Андрэ Нортон - Железные бабочки

Из одного окна тянулась струйка дыма, а из дверного проёма вышел полковник. Он подбежал к нам, молча взял меня на руки и понёс, а Труда семенила рядом с ним.

Решимость, которая заставляла меня двигаться с тех пор, как мы покинули зловещий храм, оставила меня, вытекла, как кровь из глубокой раны. Я, никогда не падавшая в обморок, считавшая это женским капризом, увидела, как стены дрогнули и будто покачнулись к нам, а потом погрузилась в темноту, в которой не было больше необходимости бороться.

Пришла я в себя с большой неохотой. Кто-то приподнимал мою голову и прижимал что-то к губам. Запахло удивительно вкусно, я слышала голоса, которые ничего не значили. Жадно принялась пить, так и не открывая глаз. Густой суп, необыкновенно вкусный. Горячая жидкость потекла по горлу и принесла с собой силы.

Я посмотрела вверх. Ко мне склонилась Труда, держа у моего рта чашку. Но поддерживал меня кто-то другой. А дальше двигался третий, хотя я не могла разобрать, кто это.

– Пейте, миледи, это хорошо. Сегодня утром Кристофер поймал в силок зайца. Он придаст вам силы. Попробуйте… – девушка окунула ложку в чашку и достала кусок мяса, который отправила мне в рот. И я принялась жевать с такой же жадностью, с какой пила.

Ко мне на удивление быстро возвращалось сознание. Мне не снилось… это действительно Труда и… я повернула голову и увидела, что поддерживает меня полковник. Опять шёл дождь, но у нас было сухо, угол дома защищала часть крыши. Горел небольшой костёр. Теперь я разглядела и третьего, который подбросил дров в огонь, молодого человека с приятным лицом. Кристофер, да, я слышала это имя раньше… где-то… когда-то.

Я поела и снова уснула, а когда проснулась, дождь перестал, светило солнце, и мне пришлось отбросить плащ, которым меня укрыли. Тут же появилась Труда и опустилась рядом со мной на колени.

– Миледи, – она коснулась моего лба, проверяя температуру.

– Я себя хорошо чувствую, Труда, – это было правдой. Я чувствовала, что огромная тяжесть упала у меня с плеч, осталась лёгкость, которая словно поднимала меня в воздух. Я могла бы запеть, закричать, как ребёнок от возбуждения и радости. Я села, и Труда поддержала меня, хотя в этом я больше не нуждалась. – Труда, что случилось? Где мы? И как ты оказалась здесь? – прошлое вернулось, но в воспоминаниях не было страха.

– Позвольте мне покормить вас, миледи, а пока вы будете есть, мы сможем поговорить.

Она усадила меня спиной к каменной стене, и я посмотрела, как мы устроились. Крыша закрывала больше трети дома, не очень большого. Чуть в стороне виднелось нечто вроде каменной площадки, помоста, а на нём большой прямоугольный камень. На стене за ним темнел глубоко вырезанный крест. Я решила, что мы обосновались в часовне, которая действовала, пока эта местность не превратилась в пустыню. Очень простая часовня, никаких украшений, кроме этого креста. Но окна были изящные, и вообще вся постройка благородная, хотя и небогатая.

У стены лежали два дорожных мешка и груда хвороста. Труда повесила на треножник над огнём небольшой котелок. Наполнила чашку, из которой я уже ела, и вернулась ко мне с ложкой. Опять суп, который я охотно выпила. Боюсь, что даже с жадностью. В этот момент еда казалась мне важнее всего. Потом я вспомнила и перестала есть.

– А где полковник… Кристофер?..

– Они ушли разведать дорогу, – Труда нахмурилась. – Мы не можем оставаться здесь. Нас ищут…

Так не хотелось волноваться, а теперь придётся.

– Но ты, Труда, ты и Кристофер, как вы здесь оказались?

Девушка короткими простыми фразами рассказала свою историю, не упоминая об ужасе и отчаянии, которые наверняка не меньше моего терзали её. Вечером после визита Конрада в мою спальню Труда обнаружила, что её закрыли в комнате прислуги. Она попросила разрешения вернуться ко мне, но ей ничего не ответили. Потом ей заявили, что я уехала со своим «мужем», показали вереницу карет и сообщили, что в них отбыл барон и его супруга. После этого служанке приказали приготовиться к возвращению в Аксельбург. Но здравый смысл предупредил её, что если она покинет Кестерхоф, то отправится не в столицу, а на смерть.

Однако до того, как был организован отъезд, в дом явились солдаты с приказом задержать графиню и её приближённых. С солдатами прибыл и Кристофер. Он уже встревожился из-за отсутствия полковника; в городе ходило множество слухов, и он решил не принимать участия ни в чём дурном.

– Он хороший человек, – говорила Труда. – Слышал многое, и это заставило его опасаться… за полковника, за меня… даже за себя самого. Тех, кого отправили с тайным заданием, легко можно обвинить в совершении зла, которое им приказали причинить. И потом, когда он увидел вторую карету и вас в ней…

– Вторую карету? – меня так заинтересовал её рассказ, что я забыла про еду.

– Да, первую отправили для обмана. В ней уехал барон, да, я его видела. А ночью снарядили вторую карету, и Кристофер в это время стоял на страже. Карету сопровождали не люди графини, но Кристофер их узнал, это были люди принцессы, принцессы Аделаиды. Графиню закрыли в её собственной комнате, а вас увезли. Кристофер сказал мне, что сначала подумал, будто вы умерли, но потом заметил, как вы пошевелились. С вами была женщина, одетая, как монахиня. Она всем распоряжалась. И так вас увезли. Потом Кристофер узнал, что вас увезли в это злое место, в Валленштейн. Он знал, что вы крови курфюрста и нам всем грозит опасность. И поэтому в ту же ночь, вернее, рано утром, мы убежали. Кристоферу пришлось сразиться с одним из лесников… если его найдут… – девушка так сильно сжала руки, что побелели пальцы. – Сейчас его считают дезертиром, миледи. И повесят, если схватят. Но он узнал, что и полковника заточили в этом злом месте. И мы ждали, надеялись найти какой-нибудь способ… Бродили по лесу… А я молилась, миледи, всё время молилась. И видите – добрый Бог меня услышал. Он помог нам и поможет ещё. Он не забудет о нас…

Я отставила чашку с ложкой и взяла её руки в свои.

– Не забудет, Труда, не забудет!

Снаружи стемнело, и мы развели костёр, давший достаточно света, чтобы можно было видеть и читать выражение лиц четверых, собравшихся у костра на военный совет в разрушенной церкви. Мы все признавали, что скрываться здесь слишком рискованно, и наперебой обсуждали проблему, куда и как идти. Полковник не отдавал приказы, он внимательно выслушивал предложения. Кристофер вначале говорил несмело, но потом, увидев, что его мнение ценит человек, которого он считал намного превосходящим себя, стал держаться уверенней.

Нам нужен был какой-нибудь транспорт и маскировка, чтобы пройти по стране.

– В Граце есть рынок. И ярмарка лошадей, хотя не такая большая, как раньше, – сказал Кристофер медленно, словно думая вслух, соединяя одну мысль с другой, как лоскутья одеяла. – Фермеры на ней покупают рабочих лошадей. Там может стоять небольшой гарнизон. Наверное, ярмарку будет обыскивать полиция. Так что риск есть…