Аркадий Локерман - По медвежьему следу

Поговорку дедушки Матвея Васильевича Борис запомнил, потому что вышел из баньки, забыв про усталость.

В контору на ночлег Борис в сопровождении Андрея, Чулы и Чарли вернулся веселый и довольный прошедшим днем.

В том, что медведь «золотоносный», сомнений не осталось. Захотелось узнать, что же уцелело после перевозки. Борис сразу же опустился на колени. На зубах блестели коронки, а в шубе желтых «блох» заметно поубавилось, но при ярком электрическом свете они казались крупнее, эффектнее. А сам медведь выглядел не так величественно, как в тайге: снежок стаял и шерсть обвисла клочьями, резче обозначились плешины.

Белый треугольник на его шее напомнил Борису, что перед ним князь, и он спросил:

— Может быть, такому положена по чину золотая берлога?

— Такому, — ответил Андрей, — зимовать только на печи!

— А все же он не сдавался, и сейчас кажется — вот-вот поднимется! — воскликнул Борис.

Оставшись один, он еще долго стоял, глядя на медведя. Потом, обойдя его — перешагнуть показалось неуважительным, — включил телевизор. Повезло — только начался второй период матча с канадцами, счет равный, наши атакуют!

Изображение было четкое, устойчивое. Промчался крупным планом Михайлов. Показалось — врезался в медведя! Борис засмеялся и пожалел, что никто не видит его в такой немыслимой компании. На экране силовая борьба яростно продолжалась по всему полю. Рыцари с клюшками себя не жалели, а счет не менялся, и игра захватила… Лишь когда уехали хоккеисты на перерыв и начался мультик, вспомнил Борис, что совсем забыл про дневник. Повинуясь долгу, полулежа на диване, он начал торопливо описывать события дня (с восклицательными знаками, далеко не служебным стилем) и уже заполнял четвертую страницу, как вдруг раздался в углу треск. Он повернул голову и… Как током ударило — медведь поднялся во весь рост, сделал к нему четыре шага и сел в кресло заведующего. Оно заскрипело.

«При столкновении с медведем нельзя проявлять страха! Надо пристально смотреть ему в глаза и медленно отступать пятясь…» Все это из инструкции по технике безопасности Борис вспомнил мгновенно.

Отступать было некуда — спиной он ощутил бревна стены. Оставалось одно — смотреть не отрывая глаз, по инструкции.

Пальцы так задрожали, что карандаш упал на пол.

Борис видел, что медведь тоже смотрит на него пристально, не мигая. На левой лапе он вдруг выпустил длинные черные когти…

«Он был в состоянии анабиоза, а в тепле очнулся», — подумал Борис, но что предпринять, не придумал.

На экране начался третий период. Помчались рыцари, но не к Борису, а в другую сторону. Помощи неоткуда было ждать!

Медведь неторопливо расчесал шерсть на груди и вдруг…

— Испугался? — спросил он дребезжащим фальцетом.

«Я же не сплю!» — Борис даже ущипнул себя и почувствовал — больно!

— Испугался, я спрашиваю? — повторил медведь более четко, почти басом.

Какая-то тяжесть сдавила грудь, и потребовалось усилие, чтобы выдавить:

— Не то слово…

— Есть от чего! — согласился медведь, блеснув золотыми зубами.

«Го-о-ол!» — закричал Озеров так, что всем в мире стало ясно: важнее события нет и быть не может!

Медведь поморщился, почесал в левом ухе.

— Кому гол? — спросил он.

— Когда вот так: «Г-о-о-л!» — значит, мы! А когда нам, то: «Конечно, с судьей не спорят…»

Бориса заглушил тысячеголосый рев.

Замелькали на экране клюшки, кулаки, искаженные злобой лица. Бесстрашно разнимал рыцарей полосатый судья, маленький но сравнению с ними.

— Вот звери! — возмутился медведь и выключил телевизор.

— Это спортивный азарт, — вступился Борис за своих, — все будут целы! И пожалуйста, не думай о нас хуже, чем мы есть.

— Если бы так думал, не стал бы и разговаривать. А с тобой поближе познакомиться мне захотелось еще там, в лесу, потому что ты почтительно так стоял, даже про свои золотые дела позабыл…

— Я сразу подумал, что ты живой, — перебил его Борис, — но, конечно, лишь духовно, по смыслу. Я могу понять и то, что твоя смерть была мнимой, но то, что мы разговариваем, и даже не жестами, а словами, — этого не может быть!

— Оставь этот аргумент для анекдотов!

— Вон что ты знаешь! — изумился Борис.

— И еще кое-что, — скромно заверил медведь. — Мне, например, понравился стих, который ты сочинял, когда ехал на телеге. В нем про меня красивая строчка: «Ходило чудо по тайге». Хотя я вовсе и не чудо!

— Не-е-е-т! — закричал Борис, почти как Озеров. — Ты чудо, коль узнал, что я иногда думаю стихами. Про это знает только Таня. Как же ты смог, объясни!

— Ты слишком много от меня хочешь, — ответил медведь и включил телевизор. — Все ваши академики не знают, как возникают мысли и живут в словах, но они возникают и живут…

На экране, вместе с вечерней сказкой, появилась тетя Валя.

— Могу лишь отметить, что людям для передачи информации нужны приспособления, вроде этого ящика. — Медведь показал на телевизор. — А у нас природный дар синтеза ее из потоков нейтрино…

Борису в этом разговоре важна была каждая деталь, поэтому он, решительно выключив телевизор, спросил:

— Неужели все ваши обладают этим замечательным даром?

— Конечно, только в различной мере, а для овладения разговорной речью нужно общение. Я научился в молодости, когда был пойман и отбывал каторгу у вас в цирке, по счастью недолго — сумел сбежать! — Помолчав, он добавил: — А теперь мне пора в последний путь. К утру я доберусь в наш пантеон…

— Ты не дойдешь и свалишься опять. Тебе надо окрепнуть, и мы сделаем для этого все! Сюда прилетят лучшие специалисты со всего мира, чтобы продлить твою жизнь. Ты, наверно, не представляешь, какое это открытие — наш контакт. До сих пор считают, что наиболее высокий интеллект у дельфинов, что с ними первыми мы достигнем понимания, а теперь ясно, почему вас издавна называют лесными людьми!

— Продлить жизнь вам не удастся, мой век уже отмерен. Надо собрать последние силы! — Медведь улыбнулся печально.

— Тогда разреши, — взмолился Борис, — я приведу сюда Степанковых, ведь без свидетелей мне одному не поверят, скажут, рехнулся!

— К Андрею я больших претензий не имею, — ответил медведь, — а деда его видеть не хочу! У него руки в нашей крови по локоть, а еще его за это уважают. Как же! Шестьдесят девять медведей убил и восемнадцать малолеток в рабство продал, в том числе и меня!

— Ты, пожалуйста, не суди его слишком строго, — вступился Борис, — время было такое, жестокое! Еще недавно и мы, геологи, считали вас первейшими врагами, потому что многие погибли, покалечены, хотя и не думали на вас нападать!

— А наших сколько убито и заболело с испугу, так что не помогли и все лечебные травы! А виноваты вы, — медведь стукнул лапой по столу, — лезете в чужие владения, а у самих слуха и обоняния ни на грош!