Владимир Прибытков - Потерянный экипаж

— Ползи! — сказал Бунцев. — Давай ползи!

Зашуршали листья, треснули сучья. Собачонка залилась пуще прежнего. Пастух в нерешительности остановился позади собаки.

— Э-гей! — крикнул он и потряс палкой. — Э-гей!

Бунцев лежал не отзываясь. Он уже отлично видел лицо старика: узкое, темное, горбоносое, с запавшей верхней губой и заросшими седой щетиной бугристыми щеками. Старик исподлобья смотрел прямо на тот куст, за которым лежал капитан, но ничего не видел.

Он что-то сказал собаке, не то упрекая своего четвероногого друга, не то браня его. Пес, ободренный приближением хозяина, подскочил почти вплотную к кусту. Злость душила собаку, она не лаяла, а просто хрипела.

Пастух, бормоча сердито, зашагал на куст.

«Ах, ты черт! — опять подумал Бунцев. — Сидели бы в лесу, ничего не произошло бы…» Вина лежала на нем. Это он настоял облазить весь лес: еще надеялся найти Телкина. Может, тот приполз раненый и лежит где-нибудь рядом, не в силах двигаться и погибает…

Телкина не нашли, а на пастуха напоролись.

Теперь неизвестно, что будет…

Бунцев пошевелился, готовясь встать, и пес с визгом отлетел в сторону, зашелся в истошном вопле.

Пастух опять остановился.

Бунцев поднялся в рост, вскинул руку и дружелюбно помахал.

Он глядел на пастуха, но видел не только испуганное, недоумевающее лицо старика, но и прыгающую слева, совсем рядом собачонку с белоснежным оскалом зубов в черных губах, и мелко топочущих овец, шарахнувшихся было в поле и отпрянувших от палки подпаска-мальчонки, и самого мальчонку — паренька лет десяти, с поднятой палкой на фоне серого поля, и появившуюся справа от мальчонки, заходящую ему в спину Кротову.

«Быстро успела!» — подумал Бунцев.

Он махал рукой, улыбался, выказывая пастуху свое миролюбие.

— Гутен таг! — крикнул Бунцев как можно приветливей. — Гутен таг!

Пастух неуверенно поднес к пилотке коричневую руку, его мутноватые, старческие глаза смотрели недоверчиво.

— Йо напот [2] Добрый день (венгр.) . , — ответил он, опуская руку и перехватывая палку.

Бунцев вышел из куста. Собака, заметив, что хозяин заговорил с незнакомцем, перестала лаять, однако еще ворчала, еще щетинилась, держалась поодаль и издали обнюхивала чужого человека.

Старик уставился на бунцевские унты.

— Шпрехен зи дейч? — спросил Бунцев, используя жалкие запасы своего немецкого словаря, чтобы только не молчать. — Шпрехен зи дейч, геноссе?

Кротова уже приближалась к мальчишке, занятому разглядыванием капитана и ничего не подозревавшему.

Старик отрицательно покачал головой, вскинул глаза на лицо Бунцева и снова воззрился на унты.

«Ах, черт! — подумал капитан. — Заметил… Вот обутка проклятая!..»

— Камарад! — сказал он. — Салуд, камарад!

Теперь он стоял в двух шагах от старика, и собачонка крутилась возле самых бунцевских ног. Пастух палкой отпихнул собаку, недовольно прикрикнул на нее, избегая глядеть на пилота.

Бунцев улыбался и улыбался, а сам следил за каждым движением старика и за Кротовой. Та уже подошла к мальчишке, положила ему руку на плечо, и паренек отшатнулся, но Кротова держала крепко. Она нагнулась, видимо уговаривая мальчишку не пугаться.

Старик заметил взгляд пилота, устремленный куда-то вдаль, обернулся, увидел радистку, сунулся было к подпаску, но оглянулся на Бунцева и выпустил палку…

— Тихо! — сказал Бунцев, поднимая пистолет. — А ну, тихо! Садись!

Пастух растерянно и враждебно мигал тусклыми глазами.

— Садись! — приказал Бунцев и показал рукой на землю. — Садись.

Пастух, наконец, понял. Еще раз оглянувшись на подпаска и на овец, он нехотя опустился на землю.

— Ничего, ничего, — успокаивающе сказал Бунцев. — Только сиди спокойно. Ничего плохого мы тебе не сделаем. Понимаешь?

Кротова вела паренька к опушке.

Пастух, сердито шамкая, произнес длинную непонятную фразу.

— Порядок, порядок! — сказал Бунцев. — Ты, отец, только не шуми, и будет полный порядок!

— Апукам! — крикнул мальчишка. — Миткел некик? [3] Дедушка! Чего им надо?

Он уперся и не хотел подходить близко.

— Пусть сядет! — властно сказал Бунцев старику, хлопая ладонью по земле и кивая на мальчонку. — Пусть сядет!

Старик, не оборачиваясь, негромко позвал мальчика. Тот подошел.

— Эй, орел! — подмигнул Бунцев испуганному мальчишке. — Ты же мужчина! Чего же ты?

Мальчик, покосившись на угрюмого старика, сжал губы и недобро сверкнул на чужого острыми черными глазенками.

— Миткел нектек? — заносчиво выкрикнул он. — Эленьген, вадь ше-гитшейгюль эгест а вилагот течхивем! [4] Чего вам надо? Пустите, а то людей позову!

— Ты чего-нибудь понимаешь? — беспомощно спросил капитан у радистки.

Кротова, не выпуская плеча мальчика, потрясла головой:

— Они не говорят по-немецки. Только по-венгерски.

Она нагнулась:

— Сядь, милый. Сядь. Мы друзья. Ну?

Мальчишка смотрел на пастуха.

— Юль, Лайош. Некик федверь ван. Юль чак, — сказал старик, не поднимая головы. — Нем самит, юль… [5] Сядь, Лайош. У них оружие. Сядь. Ничего. Сядь.

Мальчишка дернулся, высвобождая плечо, подошел к старику и опустился рядом с ним, непримиримо разглядывая Бунцева и Кротову.

— Надо им как-то втолковать, чтобы не боялись, — сказал Бунцев. — Давай говори чего-нибудь. Хоть по-немецки. Немецкий-то они слышали от фрицев небось.

— Не понимают! — возразила Кротова, присаживаясь возле капитана. — Не знаю, как быть…

Она сняла шлем, тряхнула короткими белесыми волосами, посмотрела на мальчишку, который косился зверенышем, и заговорила со стариком:

— Мы не немцы. Мы словаки. Понимаешь?

Старик оттянул пилотку, наставил ухо, вздохнул.

— Тудатлан эмбер вадик. Мить акарьяток тэйлем эш фиуктол? [6] Я человек неученый. Чего вам надо от меня и от мальчика? — сказал он.

— Скажи, что мы с добром к нему, — подсказал Бунцев. — Втолкуй как-нибудь!

Кротова прищелкнула языком, хлопнула по колену шлемом.

— Мы не воюем, — сказала она. — Понимаешь? Война — нет. Пуф-пуф — нет, плохо. Мы — домой.

Она показывала жестами и мимикой, что они с Бунцевым не хотят стрелять, что стрелять — это плохо, что им надо идти далеко-далеко, к себе.

Пастуха успокоили мирные интонации странной женщины. Он внимательно следил за руками радистки, за ее лицом, но когда Кротова умолкла, напряженно ожидая ответа, пастух покачал головой.

— Нет акарс тюзел, де ез айти хордод? [7] Стрелять не хочешь, а это носишь? — И показал черным, потрескавшимся пальцем на кобуру Кротовой и на пистолет, который держал капитан.

Бунцев убрал пистолет, показал старику пустые руки.

Пастух внимательно смотрел на ладони капитана — широкие, мозолистые, и, когда Бунцев опустил было их, требовательно протянул свою черную ладонь.