Фернандо Гамбоа - Черный Город

— Вообще-то, это еще ничего не означает. Не у всех южноамериканских народностей орлиный нос, а уж тем более у тех племен, которые живут в бассейне Амазонки.

— А-а, понятно…

— Ну что за глупости вы говорите? — неожиданно вмешалась в разговор Кассандра, поворачиваясь к нам. — Все это далеко не самое важное! Данная скульптура уже сама по себе — невероятная находка. Вам известно, сколько каменных скульптур, изображающих человеческую голову и изготовленных с подобным уровнем мастерства, было найдено по всей Америке — от Аляски до Патагонии?

Профессор пожал плечами. Я решил попробовать угадать:

— Десять? Двадцать? Сто?

— Ни одной! — воскликнула Кассандра, разводя руками, и повторила: — Ни одной!

— Подожди-ка, но я ведь видел в Мексике и Перу изображения… — попытался было возразить я.

— То, что ты видел, Улисс, — это гравюры, барельефы и глиняные статуэтки размером с твою ладонь. Все они абсолютно не похожи на эту скульптуру. — Касси похлопала ладонью по огромному каменному лбу. — С ней не могут сравниться даже каменные головы ольмеков [38] Ольмеки — условное название индейского народа, жившего на территории Мексики в древности и создавшего так называемую ольмекскую культуру. .

— Тогда кто…

— Понятия не имею, — сказала Касси с такой улыбкой, как будто это ее заявление должно было нас очень сильно обрадовать. — Одно я знаю наверняка: данная скульптура не имеет отношения ни к одной из известных мне доколумбовых цивилизаций. А что думаете вы, профессор?

Мой старый друг задумчиво почесал подбородок.

— Э-э… Мне тут как раз вспомнилось давнишнее научное предположение о том, что еще за несколько веков до Рождества Христова в Америке побывали финикийцы.

— А-а, да, — согласно закивал я, вспомнив о том, как уже когда-то разговаривал с профессором на эту тему у него дома. — Фараон Нехо Второй нанял финикийскую эскадру — финикийцы в те времена были самыми лучшими мореплавателями своей эпохи — и поручил им обогнуть всю Африку. И им, прохиндеям, удалось это сделать.

— Я об этом ничего не знала, — сказала Касси, удивленно глядя на меня и профессора. — Но даже если такое и в самом деле происходило, я не вижу никакой связи. Южная Америка — это не Африка.

— Да, это не Африка, моя дорогая, — согласился профессор. — Однако во время некоторых своих экспедиций финикийцы доплывали до таких далеких мест, как Канарские острова и даже острова Мадейра, а потому есть вполне обоснованные предположения о том, что они могли доплыть и до Америки.

— Вы хотите сказать, что… что эта скульптура может быть финикийской?

— Я считаю, что она могла быть высечена прямо здесь финикийцами, которые, вполне вероятно, приплыли сюда во время одной из своих дальних экспедиций. Их корабль, я думаю, могло прибить к берегам Южной Америки штормом.

Кассандра нетерпеливо причмокнула губами.

— К берегам Южной Америки? — с насмешливым видом переспросила она, показывая рукой на восток. — А вы знаете, на каком расстоянии мы находимся от океана?

— Ну… — профессор на секунду задумался, — они, возможно, заплыли в устье Амазонки и затем поднялись вверх по Шингу до…

— Вы это говорите серьезно? — перебила профессора, повышая голос, мексиканка. — Вы полагаете, что после того, как финикийские суда пересекли Атлантический океан, они проплыли по Амазонке и Шингу сотни километров против течения, преодолевая водопады и быстрины, среди непролазной и абсолютно незнакомой им сельвы только для того, чтобы прибыть именно сюда ?

Кассандра произнесла последнее слово таким тоном, как будто речь шла о самом глухом и захолустном уголке мира. Впрочем, отчасти она, конечно, была права.

Профессор, слегка приуныв, стал молча о чем-то размышлять.

Я же воспользовался этой заминкой в разговоре для того, чтобы озвучить пришедшую мне в голову мысль.

— А разве не может быть так, что эта скульптура, а также и другие скульптуры, которые, как я подозреваю, таятся под всеми этими холмиками и пригорками, были созданы отнюдь не так давно, как мы предполагаем?

Теперь уже и Кассандра, и профессор уставились со скептическим видом на меня.

— Посмотрите повнимательнее, — продолжал я. — Камень почти не пострадал от эрозии. Насколько я помню, многие из тех барельефов на пирамидах майя, которые я видел в сельве Центральной Америки, уже едва различимы после шестисот-семисот лет эрозии. Так что эта голова, по всей видимости, была высечена из камня не в такие уж и древние времена. — Довольный своими рассуждениями, я улыбнулся. — А поэтому финикийцы, жившие три тысячи лет назад, вряд ли имеют к ней какое-либо отношение. Вы со мной согласны?

Кассандра кивнула.

— Очень хорошее наблюдение, Улисс, — снисходительным тоном произнесла она, — но ты опять упустил кое-что из виду.

— Ах вот как? — хмыкнул я, чувствуя себя уязвленным в очередной раз. — И что же это я упустил?

— Все очень просто — ты не принял во внимание тип этого камня и покрывавшую его растительность.

— А ты не могла бы объяснить более подробно? — спросил профессор, который, в утешение моему самолюбию, тоже, похоже, пока ничего не понял.

Мексиканка откинула волосы со лба, наклонилась и провела ладонью по поверхности камня.

— Во-первых, вот это — очень твердый гранит, который может противостоять эрозии в течение тысячелетий, тогда как камни, использовавшиеся майя в их сооружениях, представляли собой известняк — материал сравнительно рыхлый и податливый. Во-вторых, растительность, которая покрывала эту каменную голову, выступала в роли своего рода естественной упаковки и тем самым защищала то, что под ней находилось, от воздействия окружающей среды. Поэтому данная скульптура вполне может быть очень древней. — Кассандра самодовольно похлопала ладошкой по каменному виску. — Более того, я даже уверена, что она была высечена из камня очень много столетий назад.

— Но кто мог ее создать? Об этом ты, наверное, даже понятия не имеешь.

— Ни малейшего, — на секунду задумавшись, ответила Кассандра.

— А вы, проф?

Профессор поднял руки и брови, наглядно давая понять, что ничего вразумительного по данному вопросу он сказать не может.

— Сеньорита Брукс отвергла мое предположение о финикийцах, а другого, боюсь, у меня пока нет, — пробурчал он.

— Ну что ж, — сказал я, пожимая плечами, — тогда придется признать, что ответа на этот вопрос у нас нет. Возможно, мы никогда и не сможем…

— Я знать, — раздался голос Иака.

Мы все трое повернулись туда, откуда этот голос донесся, и увидели, что туземец пристально смотрит на каменную голову. В выражении его лица чувствовались одновременно и страх, и благоговение.