А я, слабая женщина, пивала его не морщась, когда мой муженек Джо Сюлливан строил «Одинокий дом»!

— Вот оно что! — задумчиво молвил Фелисьен Навар. — Значит, это был лауданум? То-то мне показался странным вкус шампанского! Стакан! Легко сказать! Это же лошадиная порция… Идиот-полковник вполне мог нас отравить! Удивительно, как мы вообще остались живы…

— Теперь все ясно, — сказал Нед Мур, — ну, капитан, желаете поохотиться на полковника?

— С величайшим удовольствием! — ответил, не раздумывая, французский путешественник.

— У него двенадцать часов форы [130] Фора — заранее обусловленное преимущество, например, в числе очков, ходов или фигур в игре (бильярд, шахматы, карты), даваемое более сильным игроком слабому. В спорте — прибавленное время (более ранний старт, например). ,— напомнил Боб.

— О! — проговорил в отчаянии Жан. — Как это обидно! Лежать, словно бревно, не в силах принять участие в травле!

— Мы догнали бы негодяя даже в аду! — добавил Франсуа, столь же удрученный, как и старший брат. — Повезло тебе, Жак! Ты-то сможешь расквитаться с вором!

— Жак останется здесь! — решительно вмешался Боб. — Вы оба сейчас стоите меньше бессильной скво, не сочтите за обиду. При вас должен находиться надежный и сильный парень, чтобы защитить в случае нападения. А я пойду с этими отчаянными ребятами, которым не терпится вернуть свои денежки… Сто долларов каждому, так, Мур?

— Сто долларов на брата!

— Если поймаем Ферфильда, получите вдвойне. Я становлюсь во главе отряда. А вы, господин француз, доверьтесь мне… Дорóгой я расскажу вам, откуда появились эти денежки, и вы увидите, на чьей стороне право и честь.

— Боб, слово твое из золота! — вскричали десперадос. — Двести монет! За такие деньги можно уложить тысячу колонистов в Штатах!

— Что до меня, — прошептал в сторону Фелисьен Навар, который с некоторым опозданием задумался о своем непоследовательном поведении, — то не понимаю, зачем я опять ввязался в это? Сначала очертя голову бросаюсь в объятия этого полковника от контрабанды — ибо звание его так же подозрительно, как и ремесло, — затем, убедившись, что он мошенник, заключаю союз с теми, кого преследовал. Я здесь чужестранец, никаких выгод дело мне не сулит, кроме неприятностей, и я иду на риск ради совершенно незнакомых людей. Клянусь честью! Таких безумцев, как я, надо вязать! Давно пора отделаться от этого дурацкого приключения, но я опять вляпался из тщеславия и глупого самолюбия!

…Между тем Жак, согласившись с разумными доводами Боба, оставался в «Одиноком доме» с братьями. Ковбой же обещал сделать все возможное и невозможное, чтобы догнать беглеца.

С момента пробуждения прошло не больше четверти часа. Как люди, привыкшие ко всем превратностям опасной жизни на границе, десперадос и Боб собрались очень быстро: поспешно проглотив несколько кусков мяса и запив стаканом вина, они подхватили дорожные сумки и вышли во двор — как раз вовремя, чтобы попрощаться с мисс Кэт Сюлливан, которая, оправившись наконец от вчерашнего потрясения, уже вовсю суетилась по хозяйству.

Четыре лошади по-прежнему стояли в конюшне: они, видимо, томились от вынужденного заточения и производили дьявольский шум, всхрапывая и колотя копытами в перегородки стойла. Полковник, следовательно, ушел пешком. Каким образом и по какой дороге? Вот что не давало покоя весьма заинтригованному этим непонятным обстоятельством Бобу.

Ковбой, назначив самого себя командиром отряда, — еще немного, и его станут именовать «полковником»! — шел впереди, внимательно вглядываясь в снег. Наряду с любопытством Боб испытывал смутную тревогу. Что, если он не сумеет разгадать тайну? Опытный охотник, он пока не мог объяснить себе, как удалось полковнику уйти по свежему насту глубиной в шесть футов. С другой стороны, даже в этой печальной ситуации молодому человеку не терпелось сразиться с противником, не уступающим ему в хитрости и уме.

Итак, ковбой пробирался по траншее, ведущей на конюшню и к погребу, дошел до места, изрытого и истоптанного в схватке Жана со свирепым медведем, осмотрелся и заметил глубокую рытвину шириной примерно в метр. Она вела почти прямо на северо-восток и напоминала обыкновенную канаву, хотя была вырыта не лопатой.

Больше всего это походило на то, как если бы неведомый великан пробивал себе дорогу в снегу, толкая огромное дерево.

Хотя продвигаться по этой рытвине нелегко, она вполне выдерживала вес человека. Ноги провалились по колено, но идти вперед было можно.

Десперадос с Бобом во главе углубились в снежный проход: они чуяли опасность, однако глаза горели от алчности и предвкушения мести.

Пройдя двести метров, задевая плечами откосы канавы, края которой возвышались над их головами, Боб остановился и обернулся к Неду Муру, идущему следом.

— Ты догадался, Нед, кто это прорыл?

— Нет! Я вижу только следы проклятого полковника и твои.

— Но ведь к нам в «Одинокий дом» заходил гость?»

— Гризли!

— Именно, черт побери! Гризли учуял запах людей и животных в «Одиноком доме». По мягкому снегу он добраться не мог. Однако силищи ему не занимать и, поднявшись на задние лапы, передними он стал разрывать наст, а задними откидывать комья.

— Ты прав! — воскликнул десперадо.