Дженни Вингфилд - Возвращение Сэмюэля Лейка

Бэнвиллу было легче, чем Сван. В школу он пришел ради книг. На него не обращают внимания? Тем лучше, больше времени на чтение. А если начнут дразнить? Ну так он станет задавать вопросы, на которые его обидчики не смогут ответить, на темы, о которых они слыхом не слыхивали, – и его оставят в покое или, загоревшись любопытством, сами примутся расспрашивать, а уж он-то на любой вопрос ответить сумеет, да еще с рассуждениями. Подробнейшими.

Тяжелее всех пришлось Ноблу. Школьная шпана сочла его легкой добычей – наверное, из-за очков с толстыми стеклами. Или оттого, что в первый день, когда Нобл встал, чтобы представиться классу, у него сорвался голос. Как ни крути, тягаться с деревенскими мальчишками ему было не под силу – сколько ни превращайся в дерево, не поможет. На большой перемене двое местных хулиганов сбили его с ног и протащили вокруг школьного двора за пятки. Домой он вернулся с подбитым глазом и содранными локтями.

– Самый мужской поступок, – наставлял сына за ужином Сэмюэль, – уклониться от драки, отойти в сторону.

Нобл уставился в тарелку. Весь день он просидел в комнате, стыдясь показаться на глаза домашним.

– И как отойти в сторону, если тебя за пятки волокут? – изумилась Сван. Она была возмущена до глубины души.

– Главное – не доводить до рукоприкладства, – пояснил Сэмюэль. – Есть люди, которые ищут повод для драки. Надо быть выше, не опускаться до них. Ты ведь не этого хочешь, Нобл?

Бабушка Калла положила на тарелку Ноблу еще ростбифа с картофельным пюре, от души полила соусом.

– Ешь, – велела она. – А то кожа да кости, пусть хоть немного мясца нарастет. Хулиганы не пристают к тому, кто ими может пол мыть вместо тряпки.

Сэмюэль хмуро покачал головой:

– Нет, Калла, это не выход. На всякого силача найдется кто-то сильнее. – А Ноблу сказал: – Главное, сынок, быть сильным внутренне.

Нобл крепче сжал вилку и всадил в мясо.

– Ага, внутри я, может, и сильный, а кишки все равно выпустят, – сказал он. – Если уж решили меня извести, то изведут.

Сэмюэль гнул свою линию. Раз ему хорошо живется с его взглядами на жизнь, значит, они правильны для всего человечества.

– Они о тебе уже и думать забыли. Постарайся увидеть в этих ребятах что-нибудь хорошее. Это кажется трудным, но если ищешь, то найдешь. И они тоже станут к тебе относиться иначе, вот увидишь.

Той встал из-за стола. Чтобы не подумали, что он уходит из-за несогласия с Сэмюэлем (так оно и было), похлопал себя по животу и сказал Уиллади: ужин удался, пора остановиться, а то лопну. Проходя мимо Нобла, Той крепко сжал его плечо:

– Сможешь выкроить на неделе свободный вечерок? Надо перебрать мотор у дедушкиного грузовика, и мне нужен помощник.

Он не станет учить Сэмюэля, как воспитывать сына, но сам, черт возьми, будет обращаться с мальчиком по-мужски.

Нобл впервые за вечер оторвал взгляд от тарелки.

– Еще бы, – ответил он.

На другой день, приехав к матери. Той первым делом стал снимать капот со старенького пикапа дедушки Джона. Он уже выкрутил один болт и взялся за второй, когда перед домом остановился школьный автобус. Той оглянулся, ожидая, что Нобл примчится помогать. Но тот шел опустив голову, сутулясь, будто не видел дороги. Сван, Бэнвилл и Блэйд молча плелись сзади, расстроенные. Приглядевшись, Той все понял.

Лицо у Нобла распухло, нос синий, на рубашке запеклась кровь. Той ощутил сначала боль, потом ярость и, наконец, – решимость все исправить раз и навсегда. Он поспешил через двор навстречу детям, на ходу раздавая приказы:

– Сван! Отнеси в дом учебники Нобла, а матери передай, мы сейчас придем. Бэнвилл, Блэйд, садитесь за уроки, а если ничего не задали, все равно марш заниматься. Нобл, идем со мной.

Никто не спорил. И вопросов не задавал, хоть и было о чем спросить. Той размашисто зашагал к сараю, Нобл едва поспевал за ним. Они зашли в сарай, и Той закрыл тяжелые, выцветшие деревянные двери.

Сван, Бэнвилл и Блэйд смотрели с крыльца на сарай.

– Думаешь, дядя Той устроит ему взбучку за то, что он опять не сумел за себя постоять? – спросил сестру Бэнвилл.

– Не знаю. Но разозлился он здорово.

Блэйд вставил:

– Наверно, допытывается, кто его так, чтобы отомстить. – И добавил: – По-моему, он всегда за нас.

Сван и Бэнвилл тоже знали, что дядя Той на их стороне, но все равно ничего не понимали.

Из лавки вышла бабушка Калла, а из дома – Уиллади, обе спросили хором:

– Где Нобл?

– В сарае, – ответила Сван.

– С дядей Тоем, – добавил Бэнвилл.

– Ноблу разбили нос, – вставил Блэйд.

Калла и Уиллади тревожно переглянулись: что же станет с Ноблом, если так дальше пойдет? Уиллади рвалась посмотреть, как там сын, но Калла не пустила:

– Оставь их одних, Уиллади. В мужских делах пускай разбирается мужчина.

Калла не стала подчеркивать, что разбираться должен не Той, а кое-кто другой. Все и так ясно.

Нобл устроился в кабине старого трактора, на металлическом сиденье. Дядя Той, прислонясь к крылу, смотрел на мальчика снизу вверх.

– Значит, так, – начал он. – Тебе всыпали уже второй раз. Хоть меня там и не было, но вот что я скажу. Оба раза тебя вздули, потому что ты сам напросился.

– Да черта с два! – вскипел Нобл. Не одна Сван могла выругаться при дяде Тое. – Я к ним не совался.

Той не думал отступать.

– Мы всегда получаем по заслугам. Так или иначе, но напрашиваемся. И получаем свое.

– Значит, вам ногу оторвало, потому что вы сами напросились?!

Ноблу тут же стало стыдно за свою злобность, но жизнь и Той Мозес довели его до предела.

– Конечно, напросился, – невозмутимо ответил Той. – И второй раз напросился бы. Многим в моей жизни я недоволен, но за все, что со мной случилось, в ответе только я. Решай, чего ты хочешь, и отвечай за свой выбор.

Той зажег сигарету и выкурил молча, глядя в никуда, будто обдумывая сказанное. А затем в упор посмотрел на Нобла:

– Что ты выбираешь? Решай прямо сейчас. Чего ты хочешь, Нобл Лейк?

Нобл сперва ответил: хочу, чтобы меня больше не били. Той усмехнулся, покачал головой:

– Немногого же ты хочешь от жизни.

И Нобл сказал: хочу отколотить любого, кто ко мне сунется.

– Мелко и убого, – нахмурился Той.

Нобл соскочил с сиденья трактора, сжал кулаки.

– Да черт подери, чего мне тогда хотеть? – крикнул он.

Той усмехнулся:

– Ставь цели посолиднее.

Таких слов Нобл не ждал. Он задумался. И наконец, стиснув зубы и глядя в глаза Тою Мозесу, признался в том, о чем мечтал всю жизнь.

– Хочу… быть сильнее всех.

А Той Мозес сказал:

– Уже неплохо.

Через час Той и Нобл вышли из сарая вразвалку, посмеиваясь. Никто не расспрашивал об их разговоре, а они не делились.

За ужином Нобл уплетал за обе щеки, будто весь день грузил сено, и выглядел он вполне счастливым. Отец, увидев разбитое лицо сына, в испуге спросил, что случилось.