Дженни Вингфилд - Возвращение Сэмюэля Лейка

– А если мы дали слово такой миленькой старушечке, то обязательно сдержим, – заверила Сван.

Никогда еще Каллу столько раз за день не называли старушкой, но возражать она не стала. Чем скорее дети отправятся на Пустошь, на поиски преступников и плевков, тем быстрей она усядется и подумает, до чего же стало тихо.

Расу Белинджеру не пришлось гадать, откуда взялась кружка, угодившая меж лопаток. Он бросился в комнату мальчиков.

Блу сидел на кровати и ревел, но Рас сегодня не обратил на любимца внимания. Он подбежал к раскрытому окну, окинул взглядом двор. Ни следа Блэйда. И когда Рас, опершись на подоконник, задумался, как быть дальше, он вдруг заметил на подоконнике ржавые пятна засохшей крови. Послюнил палец, провел по пятну, и палец порыжел.

– Этого мальчишку надо было бросить собакам, когда он родился на свет, – процедил Рас.

Обо что он поцарапался ночью, когда делал свое грязное дело? Вывел лошадь на дорогу, упал и содрал ладони о гравий? Налетел на что-то в темноте?

Вряд ли Блэйд мог куда-то «увести» лошадь, но что бы он ни сделал со Снеговиком, пожалеет, думал Рас. А сейчас главное – найти лошадь Оделла Притчетта.

Рас сел в грузовик и для начала завернул к Кэлвину Фарлоу. Кэлвин всегда знал все местные новости и выкладывал каждому, кому не лень слушать. Рас застал Кэлвина в мастерской, тот киянкой выравнивал вмятины на капоте «нэшрамблера» и, конечно же, рассказал, как с утра заехал в лавку мисс Каллы за табаком, но его даже не обслужили, вся семья столпилась возле амбара, вокруг большой белой лошади. Он подождал немного, взял табаку, а деньги оставил на прилавке.

Эрли Микс отрывал картонные спички от пакетика-книжки и швырял в водяного щитомордника с разинутой пастью, что свернулся кольцом в уголке письменного стола. Змею Эрли убил пару лет назад и заказал мастеру чучело, чтобы в кольце умещалась пепельница. Эрли слыхал, что ядовитые зубы даже у мертвой змеи опасны, и на всякий случай велел покрыть их прозрачным лаком. Теперь лак слегка пожелтел.

Пепельница уже наполовину заполнилась спичками, когда в кабинет ворвался Рас Белинджер с криком, что у него ночью украли лошадь. Его разбудил лай собак, он выбежал из дома с револьвером, но вор уже несся прочь на его лучшем коне. Стрелять он не стал, боялся попасть в лошадь.

Эрли, откинувшись в кресле, слушал внимательно, как подобает блюстителю закона. Он ни разу не перебил Раса, ждал, когда коротышка выдаст себя с головой.

– Лошадь была в отличной форме, пока жила у меня. – Рас стукнул кулаком по столу. – И должна быть в той же форме, когда ее вернут.

Эрли почесал в затылке, нахмурился.

– Не думаете же вы, что лошадь увел я?

Рас откашлялся и горячо продолжал:

– Я вас не обвиняю. Я пришел доложить о преступлении!

– По вашему тону не скажешь. Вы так говорите, будто я виноват во всем, что могло случиться с лошадью.

– Ничего подобного.

Эрли посмотрел растерянно, будто вся история для него загадка.

– Так, по-вашему, вор ускакал верхом на лошади, а потом решил, что она ему не по вкусу, и покалечил ее, просто так, назло, и пригнал туда, где мне ничего не стоит ее найти? – Эрли снова почесал в затылке. – Вообще-то, если кто-то задумал украсть лошадь, он пригонит фургон, сломает забор, погрузит в фургон лошадь и дернет в соседний округ. Никогда не слыхал, чтобы кто-то подошел к чужому дому, не побоявшись собак, ускакал на лошади, покалечил ее, а потом бросил и двинул дальше пешком. Как этот сукин сын добрался до дома, интересно мне знать?

Рас был как взведенная пружина. Он понимал, что шериф забавляется с ним, как кошка с мышью, но вынужден был терпеть.

– Знаю одно: лошадь украли. И ваша работа – ее вернуть.

Эрли улыбнулся снисходительно – так он улыбался тем, кого в грош не ставил. Потом выпрямился, будто раскладная лестница. Рас тоже вытянулся во весь свой небольшой рост – казалось, вот-вот запрыгнет на письменный стол, чтобы смотреть на собеседника сверху вниз.

– Я наведу справки, – пообещал Эрли.

Он не подал виду, что знает, где лошадь, а Рас – что знает, что Эрли знает. У каждого был секрет.

Когда Рас ушел, Эрли сел поудобнее, оторвал еще одну спичку и швырнул в пепельницу в кольце щитомордника. В окне было видно, как Рас шагает к обочине, где ждет красный «апаш». Бронзовая кожа и иссиня-черные волосы блестели на солнце, словно чешуя щитомордника.

Наблюдая, как Рас забирается в грузовичок и уносится прочь, Эрли невольно подумал: этот человек – прирожденный убийца. Был бы повод, он рад бы со всеми почестями препроводить его в тюрьму, ведь сколько людей может пострадать из-за него. Если бы можно было это предотвратить!

Рас прекрасно понимал, что если ничего не придумает, то придется звонить Оделлу Притчетту и сообщать, что лошадь пропала. Язык не поворачивается сказать «пропала». Не пропала, а просто находится не там, где следует. Есть же способ ее вернуть.

Но как? Он уже открыл карты Эрли Миксу, рассказал, что лошадь украли. Теперь Микс знает, откуда она ушла и где ее искать, если она снова пропадет.

Рас покончил с домашними делами, сжевал то, что поставила перед ним Джеральдина, и всякий раз, когда она открывала рот, чтобы заговорить, он едва сдерживался, чтобы не ударить ее. Даже с Блу он не разговаривал.

Оделлу он так и не позвонил, не придумал, что сказать, да и Блэйда искать не спешил, несмотря на причитания Джеральдины. Время пока есть. Пусть сопляк поголодает, поспит на голой земле – посмотрим, как ему понравится. А через денек-другой посмотрим, как ему понравится наказание.

Блэйд Белинджер до вечера просидел у ручья, глядя, как Сван и ее братья выслеживают преступников. На самом деле никого они не выслеживали, слишком были заняты лошадью – водили к ручью на водопой, почесывали ей уши и брюхо, а когда лошадь улеглась на лугу среди травы, пристроились рядом, положив на нее головы, как на подушку.

Вот бы поиграть с ними, да нельзя. Девочка, конечно, не побежит к родителям рассказывать о нем (она ведь даже разрешила ему спать в своей кровати), а мальчишки – кто их знает. И потом, дети полностью одеты и, можно сказать, чистенькие, а он не менял одежды с прошлой ночи, все в той же драной рубашонке и трусах, перепачканных кровью, мочой и землей из-под дома – там он прятался утром, когда выпрыгнул из окна. Сидел, боясь дохнуть, пока отец не умчался со двора на грузовичке. Тогда Блэйд убежал в лес.

И вот он здесь. Домой идти нельзя, а больше деваться некуда. Остается лишь сидеть тихонько и смотреть, как дети играют с лошадью, которую он спас, и ждать, что будет.

Но, сидя без дела, тяжело держать глаза открытыми. Блэйд отчаянно боролся со сном, к тому же он с вечера не съел ни крошки, и голова кружилась от голода. Глаза будто песком запорошило, Блэйд моргнул изо всех сил – и все. Веки сомкнулись и долго-долго не размыкались. Когда Блэйд наконец открыл глаза, было уже темно и дети ушли.