Аркадий Локерман - По медвежьему следу

— Это верно, — согласился Борис, — и мы постепенно поняли, что вы предпочитаете не нападать, а уходить…

— Конечно, — подтвердил медведь, — никому не хочется нервы себе из-за вас портить!

— И люди придумали, как избегать столкновений. Помог прогресс радиотехники. С тех пор, как созданы портативные приемники, мы работаем в глухих местах, включая их на полную громкость, чтобы вы знали, где мы!

— Это хорошо, — согласился медведь, — но еще лучше — не лезьте в нашу глухомань!

— Быть первопроходцами — наше назначение! — горделиво ответил Борис.

— Звучит красиво: «Романтики, бродяги», но следом-то идут реалисты, и, как сказал ваш поэт, «железная лопата в каменную грудь, добывая медь и злато, врежет страшный путь!».

— Без этого не обойтись, — подтвердил Борис, — ведь нас, людей, природа обделила — ни шубы, ни когтей, да и синтезировать белок не можем, — поэтому все должны получать из недр.

— Мы уже давно все лучшие земли вам уступили, и пора бы остановиться!

— Где уж там! Коль ты даже нашу поэзию цитируешь, то, наверно, и о жизненной прозе осведомлен, о том, что творится в нашем мире, какая борьба идет между силами добра и зла! В ней очень велика роль полезных ископаемых, и в первую очередь — золота. Поэтому так взволновало сообщение о твоем золоте, и меня сразу же послали сюда.

Борис подумал: «Разговор об этом должен быть со свидетелем» — и снова попросил:

— Разреши, я позову Андрея, только его одного!

— Ему сейчас не до нас. Да и мне пора! — Медведь поднялся с кресла.

— Погоди! — взмолился Борис. — И поверь, твое золото пойдет па полезные, добрые дела, например на лекарства для таких же, как ты, старых и больных. Пожалуйста, помоги нам его найти. Это ознаменует новый этан — дружбу! И нам не придется тревожить в глухомани твоих соплеменников. Разработку, ручаюсь тебе, будут проводить так, чтобы им не было вреда — все для этого сделаем! И кормить будем, чтобы никто из ваших не отощал, как ты!

Медведь снова опустился в кресло. Несколько минут он задумчиво барабанил когтями по столу и наконец сказал:

— Джин выскочил из бутылки и назад его не загнать! Ты прав — меньше будет вреда, если я помогу вам.

Борис поспешно раскрыл карту, попросил:

— Покажи, где?..

Медведь почесал затылок:

— Ятопографии не обучался да и вижу не лучше, чем дед Матвей, и могу напутать… Сделаем по-другому. Тебя отведет мой друг, дятел. Сейчас я настроюсь на его волну.

Он начал выстукивать какой-то, смутно знакомый Борису, мотив.

— Все, договорились, — сказал он, — завтра в полдень ты придешь на то место, где я лежал, и по ближней сосне палкой будешь выстукивать этот мотив, старый фокстрот, — я под него танцевал в цирке. Запоминай!.. «Под звездным небом юга, там, где не злится вьюга, жил-был красавец Джон, он был ковбой…» Повтори!

Борис повторил.

— А когда прилетит и сядет над твоей головой на ветку дятел, будешь выстукивать мотив, но уже не по сосне, а себе по лбу. Запоминай!.. А теперь давай повторим вместе.

И они, дружно отбивая такт руками и ногами, запели.

И вдруг как током ударило! Борис вздрогнул и увидел над собой совсем близко чьи-то глаза, большие, изумленные. Услышал:

— Ну и здоров же ты, паря, спать!

И с трудом понял: «Это же Андрей!»

Подумал: «Значит, он сам, незвано пришел! А где же?..»

Борис скользнул взглядом по комнате и увидел в дверной проем — медведь лежит на полу, как лежал…

Веселый солнечный свет струился в окна…

— Я стучал, стучал, ну и забеспокоился, уж не случилось ли чего! — торопливо объяснял Андрей. — Ну и просунул нож, крючок откинул, вбежал и вижу — дрыхнешь без задних ног!

Борис оглядел себя — лежал он на диване, поверх одеяла, одетый и обутый, а рядом, на полу, — дневник и карандаш… Трудно было вернуться к реальности, осознать, что она сейчас, а не позади, в ковбойском ритме.

Вид у Бориса был такой очумелый, что Андрей захохотал, но сразу же сдержался, сказал, как бы оправдываясь:

— Кабы знал, не стал тревожить, хотя уже скоро люди придут!

Борис вскочил, привел себя в порядок со скоростью, привычной для хронического просыпалы. Умываясь, он то и дело поглядывал на медведя. Тот лежал в луже, весь как-то обмяк, больше уже не походил на живого. Пахло от него мерзко, хотя и были раскрыты обе форточки.

Борис хотел сразу же приступить к делу, пояснив, что завтракать не привык, но Андрей воспротивился:

— Мамаша обидится! Она нас накормила, теперь тебе оладьи стряпает.

Уходя из конторы, Борис попросил запереть дверь. Андрей посмотрел на него с удивлением.

— Да приснилось мне, что сбежать медведь хочет, — усмехнулся Борис.

Андрей отвел его к мамаше и сказал, что за ним зайдет, когда все наладит. Пришлось Борису изменить своей студенческой привычке завтракать только в обед.

Оладьи и приложения к ним были вкусны, но Андрей поторопил — все уже собрались! У входа в контору он познакомил его с представителями власти.

— Председатель поссовета — Молоканов Иван Кузьмич! Участковый милиционер — Молоканов Алексей! Комсомольский секретарь — Молоканов Василий!

Борис уже знал, что почти все в поселке — Молокановы, и, подавив улыбку, очень вежливо принес извинения за беспокойство и благодарность за внимание.

— Наш долг такой! — заверил председатель.

— При обыске положены свидетели, или, как говорят, понятые, — пояснил участковый.

— И все-таки чуднó, — улыбнулся Вася, — ведь не человек — медведь!

— Привыкай, — посоветовал ему Андрюша, — такое в кино не увидишь!

— Приступим! — Борис широким жестом пригласил всех войти, и Андрей отпер дверь.

Свидетели молча, внимательно оглядели медведя и уселись в ряд на скамье у стены, поджав ноги, чтобы не касаться лужи. Борис, став на колени, пытался разглядеть, много ли в нее осыпалось песчинок, а увидел лишь, как в зеркале, свое лицо.

Андрей и Василий принесли из сеней бак с водой, два пустых ведра и таз. Андрюша располосовал мешок на тряпки.

Еще вчера, за ужином, с шуточками, распределили обязанности так: Василий и Андрюша будут полотеры, шкуродеры и шкуротеры, Андрей будет выжимала, а Борис — полоскатель и урожая собиратель.

По этой схеме без промедления и начали действовать. Полотеры вытирали лужу, намокшие тряпки над тазом выжимал Андрей и передавал Борису, который их старательно прополаскивал в баке, поглядывая, оседают ли на дно песчинки.

Лужа казалась небольшой, но таз заполнился быстро. Осторожно слили грязную воду в ведро, а осевшую муть смыли в бак. Так три раза. Ведра выносил Витянька, очень довольный, что опять добился своего — в школу не пошел.

Когда подсушили лужу, медведя передвинули на середину комнаты. Он легко скользнул по крашеному полу, оставив за собой широкий мокрый след и смрадный дух. След вытерли, а дух попытались прогнать, широко распахнув дверь. Отворить окна мешали глухие зимние рамы.