Исуна Хасэкура - Волчица и пряности. Том 5

У Лоуренса было такое лицо, словно он только что проглотил орех вместе со скорлупой.

Хоро довольно улыбнулась; ее хвост мягко похлопывал по кровати.

Потом хвост замер. Ее выражение лица изменилось, и она произнесла:

— Но я буду участвовать в сделке, потому что я тебе доверяю.

Ее улыбка дышала искренностью.

Лоуренс почесал подбородок, потом погладил бородку.

— Ну разумеется.

Сумерки.

Небо уже раскраснелось от заката, и то тут, то там горели первые фонари, точно остатки солнечного света. Власть на улицах постепенно захватывал ночной мороз, и горожане спешили по домам, уткнув лица в теплые шарфы.

Какое-то время Лоуренс смотрел на город; потом, когда солнце окончательно исчезло за горизонтом и улицы опустели, он закрыл деревянные ставни окна. Хоро по-прежнему читала в свете масляной лампы.

Похоже, книги были организованы в хронологическом порядке, и Хоро начала с самых недавних.

С учетом узнанного ими в Терео Лоуренс считал, что Хоро быстрее найдет что искала, если начнет с самых древних летописей; но он подозревал, что Хоро нарочно делает наоборот, чтобы сохранить самообладание.

В любом случае, осталось лишь два тома, и шансы, что она скоро найдет те записи, которые ей нужны, были весьма высоки. Похоже, Хоро очень волновал вопрос, что будет потом, и когда уже стемнело, она все равно заявила, что хочет читать. Поэтому Лоуренс разрешил ей читать при свете лампы, но с условием, что она будет держать сажу — а главное, пламя — подальше от страниц.

Приступая к чтению, Хоро одевалась не так, как обычно была одета в помещении. Она была в дорожном платье, готовая покинуть постоялый двор в любую секунду.

Не из-за холода — из-за того, что вскоре им придется отправиться на переговоры с Ив.

— Ну что, идем? — спросил Лоуренс.

Время переговоров не было назначено определенно, но Лоуренс знал, что оно пришло: все торговцы понимают, что подразумевается под «вечером». Когда он спустится вниз вместе с Хоро и будет ждать там Ив, он непременно будет чувствовать себя как начинающий торговец, дрожащий при мысли о большом куше.

Ив, однако, опаздывала — сильно опаздывала, — что было крайне невежливо.

Возможно, это было ее представление о проверке.

Она не сказала «встретимся на закате», потому что торговцы предпочитали делать свои выкладки днем, когда им не требовались свечи; вдобавок им нужно было какое-то время, чтобы вернуться к себе на постоялый двор.

Возможно, Ив пережидала, когда утихнет эта волна возвращающихся торговцев.

Если прислушаться, можно было определить, в какие комнаты возвращались их обитатели.

Сопоставив услышанное с количеством комнат, Лоуренс решил, что Ив должна появиться уже скоро.

— С вами, торговцами, вечно проблемы, — произнесла Хоро, захлопнув книгу, и уселась на кровати, потягиваясь.

Даже обычная девушка с легкостью бы сказала, что Лоуренс весь издергался в попытках определить, когда же идеальное время.

— Если мне придется притворяться даже в собственной комнате, когда же я смогу расслабиться? — полушутя сказал Лоуренс.

Хоро встала с кровати и, поправляя уши и хвост под одеждой, казалось, задумалась о чем-то.

— Какое-то время после нашей встречи… да нет, даже и сейчас… ты, по-моему, всегда немножко притворяешься, когда вместе со мной.

— Я впервые в жизни путешествую с девушкой. Нужно время, чтобы привыкнуть.

Кроме того, впервые он позволил себе настолько раскрыться в присутствии другого.

Никогда ему не было так уютно рядом с кем-либо.

— Однако когда мы только познакомились, у тебя ноздри раздувались просто от того, что ты шел рядом со мной, — съехидничала Хоро.

— О да, а твой хвост не распушался ли, когда ты видела меня рядом с другой женщиной? — уколол в ответ Лоуренс.

Хоро подняла глаза и оглядела Лоуренса, словно говоря: «И у тебя хватает наглости…» Потом сказала:

— Но именно так самец постепенно раскроет свои истинные цвета и превратится наконец в кого-то, кого ты вообще не ожидала увидеть.

— По-моему, это более-менее верно для каждого, с кем ты становишься ближе?

— Дурень. Разве нет у людей пословицы: «Не корми рыбу, которую ловишь»?

— Это здесь ни при чем. Я не кормил рыбу; она сама залезла ко мне в повозку, разве нет? Не то что не кормить — я еще брать с нее деньги за проезд должен.

Но едва произнеся эти слова, Лоуренс вздрогнул.

Глаза Хоро остро сверкали в мерцающем свете лампы. Она вовсе не шутила.

Он что, плохо с ней обошелся? Или его возбужденное состояние раздражало ее сильнее, чем он думал? Возможно, ей не понравилось, что он вновь стал прежним собой.

— Пфф… я имела в виду вот что: не забудь свое первоначальное намерение.

Лоуренс понятия не имел, что послужило причиной этих слов, но смиренно кивнул.

Иногда Хоро проявляла странную детскость; возможно, сейчас она была раздосадована тем, что Лоуренс не только не смутился, но даже сумел контратаковать.

И, быть может, поняв свою оплошность, она отступила.

Лоуренс одарил ее тонкой, усталой улыбкой и вздохнул.

— Есть в этом что-то раздражающее, — сказала Хоро.

— Это тебе только кажется… хотя нет, ты права, — Лоуренс прокашлялся, затем снова взглянул на Хоро. — Ты умеешь читать мои мысли? — Он повторил вопрос, который на полном серьезе задал ей при их первой встрече.

Хоро ухмыльнулась и придвинулась ближе.

— Дурень.

— Ай!

Она пнула его в голень.

Не убирая улыбки с лица, Хоро грациозно обошла Лоуренса и положила руку на дверную ручку.

— Ты идешь?

Лоуренс проглотил слова, пришедшие ему на ум, — что Хоро не поступила бы с ним так, когда они только познакомились, — и вышел из комнаты следом за ней.

Хоро сказала, чтобы он не забывал свое первоначальное намерение, но это было совершенно невозможно.

Ее слова значили многое. Время нельзя повернуть вспять, и любой знает — нет такого человека, который бы не менялся.

Лоуренс знал. Вне всяких сомнений, знала и Хоро.

— Конечно, верно и то, что я могу легко держать тебя за руку лишь потому, что мы с тобой уже немало путешествуем вместе. Однако, — на лицо Хоро внезапно набежала тень, — не говорят ли менестрели о желании навсегда остаться такими, какими они были, когда впервые повстречали свою любовь?

Лишь на краткое мгновение в голове Лоуренса промелькнула мысль, что Хоро стала прежней собой, любительницей поддразнить.

Слова Хоро поразили его — настолько явственно в них сквозило желание повернуть время вспять; она все отчетливее сознавала приближение конца пути.

Казалось, Хоро всегда смотрела в будущее — но это было не совсем так.

И все же Лоуренс был тронут тем, что Хоро желала вернуть отнюдь не те счастливые времена столетия назад, когда она только пришла в деревню Пасро, и не еще более ранние времена, когда она вовсе еще не начала свои странствия.