Аркадий Локерман - По медвежьему следу

По словам охотников, медведей в районе много, в основном на кряже Кедровом, который хорошо кормит и людей и зверей. Их распространение ограничивает на севере и востоке заболоченная лесотундра, богатая только комарами, на западе — широкая полоса горелого леса, где и птиц не видно, а на юге — река и голый северный склон кряжа Угрюмого.

Сопоставив все данные, мы рекомендуем для поисков зону примерно 50 на 25 километров, — Борис показал контур на карте, — и просим решить два вопроса: первый — о дальнейших действиях и второй — о награждении заявителя.

— Кому слово? — спросил Шахов.

Все молчали.

Подождав немного, Кравков, не спрашивая разрешения, сказал очень серьезно:

— На том месте, где нашли медведя, надо бы задать скважину, глубиной метров двести!

— Что ж, такие «дикие кошки» не раз приносили успех, но в данном случае нас вряд ли поймут! — в том же тоне ответил Шахов.

Все снова оживились. Пауза, вероятно нужная, чтобы обдумать услышанное, оказалась заполненной. Руку поднял Косякин, пом. директора по науке, единственный в тресте доктор наук:

— Первым хотелось бы задать вопрос по второму пункту, ибо его решение может приблизить и решение первого. Итак, что же нашел и чем, по действующим правилам, может быть отмечен заявитель Степанов?

— Степанков, — поправил Борис.

— Благодарю вас! — Косякин улыбнулся Борису и продолжил: — Оставив пока в стороне предположения, следует признать, что Степанков нашел около двухсот граммов золота, которое неизвестно как попало к медведю. Не так ли?

Борис невольно, ища поддержку, взглянул на Пластунова и, встретив его подбадривающий взгляд, ответил, как говорится, на равных:

— Формально так, но медведь не метеорит и с неба вместе с золотом свалиться не мог!

И он улыбнулся, глядя в глаза Косякину.

— Недурно сказано! — хмыкнул Кравков.

— Вопрос товарища Косякина требует ответа серьезного! — нахмурил брови главный бухгалтер. — Поясните, как вы ставите вопрос: о поощрении или о вознаграждении?

— И о том, и о другом! — ответил Борис и снова, ища поддержки, взглянул на Пластунова.

— Позвольте ответ дополнить мне, — попросил Пластунов. — Надо признать, что юридически тут налицо казус — затруднительный случай, допускающий различную трактовку. Как известно, кладом называют зарытые или скрытые иным образом ценности, собственник которых не может быть установлен. Найденное Степанковым золото отвечает этому определению, поскольку медведь юридических прав не имеет…

— И завещания не оставил! — дополнил Кравков.

— Поэтому следует принять решение о выплате Степанкову вознаграждения за находку клада, — пояснил Пластунов. — Финансовые органы, мы консультировались, с этим согласны, а поскольку трест принял золото для хранения в музее, нам и платить.

— Полностью согласен, что находка Степанкова пока должна быть квалифицирована как клад, — подтвердил Косякин.

— Решение о выплате вознаграждения, положенного за находку клада, принимается! — Шахов жестом поручил секретарю это записать.

— Но в данном случае, — поднял руку Пластунов, — клад не такой уж безадресный — его содержимое безусловно является признаком, и даже не косвенным, а прямым, того, что где-то в данном районе таится месторождение! И очень богатое, судя по тому, сколько к медведю прилипло. Находка Степанкова заставляет изменить представление о перспективах района, и поэтому его заявка должна быть принята со всеми вытекающими из этого последствиями. И ему на первом этапе следует выдать поощрительную премию за проявленную инициативу.

Пластунов сел, поднялся Косякин:

— Вряд ли следует с такой легкостью перебрасывать мостик от медведя к месторождению. Может быть предложено иное, альтернативное, объяснение. — Он поправил очки и на секунду задумался. — Например, кто-то когда-то почему-то зарыл золото, а со временем медведь, сооружая свою берлогу, его отрыл…

— Этому противоречит облик золота, оно необработанное, природное, как и сопутствующие минералы, — мгновенно возразил Борис.

— Благодарю за разъяснение того, что уже известно, — усмехнулся Косякин. — Но может быть, вам, как специалисту молодому, неизвестно, что в гражданскую войну именно туда, к Кодару и Молокановке, отступали белые с Дарбузинских приисков и увезли немало именно такого золота — ободрали головы всем незадолго до того найденным богатым жилам — и, возможно, кое-кто припрятал свое богатство до лучших дней.

— Уж больно мала вероятность находки такого клада, — решил главный геофизик.

— Она не меньше, чем вероятность встречи с «золотоносным» медведем! — возразил Косякин.

— Позвольте мне. — Басов поднялся во весь свой внушительный рост. — Я думаю, что вероятность гипотезы товарища Косякина значительно возрастет, если учесть геологическую реальность. Вся Кодарская зона давно уже опоискована с детальностью, отвечающей требованиям инструкции по среднемасштабным съемкам. Положительных результатов не было получено, и это полностью нашло свое объяснение при металлоганическом анализе всех геологических данных. Поэтому на карте прогноза, составленной нашим отделом и утвержденной вами, Константин Дмитриевич, — он посмотрел на Шахова, — данная зона выделена как неперспективная.

Шахов ответил улыбаясь:

— Утвердил, не отказываюсь, но буду рад, если наш прогноз окажется ошибочным и подтвердится тезис эмпириков: «Месторождения есть там, где их находят!»

— С этим не могу согласиться, — нахмурился Басов. — Все мы, товарищи, знаем, что в основе успехов нашей советской геологии лежит не эмпиризм, а глубокий научный анализ, определяющий идеологию, стратегию и тактику планомерного познания недр!

— Ну и что же в данном случае из этого следует? — ледяным тоном спросил Шахов.

— Считаю, что не следует подвергать сомнению итог работы всего коллектива из-за одной безадресной находки, которая, вполне возможно, к изучению недр прямого отношения не имеет! — Лицо Басова заметно покраснело.

Заговорил зам. директора по снабжению, благообразный, седобородый.

— Думаю, — сказал он, приставив палец ко лбу, — что в позиции товарищей Косякина и Басова есть рациональное зерно, и на сей раз существенно практическое. Уж коль в Кедровом кряже, охотниками да шишечниками исхоженном, золота никто не увидел, то или вовсе его там нет, или оно ой-ой как спрятано! Признав, что заявитель нашел не клад, а руду, мы косвенно берем на себя ой-ой какое обязательство: ее найти! А это ой-ой как трудно. И будут в дальнейшем вышестоящие товарищи вешать на нас всех собак…