Виктор Вучетич - Поединок. Выпуск 3

Теперь попробую понять, кто же помог его раскрыть.

Ведь органам госбезопасности раньше ничего не было известно о Трефолеве.

Вернее всего, одно из последних появлений Трефолева в камере хранения могло показаться кому-то в поселке подозрительным. Вполне допустимо. Но кому? Органам милиции? Впрочем, какие органы милиции. В таком небольшом поселке есть один участковый милиционер. Обычно капитан или старший лейтенант. Допустим, он и сообщил об этом. Или кто-то из работников железнодорожной станции. Кассир, скажем. Или заведующий камерой хранения.

Ответа на остальные вопросы я пока найти не мог.

— Ну что? — Сторожев взял у меня фотографии.

— Сергей Валентинович. Что в пакете, который он должен передать сейчас?

— Несколько микробатарей к передатчику и приемнику. Наиновейших. Они легкие, поэтому Трефолев их принял за деньги.

— Так. Понял. Они будут переданы ему?

— Запакуем снова. И дадим Трефолеву. В остальном обстановка тебе ясна?

— Более-менее, Сергей Валентинович. Видимо, вы уже серьезно изучили обстановку в поселке?

— В Сосновске около трех тысяч жителей. Исключаем детей и подростков — остается около двух. В основном это колхозники, рыбаки. Есть там коптильный цех, значит, рабочие коптильного цеха. Пять малых рыболовных траулеров. Пять команд. Хорошо еще, не наступил курортный сезон, нет наплыва. Ну, и живут там, конечно, просто дачники. Художник живет, два композитора даже живут. Поселок-то, понимаешь, самый безобидный. Все друг друга знают. Биографию каждого соседа — наизусть. Даже искать вроде и нечего. Все как на ладони.

— Кто сообщил о Трефолеве, Сергей Валентинович? Там есть участковый милиционер?

— Да. Участковый — старший лейтенант Зибров. Но сообщил не он. Знаешь такого — Андрей Петрович Васильченко?

Я вспомнил жесткое лицо под мокрым капюшоном. Сросшиеся брови, нос с горбинкой. Хриплый голос. Но взгляд мягкий, дружеский.

— Васильченко? Андрей Петрович?

— Да. Инспектор рыбнадзора. Это хорошо, что ты его знаешь. В море встречал, так, кажется?

— Вместе задерживали нарушителя.

Я вспомнил слова Полянкова: «Васильченко вцепится — не отпустит».

— Ну вот. Прекрасно, что знаешь. Потому что есть у меня в отношении вас двоих кое-какие планы. Мы тоже хорошо знаем Андрея Петровича. Человек цепкий, упорный. Работу ведет выше всяких похвал.

— Он и заметил Трефолева?

— Да.

— На вокзале, наверное?

— Сам понимаешь — поселок маленький. И все же летом, в сезон, заметить кого-то среди курортников не так просто. Важно было не просто заметить, что Трефолев кладет вещи в камеру хранения, а обратить внимание, что он так и уезжает, оставив их в ящике. Васильченко заметил это один раз. Сначала значения особого этому не придал. Но заприметил. А вот уже когда второй раз увидел такое — позвонил в погранотряд. Причем сделал правильные выводы — тут же попросил Зиброва, с которым они всегда работают в тесном контакте, понаблюдать незаметно за ящиком, в который Трефолев положил пакет.

— Ну и что?

— Видимо, Зибров действовал не очень расторопно. Когда он подошел к камере хранения, ящик был уже открыт и пуст. Пакет кто-то взял.

— Ловко.

— А тут все очень ловко придумано. И продумано. Так, чтобы всякая возможность провала была исключена. Высчитано все с математической точностью. Мы выяснили, конечно, где стоит этот телефон. Три-шестнадцать — телефон, который стоит на столе дежурной Сосновской гостиницы. Их там две — Преснякова и Чебрец. Пожилые женщины. Никогда подобных звонков не слышали. Может быть, и слышали — но попробуй запомнить звонок такого рода. Это и понятно. Звонить Трефолев должен был всегда только с двух до трех. Именно в эти часы у администратора гостиницы обеденный перерыв. Уходят эти женщины, конечно, чуть раньше, чем в два. А возвращаются не точно в три. Благо живут обе рядом с гостиницей. Трефолев приезжает. Кладет свой пакет в ящик. Ясно, он никак не может увидеть того, кому он привез пакет. Тот же наверняка знает его в лицо. Трефолев звонит. Зная точно день приезда Трефолева, ожидающий передачу в два часа может спокойно зайти в пустой холл гостиницы и подождать в кресле. Прямо у стола дежурной. Звонок — он снимает трубку. Даже если кто-то случайно будет проходить в это время мимо, он услышит вполне обычный ответ: «Нет, вы ошиблись. Это три-шестнадцать». Узнав шифр, ожидающий передачу сразу выходит из гостиницы. Теперь Трефолев может сколько угодно искать, если захочет. Или, допустим, может караулить у ящика. Он будет под постоянным наблюдением — до тех пор, пока не уедет.

— Да. Все продумано серьезно.

— Хорошо еще, Васильченко дал очень точный словесный портрет. В Риге, имея такой портрет, мы вышли на Трефолева довольно быстро.

— Пока это ничего не дало?

— Да. Вот так, Володя. А главное — наблюдаем за поселком уже второй месяц, и ничего нет. И здесь ты должен мне помочь.

— Я слушаю, Сергей Валентинович.

— Мало того, что ты парень решительный и твердый. Ничего, ничего, похвалить бывает полезно. Парень ты сообразительный, наблюдательный. Есть в тебе... Ну, как бы тебе это сказать. Обаяние, что ли. Входишь легко в контакт с людьми.

— Не наблюдал за собой, Сергей Валентинович.

— Входишь, знаю, входишь. Но главное даже не в этом. Мне нужна твоя способность запоминать. Только это сейчас. А ты подтвердил — память у тебя прекрасная. Постарайся запоминать очень хорошо, до самой последней мелочи.

— Есть, Сергей Валентинович. Понял.

— План у меня в отношении тебя такой. В Сосновске ты никогда раньше не был?

— Один раз чуть не зашли.

— Хорошо, что не зашли. Никто тебя там не знает. Кстати, до случая с Трефолевым я надеялся, что меня там тоже не знают. Теперь же я в этом не уверен. Вот так. Допустим, тот, кто принимал передачи, меня знает? Покажись я там, да еще, скажем, надолго, — все. Догадался. Человек он, по всему видать, бывалый. И все-таки наблюдать за поселком, за тем, что сейчас там происходит, мне нужно. Причем это наблюдение должно быть неторопливым, без спешки. Надо, как говорится, врасти в среду. Сам я этого сделать, как понимаешь, не могу. Вот тут мне и должен помочь ты.

— Сергей Валентинович, а вы уверены, что тот, кто принимал передачи, постоянно живет в Сосновске?

— Верный вопрос. Все может быть. Он может туда и приезжать. Скажем, для того, чтобы достать из камеры хранения передачу. Ну, в таком случае он приедет в Сосновск в первую неделю мая. Как ты считаешь?

— Само собой.

— Тогда, если это предположить, он сам отдает себя нам в руки. Одно дело — взять пакет из ящика камеры хранения. И совсем другое — встретиться на набережной. В начале мая до курортного сезона еще далеко. Холодно. Поселок пуст. Приезжих — единицы. Каждый виден, каждый открыт. Зачем ему назначать такой способ передачи? Допустим, Трефолевым он может рисковать. Собой — вряд ли.