Аркадий Локерман - По медвежьему следу

Басов сказал, что своего мнения на голодный желудок высказывать не станет, и предложил продолжить беседу у него, благо живет он совсем близко.

Все это выглядело естественно, но…

«Раньше-то не приглашал!» — подумал Борис. И все же согласился.

В квартире Басова все блестело — лакированный пол, полированная мебель, хрустальная люстра. Сверкала и сама хозяйка — кольцами на пальцах и бусами на глубоком вырезе платья.

— Вполне понимаю и разделяю, Боря, твое стремление продолжать изучение Карашира. Тема актуальная, диссертабельная! — сказал Басов и посочувствовал, что из-за этой мороки с медведем можно и безнадежно отстать — уйдет отряд в горы!

— Я уже место на самолет забронировал! — сообщил Борис.

— Дай-то бог, но… На дирекции первый вопрос — увязка плана, а это та-а-кая говорильня, что все прочие вопросы, поверь моему опыту, отложат на следующее заседание, то есть на неделю…

— Но Шахов мне обещал! — воскликнул Борис.

— Так-то оно так, но… Тоже поверь моему опыту… — Басов замолчал.

— Чему поверить? — поторопил его Борис.

Басов продолжил с явной неохотой:

— Человек он, конечно, заслуженный, и критиковать не хотелось бы… Но что поделаешь, давно уже стал он очень амбициозен и сенсации не в меру любит, а в этой, медвежьей, ты единственный, кто в курсе… Так станет ли он считаться с твоими интересами?

— Как же быть? — всполошился Борис.

— Советовать трудно, — ответил Басов и все же после долгой паузы порекомендовал: — Еще раз, потверже, поговори с Шаховым, скажи, что в золоте не компетентен, пусть продолжает Пластунов, а если откажет, проси Косякина. Караширский отряд ему подчинен, и он должен позаботиться об его укомплектовании. Я тебя поддержу, а с директором побеседую, когда выздоровеет.

— Спасибо! — сказал Борис.

— И не медли!

— Я завтра же! — решил Борис.

Басов включил пластинку, а когда закончилась легкая приятная музыка, поинтересовался условиями жизни молодого специалиста в общежитии. Бориса он обозвал шляпой, узнав, что тот еще не удосужился стать в очередь на квартиру.

Сразу же он продиктовал заявление и сказал:

— Я как председатель жилкомиссии постараюсь сделать тебя очередником со дня поступления в трест… Возьму такой грех на душу! — Он махнул рукой.

Распрощались они с взаимными благодарностями за приятно проведенное время.

В директорском кабинете Борис оказался впервые и все осматривал с интересом, хотя и был сосредоточен на своем, мысленно повторяя то, что вскоре предстояло сказать.

В простенках между окнами, в одинаковых, щедро позолоченных рамах, портреты знаменитых геологов. Все они, казалось, разглядывают на противоположной стене огромную схему территории треста с цветными значками экспедиций, партий, отрядов.

Между портретами и схемой по всей длине кабинета — заседательский стол, покрытый синим сукном. Вместе с директорским, полированным, они образовали букву «Т».

— Как посадочный знак на аэродроме, — подметил Борис, пробираясь в дальний конец заседательского стола вместе с другим приглашенным — начальником разведочной партии.

— Наш брат приземляется на этом аэродроме только при ЧП, — невесело улыбнулся тот. Ему предстояло держать ответ за утопленное на речной переправе буровое оборудование.

Участники заседания собрались быстро. Директор был болен, и председательское место за его столом занял первый заместитель — Шахов и, чуть сбоку, Кравков. Остальные заместители и помощники — еще четверо — расположились в головной части стола, за ними — все главные: геофизик, технолог, механик, энергетик, бухгалтер, а еще дальше — заведующие отделами, лабораториями, представители партийной, профсоюзной, комсомольской организаций, и в самом конце стола — приглашенные.

— Сегодня весь наш «мозговой трест» в сборе, — определил Пластунов. Он сел рядом с Борисом.

Ровно в двенадцать началась оперативка. Радист, нацепив огромные наушники, устанавливал связь. Загорались на схеме один за другим цветные значки, и, покорив расстояния, звучали отчетные рубли, метры, тонны. Их сопровождали объяснения («Бензовозы завязли в грязи!»), требования («Шлите аварийную арматуру!»), оправдания («Кончился бензин!») и так далее.

Решения принимались быстро, уверенно. Выручать бензовозы послали вертолет с трактором на борту, газовый фонтан из скважины, подсекший угольный пласт, разрешили укротить взрывом и так далее…

Борис слушал, позабыв о своих делах, с уважением поглядывая на цветные значки — там шла эта напряженная трудовая жизнь.

Оперативка заняла 25 минут. Снова мир замкнулся в стенах кабинета.

Шахов сказал:

— Прежде чем приступить к основному вопросу — корректировке плана, рассмотрим так называемые прочие вопросы, чтобы не задерживать приглашенных, особенно тех, кто спешит в дальний путь.

Он взглянул на Бориса и его соседа-разведчика.

Борис, обрадованный тем, что пророчество Басова не сбылось, посмотрел на него, но тот, по-видимому, этого не заметил.

— Прочих вопросов три, из них два печальных и один сенсационный, скажем так. С него и начнем. Сообщение сделает геолог Струнин. Все уже знают, что в Молокановском районе, где рудные проявления неизвестны, обнаружен медведь, весь в золоте, как собака в репьях!..

— Коего бог нам послал, чтобы не скучали! — вставил скороговоркой Кравков, вызвав, как говорится, оживление в зале.

— Прошу вас, Борис Михайлович, предельно кратко, — закончил Шахов.

Прикрепляя к подрамнику карту района, Борис постарался подавить смущение, вдруг охватившее его под взглядами всех главных.

— Сбор минеральных частиц, налипших на зубах и шкуре медведя, произведен мною в присутствии заявителя Степанкова и свидетелей. Изучение, выполненное совместно с сотрудниками минералогической лаборатории под руководством Сергея Степановича, показало, что химический состав золотин, их структура и сопутствующие минералы, такие, как барит, халедон, указывают на низкотемпературные условия формирования руды. О далеко зашедшем ее разрушении свидетельствует то, что золотины в сростках с другими минералами встречаются редко, почти все они свободны, но при этом их формы разнообразны, часто остроугольны. Такая совокупность признаков указывает на то, что это золото, вероятно, позаимствовано медведем из верхней, сильно разрушенной зоны коренного месторождения.

Имеющиеся данные о строении района скудны и не дают возможности наметить участки, перспективные для поиска этого месторождения геологическими методами.

Степанков и другие охотники считают, что медведь «озолотился» в берлоге — лежал там, можно сказать, на золотой постели и золото с голодухи грыз. Отыскать эту берлогу не удалось, и пока единственная отправная точка та, где медведь закончил свой жизненный путь! — Борис показал на карте место, обозначенное крестиком. — По мнению охотников, медведь старый, слабый, бродил недолго и вряд ли мог уйти от берлоги дальше, чем на 15–20 километров, а вот в какую сторону — неизвестно.