Арне Фальк-Рённе - Слева по борту-рай

— На острове есть пресная вода, — говорит он. — Ты можешь видеть по множеству следов, что животные каждый день ходят по тропе на водопой.

Мы выходим на небольшую поляну, окружающую илистую впадину, посреди которой находится озерцо — место водопоя животных. На противоположной стороне озера под зеленой крышей джунглей взад-вперед носятся серые тени. Кенаи хватает меня за руку:

— Стреляй! Ты что, не видишь кабанов? — кричит он.

Я прикладываю ружье к плечу и уже готов нажать на спусковой крючок, как раздастся выстрел.

В первый момент я решаю, что это Беркли прервал свою охоту на змей и отправился стрелять кабанов, но потом вспоминаю, что свое ружье он оставил на шхуне. Может быть, это враждебно настроенные островитяне? Я бросаю взгляд на Кенаи, но тот хранит молчание и лишь подает знак, чтобы мы спрятались в траве.

Кабаны, разумеется, давно скрылись в зарослях. Но вот раздается новый звук — кажется, будто кто-то рубит ветки. Вскоре из-за деревьев показывается высокий худой человек. На нем только шорты, все тело коричневое, как орех. В руке он держит ружье с телескопическим прицелом. Светловолосый викинг на необитаемом острове в Торресовом проливе! Позабыв о предосторожности, я выпрямляюсь во весь рост и бегу к озерцу.

— Кто вы такой? — кричу я по-английски.

Незнакомец останавливается. На какое-то мгновение мне кажется, что он собирается вскинуть ружье, но вот он опускает его вниз и продолжает стоять, будто хочет что-то сказать и не в силах раскрыть рот.

Я подхожу к нему ближе и повторяю свой вопрос по-датски. Приближаюсь к незнакомцу вплотную, протягиваю ему руку и называю свое имя. Отставив ружье, он медленно, подыскивая каждое слово, отвечает по-шведски:

— Меня зовут Ёста Бранд. Я из Хальмстада в Швеции, но уже много лет живу один на острове Паки.

Я располагаюсь на несколько дней в одной из двух хижин Ёсты Бранда, чтобы выслушать историю 61-летнего Робинзона Крузо.

Остров Паки имеет 15 километров в длину и почти вдвое меньше в ширину. Пересеченная местность в глубине по большей части покрыта джунглями, где зеленые лианы, опоясывающие деревья, сплетают гигантские упругие циновки. Вместе с раскидистыми кронами деревьев вьющиеся растения образуют огромный ковер, узор которого соткан из тысяч мелких цветов — красных, желтых, лиловых. Хотя вы и не видите множества птиц, строящих гнезда и живущих в переплетенных кронах, зато с утра до вечера слышите их пение и гомон. А ночью редкие крики свидетельствуют о драмах, происходящих в темноте.

Вдоль западной и восточной сторон острова простираются широкие нетронутые песчаные берега, окаймленные пальмовыми рощицами, которые метрах в двухстах в глубь острова переходят в оплошные заросли. То тут, то там над колючим кустарником возвышаются метровые стволы гигантских пальм. Остальная часть берега покрыта мангром, и к вечеру из-под гнилых корней доносится затхлый запах.

Там, где мангровые болота переходят в песчаную прибрежную полосу, обитают сотни тысяч крохотных красноватых крабов. В отлив они выползают из своих норок и на расстоянии кажутся живыми красными камушками, которых при малейшем движении засасывает трясина.

В глубине острова имеются два небольших водоема с пресной водой, которыми можно пользоваться в засушливый период, однако из-за дождливого климата даже в три сухих месяца выпадают обильные осадки, так что снабжение пресной водой здесь не проблема. Кроме того, Ёста установил на берегу два железных бидона, где скапливается дождевая вода.

Паки — типичный островок, ничем не отличающийся от других небольших безымянных островов этого района. Все они необитаемы, их внутренние районы не исследованы, капитаны, плавающие в Торресовом проливе, весьма неохотно ищут на них укрытия и лишь в крайних случаях ступают на их землю. Они и теперь такие, какими были тысячелетия назад, — огромные заповедники, где бурно размножаются животные. Здесь множество диких свиней; фыркая и сопя, носятся они под лиановым ковром в полумраке джунглей. Здесь нашли себе пристанище полчища мелких серых крыс, все пожирающих на своем пути. Но больше всего здесь термитов и муравьев, этих истинных властителей далеких островов. Кенаи говорит: «Создатель отдал все острова Торресова пролива во власть муравьям».

То, чего в этих краях не сумели достичь люди, осуществили насекомые, создавшие в термитниках и муравейниках высокоразвитые сообщества. Повсюду на островах можно натолкнуться на их жилища, напоминающие сказочные замки из мультфильмов, с башнями и шпилями, достигающими двух метров в высоту. Каждый муравейник — это целый город, спускающийся глубоко под землю и насчитывающий миллиарды жителей. В нем есть улицы с односторонним движением, частные жилища и общественные здания. Здесь живут могущественные королевы, исполнительные полицейские, санитары, убирающие отбросы, строители, которые надстраивают квартиры, и простые чернорабочие. Из этих городов муравьи отправляются на поиски пищи, и между различными городами-муравейниками проложены широкие муравьиные тропки. Зоологи все еще недостаточно хорошо знакомы с «социальной» жизнью этих насекомых, но разве не примечательно, что в местах, где не смогли обосноваться люди, одни из самых маленьких на земле живых существ создали превосходно организованное общество!

Помимо диких свиней, крыс и муравьев на островах Торресова пролива обитает множество косуль, которые вместе со всевозможными змеями ведут в зарослях незаметную для постороннего взгляда жизнь. Пожалуй, трудно представить себе место, которому бы так соответствовало название «забытые острова». Благодаря опасным шхерам, где сама природа воздвигла заграждения, судоходство ограничено определенным маршрутом — тем самым, что прошел баркас Блая, — и лишь самые маленькие шхуны и шлюпки осмеливаются проходить над множеством не обозначенных на картах отмелей, среди бесчисленных шхер, песчаных банок и островов. Коренные жители, островитяне Торресова пролива, родичи папуасов с Новой Гвинеи, несколько десятилетий назад оставили кочевой образ жизни и поселились на острове Четверга, где современная цивилизация наложила на них свой отпечаток. Их уход с прежних охотничьих угодий также содействовал тому, что белые песчаные берега и зеленые джунгли и в дождь, и под лучами яркого солнца кажутся ничейной землей, над которой навис почти призрачный блеск.

Именно здесь, среди этого затерянного мира, Рауль Ёста Бранд вновь обрел тот рай, с которым распрощался свыше 40 лет назад, когда оставил свой маленький хуторок Свалильт в шведской губернии Халланд.

На отлогом песчаном берегу, в том месте, где начинается подлесок, он построил две хижины — свой домашний очаг, который он не намерен покидать до конца дней. Это место привлекло его потому, что восточный берег острова Паки образует бухту, в спокойную погоду туда можно подгрести на лодчонке к самой суше и привязать лодку к дереву. А кроме того, там, где Ёста выкорчевал кустарник, земля оказалась настолько плодородной, что все шесть пальм, посаженные им по прибытии на остров свыше десяти лет назад, уже плодоносят. Свою кокосовую рощицу он назвал по имени собаки Сиппы, умершей дома, в Халланде, сорок лет назад, за несколько месяцев до того, как он навсегда покинул родные края.