И. Глебов - Подвиг продолжается

— За нами будете, — бросил кто-то. Но Алексей не обратил внимания, открыл дверь и шагнул в кабинет.

— Не видите, что занят? — встретил его хриплый голос.

За столом сидел пожилой тучный майор с несколько обрюзгшим и усталым лицом. Русов подал ему свое служебное удостоверение. Майор мельком взглянул на него.

— Присядьте. Сейчас, приму людей, — и обратился к высокому мужчине, стоявшему около: — Разберемся. А заявление оставьте.

Алексей опустился на стул и, пока майор выслушивал посетителей, давал указания своим сотрудникам, терпеливо ждал, посматривая в окно на залитую солнцем улицу, где одна за другой проходили машины, поднимая клубы серой пыли.

— Кажется, все, — наконец промолвил майор.

Русов рассказал существо дела, которое привело его сюда, подал опись вещей Малининой и попросил принять меры к их розыску. Майор прочитал, подумал и, отодвинув на край стола опись, сказал:

— Вот и хорошо, что сам приехал. Занимайся.

Алексея покоробило.

— Но вы обязаны помогать...

— Гм, обязаны. Знаю. А кому поручу? Один опер в отпуске, другой на учебе, третий кражей занимается. Магазинчик тут у меня ковырнули. Вот и все помощники.

— Это уж ваше дело, кому поручить. А я задерживаться не могу, надо ехать, пока следы теплые. Серьезно прошу, вещи надо разыскать. В Богдановке вам Фролов поможет. Знаете такого?

— Кого я не знаю, только своих дел по горло, а тут еще...

Они помолчали. Русов думал о майоре, который сперва показался толковым человеком, хотя и с несколько грубоватыми манерами, а теперь перед Алексеем сидел упрямый и своенравный начальник, который печется лишь о благополучии своего отделения, а на дела других ему наплевать.

— Я в Ростов еду, — заговорил Алексей сдержанно, — придется доложить начальнику управления. Пусть он разъяснит вам, как надо относиться к требованиям и запросам других органов.

Майор поднял на собеседника глаза — хмурые и немного удивленные.

— Можешь на меня наговорить там, что угодно, — вздохнул он, — только от этого оперативных работников в отделении не прибавится. Поручу участковому, пусть ищет...

В кабинете на третьем этаже — строгая деловая тишина. На полу ковровые дорожки, на окнах полуоткрытые портьеры из плотной ткани, за окном квадрат лазурного ростовского неба. К массивному столу, на котором громоздится старинный письменный прибор, приставлены два кожаных кресла. На стене большой портрет Дзержинского, в углу — тяжелый сейф. Алексей утопает в одном из кресел и внимательно слушает.

За столом сидит мужчина с моложавым лицом и тронутыми сединой висками. Он чисто выбрит, тщательно причесан — волосок к волоску. Его костюм из серого габардина старательно отутюжен, голубой галстук завязан маленьким тугим узлом. Сразу видно — аккуратист. На столе нечего лишнего. Справа — какое-то перевернутое дело, слева — журнал «Новое время» на английском языке. В чернильном приборе каждая стоечка, каждая крышечка на месте. Наверное, и в столе у Оленина идеальный порядок: скрепки в коробочке, карандаши лежат стопочкой, заточенные, каждая бумажка в своей папке. «Это не то, что у меня иногда», — думает Алексей.

Оленин говорит вполголоса с характерными жестами и выразительными интонациями.

— Да, да, приводил. Долго я с нею беседовал. Она оказалась не очень эрудированной женщиной, но изворотливая, экспансивная, голыми руками не возьмешь. Впрочем, расскажу все по порядку, для вас это небезынтересно.

И Алексей услышал историю, которая действительно оказалась чрезвычайно важной.

В середине сентября прошлого года в нотариальной конторе Ростова-на-Дону появилась высокая женщина средних лет со скуластым лицом и большими черными глазами. Соломенная шляпка, цветное из легкой ткани платье, изящная сумочка и легкий зонтик — все это придавало ей вид нарядный и в то же время скромный. Она протянула в окошечко документы и почтительно произнесла:

— Заверьте, пожалуйста, копию с моего свидетельства об окончании фельдшерско-акушерской школы.

Нотариус, пожилой человек, посмотрел на копию, потом на свидетельство, протер очки, еще раз посмотрел и буркнул:

— Обождите, гражданка Лещева, — и вышел в соседнюю комнату.

Лещева, обеспокоенная недружелюбным взглядом нотариуса, через секунду-другую ушла бы без документов, но нотариус вернулся и примирительно сказал, не глядя на посетительницу.

— Посидите, сейчас сделаем.

Все же, подозревая неладное, Лещева собралась было уйти, но в нотариальную контору вошел милиционер, взял документы и вежливо пригласил Анну Ивановну в машину.

Дежурный по райотделу милиции старший лейтенант Курновой посмотрел на бумаги, сдвинул фуражку на лоб, криво усмехнулся:

— Придется вас, гражданочка, допросить. Явная подделочка.

А гражданочка вдруг заморгала глазами, сморщилась, всхлипнула, умоляюще взглянула на дежурного, еще раз всхлипнула, повалилась грудью на стол и залилась слезами навзрыд.

Дежурный наряд милиционеров, находившийся здесь же, и старший лейтенант Курновой смотрели на нее и не могли понять причину столь неожиданного нервного приступа.

— Что с вами?

Женщина продолжала рыдать.

— Да скажете вы, наконец, в чем дело? — прикрикнул Курновой.

— Я несчастная, такая несчастная! — сквозь всхлипывания заговорила она. — Только не могу я вам здесь при всех говорить.

Старший лейтенант проводил ее в отдельный кабинет, усадил на стул, подал воды, и она понемногу успокоилась.

— Это не я сделала, не я! Это муж. Он у меня настоящий изверг, издевается надо мною, бьет... И вообще он занимается какими-то подозрительными делами, по ночам слушает заграничное радио, куда-то уезжает тайком, к нему какие-то темные личности приходят, шепчутся. Недавно он взял мое свидетельство и отдал какой-то женщине, а потом вернул через несколько дней с подчистками. Кто-то воспользовался им.

— А кто ваш муж?

— Шорц. Петр Шорц. Он Живет в Богдановке, где карьеры. Знаете, наверное?

Курновому ничего не оставалось делать, как написать подробный рапорт и доложить о случившемся начальнику райотдела. На рапорте дежурного появилась косая резолюция:

«Передать в КГБ».

— Такую же сцену она разыграла и передо мною, — рассказывает Оленин. — Пришлось ее подробно опросить. Задерживать, конечно, я не стал, нет оснований. Но документы на всякий случай положил в сейф.

— А насчет Малининой, — продолжил Оленин, — никакими сведениями мы не располагаем. И Лещева, как помнится, даже не упоминала этой фамилии.