Аркадий Локерман - По медвежьему следу

Когда садились на мотоцикл, дедушка, оглядев их красные каски, велел:

— Их не снимайте, когда на берлоги пойдете: медведь красного цвета боится — это точно!

С собой взяли только медвежатников — Рыжуху и Чепкана. Чарли тянулся к ним, скулил, и Витяньке, который сам готов был заскулить, пришлось удерживать его за ошейник.

Пока ехали по мокрой луговине, Борису часто приходилось соскакивать, добавлять свою силу к лошадиным силам мотора. Легче стало, когда дорога пошла по каменистому склону. Возле устья Ряженки, где уперлась она в скалы, мотоцикл поставили под навес. Дальше рюкзак с продуктами и спальные мешки потащили на плечах.

Андрей поручил Борису вести Рыжуху на поводке и сказал:

— Пускай к тебе привыкает!

Уже зеленела трава на этом солнечном склоне, кое-где виднелись голубенькие цветочки горечавки и почти черные стрелы гусиного лука, который, говорят, медведи любят. Их следов нигде не приметили. И собаки тоже, судя по их спокойствию.

Обрадовался Борис, когда увидел в лощинке цветущую заросль багульника, постоял возле, как в почетном карауле, вспоминая, как год назад привез он первый цвет и поверил дедовской примете…

Пока добирались до водораздела, стало жарко, куртку пришлось расстегнуть, а как перевалили гребень, опять вошли в зиму: заиндевелые стояли деревья и колючий снег скрипел под сапогами.

— Удивляюсь, что при таком холоде медведи из берлоги вылезают, — сказал Борис.

— Голод — не тетка, — ответил Андрей.

— А верно, что более сытые и сильные первыми поднимаются? Им, казалось бы, спать и спать!

— Это ты по себе судишь! — подмигнул Андрей. — А они спешат захватить лучшие угодья, стать еще сильнее.

Уже стемнело, когда добрались они до билимбеевской избушки, застали в ней все в порядке, так, как оставили. Прибавился только мышиный запах.

Железная печурка раскраснелась быстро и прибавила уюта. Борис поднял эмалированную кружку с крепчайшим чаем:

— За счастливую берлогу! — повторил он слова Тани.

О том, что она его ждет, он заставил себя Андрею не сказать, чтобы не влияло это обстоятельство на дальнейшие действия.

Поднялись на рассвете, а точнее, Андрей поднял Бориса вместе со спальным мешком и распорядился:

— Корми собак, быстрее!

Затем, тоже быстро, покормились сами и снарядились. Борис поверх всего, в чем пришел, натянул комбинезон и навесил на ремень пистолет, который ему отдал Андрей. Свой он сдал, когда вернулся в город.

В карманах комбинезона он разместил лупу, компас, зубило, молоток на короткой рукоятке, записную книжку и, предварительно проверив ближний и дальний свет, электрический фонарик. На шею он нацепил транзистор, а на голову, поверх берета, каску устрашающего цвета.

Андрей опоясал свою куртку ремнем с охотничьим ножом у правой руки и патронташем у левой, надел рюкзак, в котором хранились еда и чай в термосе, потом планшетку с картой, бинокль и поверх всего карабин.

Он раскрыл планшетку. Борис включил фонарик и при его ярком свете еще раз оглядел на карте путь к ближней берлоге, стараясь запомнить его приметы.

Взяли собак на поводок и пошли, помянув, как положено, час добрый, хотя он таким никак не выглядел.

Все кругом было тусклым, серым, тоскливым. Порывы холодного ветра раскачивали деревья, обрывая ветки и шишки. Одна из них гулко ударила Борису в шлем, как бы подтвердив его необходимость.

Лицо мерзло, Бориса познабливало, он еле поспевал за Андреем и, спотыкаясь, случалось, резко дергал поводок. Рыжуха жалобно повизгивала.

— Давай музыку, — распорядился Андрей, — будем о себе предупреждать издалека.

Светало быстро, и ветер вскоре утих. Борис уже шагал легко, не спотыкаясь, расстегнув воротник.

Когда пересекали лощину, Андрей остановился:

— Здесь репетицию сделаем!

— Тоже мне — художественный театр! — пошутил Борис.

— Здесь она, пожалуй, нужнее, чем в театре. Без нее может такое получиться, что и в цирке не увидишь, — ответил Андрей без улыбки. — Тем более что ты теперь не запасной игрок, а солист, будешь работать на передовой, и, конечно, надо все вспомнить, порепетировать!

Борис не очень представлял, в чем это может заключаться, но сострил, объявив театрально:

— Начинаем! Режиссер Степанков, декорация — природная, действующие лица, они же исполнители — все на месте!

— За исключением медведя, — уточнил Андрей, — но его берлога, будем считать, вон там, — он показал на поваленную лиственницу, — в яме, у корневища. А есть ли там зверь, должна нам сказать Рыжуха. Твоя задача подвести ее к берлоге. Я буду прикрывать тебя чуть сзади, а ты ее рукой за ошейник придерживай, а как подойдем, подтолкни вперед, скомандуй: «Ищи!» Она приучена в норы лазить. Если вылезет спокойно — это тебе зеленый свет, а коль зальется лаем или, не дай господь, медведь сам о себе заявит, рванется из берлоги, — ты сразу отскакивай или падай наземь, только не встревай меж мной и зверем! А в крайности — сам стреляй, только прошу покорно, — улыбнулся Андрей, — не в меня и не в собак!

— Постараюсь, как Дубровский, в упор! — Борис открыл кобуру.

Андрей спустил с поводка Чепкана:

— Он будет прикрывать с тыла. Здесь ведь не угадаешь, откуда ждать беды. Бывает, матка из берлоги семейство выведет и где-нибудь поблизости соорудит что-то вроде дачи, понятно?

Борис кивнул.

— Тогда начнем. — Андрей взял карабин на изготовку.

Чем ближе подходили, тем меньше помнил Борис о том, что это лишь репетиция, и пистолет со спущенным предохранителем сжимал крепко.

Ведь не проверяли они, что там в яме! Когда до нее оставалось метров пять, он скомандовал: «Ищи!» — и, подтолкнув Рыжуху, отпустил ошейник.

А она, вместо того чтобы рвануться вперед, повернулась мордой к нему и хвостом завиляла.

Театральным шепотом повторял Борис:

— Ищи, ищи, дура! — Но она только хвостом виляла.

Пришлось Андрею оставить свою позицию. Он взялся за ошейник вместе с Борисом, скомандовал — и полезла она в яму!

При повторе Андрей только стоял рядом, а командовал Борис. Вскоре Рыжуха поняла, что он от нее хочет, и пошла!

Андрей достал из рюкзака пакет с сушеным мясом, отдал Борису.

— Выдай ей в награду кусочек, но только один, — эти пряники еще потребуются.

После награждения еще дважды, уже гладко, выполнила Рыжуха команду Бориса, и он снова выдал награду, на этот раз не только ей, но и Чепкану.

Затем, по указанию режиссера, отрепетировали этюд «Зверь атакует».

Андрей зарычал за медведя и, уже за себя, вскинув карабин, выстрелил, а Борис отскочил так проворно, что налетел на Чепкана и тоже, по своей инициативе, выстрелил в ближнее дерево, и обрадовался, что попал.

— Репетиция окончена, — объявил Андрей.