Исуна Хасэкура - Волчица и пряности. Том 6

Хоро суетилась по-девичьи, ковыряясь с мехом на своем хвосте. Лоуренс без труда догадался, чего она хочет: чтобы он придумал какой-то повод оттянуть расставание.

— Но ты ведь знаешь, горы и люди там могли сильно измениться за все эти годы. Даже если мы отправимся в горы вдоль реки Роеф, мы вполне можем заплутать.

— Хмммм?

Что за хитрая волчица, подумал Лоуренс, помогая ей убрать бурые шерстинки, налипшие на губах.

— Пожалуй, мы могли бы сперва оправиться в Ньоххиру… ты ведь была там, если я правильно помню? В это время года туда от Реноза десять дней пути; зимой для безопасности нужно идти через города и деревни. Так что у нас будет еще двадцать дней.

Говоря, Лоуренс отсчитывал дни на пальцах. По привычке он исходил из того, что они будут двигаться как можно быстрее, почти не тратя времени на отдых. Для бродячего торговца «время» означало только время в дороге.

Крюк через Ньоххиру сам по себе был уступкой с точки зрения разума торговца. Чистая прибыль торговца составляла обычно лишь пятую долю от его выручки — половина уходила на пошлины, остальное на дорожные траты. Так что неспешное путешествие между исходным пунктом и местом назначения шло вразрез со здравым смыслом торговца. Но, конечно, Лоуренс знал, что будет жалеть, если сократит время, проводимое с Хоро.

Он застыл, глядя на руки; последний палец остался не отсчитанным.

«Неужели это все время, какое я могу для нас выискать?»

— Нам еще десять дней понадобиться, чтобы понаслаждаться горячими источниками в Ньоххире.

Хоро отогнула за Лоуренса последний палец, потом добавила свои пальцы таким жестом, словно хотела согреть ладони Лоуренса. И Лоуренс тут же ощутил волну тепла, поднимающуюся к сердцу.

Люди действительно живут в Ньоххире дней по десять, чтобы насладиться в полной мере. Но это дорогое удовольствие. Цены на тамошних постоялых дворах — просто разбой на большой дороге, особенно если учесть ужасную еду. Они даже за питьевую воду берут деньги, а местное вино дурно пахнет и почти безвкусное.

И все это лишь за право попользоваться горячими источниками. А поскольку вода обладает могучей «целебной силой», приходится еще дважды в день навещать лекаря. Тамошние заправилы деньги буквально загребают.

Но Лоуренс просто не мог сказать «нет». До чего коварная волчица.

Вот набила бы чем-нибудь рот и улыбалась бы молча — какая теплая была бы сцена!

— На твоем лице прямо-таки читается, что ты трясешься по поводу денег, — неприятным голосом произнесла Хоро и поднесла руки к лицу. Хвост заманчиво качался у Лоуренса перед глазами. Невольно Лоуренсу захотелось ухватить его и прижать к щеке.

— Я знаю, что там дорого; я же Хоро, мудрая волчица из Йойтсу. Я наблюдала за другими, когда была там последний раз. Поэтому я найду для нас горячий источник, который не охраняют, если только ты будешь чуть-чуть больше тратить на еду. Этого ведь достаточно, правда?

Звучало, конечно, заманчиво. Однако посетители горячих источников стремились каждую свободную минутку проводить в чудодейственных водах. Чем хуже человек себя чувствовал, тем более могучей казалась целительная сила источников. Это была ловушка для посетителей. Будет просто чудом, если Хоро сумеет отыскать неохраняемый источник близ города.

И Лоуренс прекрасно знал, что с Хоро любое «чуть-чуть» окажется совсем не чуть-чуть.

— Всякий раз, как ты тратишь «чуть-чуть» моих денег, моя мечта становится от меня все дальше.

Если он не будет твердо стоять на своем, Хоро неизбежно начнет требовать у него купить ей что-нибудь в каждой палатке. Несмотря на то, что на лице Хоро немедленно отобразилось «Да как ты можешь!», Лоуренс не сдавался. Даже несмотря на то, что признание в любви поставило его в проигрышное положение.

— Я могла бы тысячью слов тебе ответить, но… — Хоро негромко кашлянула, взмахнула хвостом и продолжила. — …Ты сам признал, что отказался от своей мечты открыть лавку, когда вернулся за мной.

Она не сводила с Лоуренса своих янтарных глаз, точно испытывая его. Белоснежные зубы сверкали между губами за облачками дыхания.

— Я сказал, что отложил ее, а не отказался.

Хоро вздохнула, всем видом показывая, что разочарована столь слабым оправданием. Лоуренс был не вполне честен, и Хоро, конечно, чувствовала это. Она ведь отлично распознает любую неискренность. Так что, прежде чем она успела ему это высказать, Лоуренс ее опередил.

— Но я признаю, в минуты слабости я действительно подумывал от нее отказаться.

— Пытаешься сбежать через любую дырочку в словах… торговец до мозга костей.

— Ох, ну ладно… я от нее отказался. Довольна?

Лоуренс сдался. Если она делала такой расстроенный вид, победить ее было невозможно.

— Ну, тогда потратить побольше денег совсем не проблема — так я хотела бы сказать; но сперва я хочу услышать, почему ты отказался.

Лоуренс хотел было сказать «просто каприз», но передумал. Изо всех сил стараясь, чтобы его слова прозвучали достойно, он произнес:

— Когда я открою лавку, торговать станет вполовину менее интересно.

— …Мм?

— Когда открою свою лавку, стану ленивым и буду только вспоминать с тоской былые деньки. Но они будут уже позади — конец приключениям.

Конечно, Лоуренса, как и раньше, будут манить деньги. Но они перестанут быть его главной заботой; он не будет больше жить в вихре погони за прибылью. Воля его ослабнет, и все, что ему останется, — это говорить: «Эх, какая жалость, что все уже позади». Ведь его нынешняя жизнь уже была мечтой. У него было все, чего он хотел.

— Пфф…

Лицо Хоро из насмешливо-сердитого стало серьезным, и она кивнула. Любое счастье обращается в пепел когда-нибудь. Хоро это знала и боялась — возможно, уже испытала это когда-то в своей долгой жизни.

— Но, знаешь, я так долго об этом мечтал… Надеюсь, ты это оценишь. Все-таки я буду очень рад, когда открою собственную лавку.

Хоро медленно кивала, но вид у нее был озадаченный.

— Хмм… тогда для тебя это должно быть настоящей катастрофой.

— …Катастрофой??

Они с Хоро словно обменялись лицами: теперь Лоуренс смотрел озадаченно, а на лице Хоро было написано: «Ну разумеется».

— Мммхмм. Ты же отказался от своей мечты ради меня. Те, кто придумал поговорку «За двумя зайцами погонишься — ни одного не поймаешь», явно будут расстроены.

У Лоуренса отвисла челюсть; он потерял дар речи. Его мысли скакали, но, как он ни старался найти какой-то другой смысл этих слов, понятен был лишь один: он отказался от погони за одним из зайцев, но все равно ничего не поймал.

От этой мысли Лоуренса едва не стошнило. Он словно очутился совершенно безо всякой прибыли после рискованной торговой сделки. Он отвернулся. Даже если это была шутка — то слишком жестокая.