Анатолий Марченко - Звездочеты

— Верно, все верно. Кстати, Двингера рекомендую почитать. В первую мировую войну он попал в русский плен, жил в Сибири, вместе с армией Колчака прошел от Урала до границы с Китаем. Верноподданный до мозга костей. Гитлер в Испанию — и Двингер в Испанию. Читали его «Испанские силуэты»? Гитлер нападает на Польшу — Двингер с блокнотом мчится вслед за ним. Недавно вышла его книга «Смерть в Польше», Прочтите, и вы увидите, какие перья нужны нашему рейху. Абсолютно бездарен как писатель, но умело комментирует пропагандистские прописи Геббельса. Этого у нас достаточно, чтобы стать великим писателем. Впрочем, я снова отвлекаюсь. Итак, на полках все осталось по-старому?

— Наверное, у меня не очень-то цепкая память, — смутилась Ярослава.

— Вы стали столь редко бывать у меня, это не удивительно, — смягчил ситуацию Отто. — А что касается отгадки, то вот она, извольте: даже если вы переберете все книги, стоящие на полках, и те, что ждут своей очереди в запаснике, клянусь честью, вы не обнаружите ни одной о Наполеоне.

— О Наполеоне?

— Да, именно о Наполеоне. Я много лет торгую книгами, но никогда прежде интерес к таким книгам в Германии не был столь велик, как сейчас. Вам это ни о чем не говорит?

— Вероятно, немецкие историки ищут у Наполеона черты, схожие с Гитлером, чтобы еще более утвердить его культ?

— Пожалуй. Но я глубоко убежден, что главное в другом.

— В чем же?

— А в том, что вопрос о нападении Гитлера на Советский Союз можно считать предрешенным. Отсюда — паломничество к Наполеону, стремление получить у него совет, как избежать трагического финала кампании восемьсот двенадцатого года. У меня было семь экземпляров мемуаров Армана де Коленкура «Поход Наполеона в Россию» — сейчас остался лишь единственный, который я сохранил для себя. Велик спрос на любую брошюру о Советском Союзе, лишь бы она была познавательна. Меня буквально забросали просьбами о том, чтобы я пополнил свои фонды картами России и схемами ее дорог. Поверьте, это не любознательность туристов. Готовится новый крестовый поход. Теперь им осталось лишь выбрать день и час. В былые времена перед тем, как выступить в поход, спрашивали совета у придворного астролога. Тот и выбирал день, в который расположение созвездий было наиболее благоприятным. А сейчас у нас главный астролог — сам Гитлер. У него маниакальная страсть все крупные дела начинать по воскресеньям. И, как шакал, он любит нападать исподтишка.

— Неужели он все-таки осмелится? — спросила Ярослава. — Несмотря на пакт?

— Остановить его может только ваша страна. Но не листком бумаги. Скажите, каким пактом можно образумить тигра? — Отто взял с полки брошюру. — Вот послушайте. Это они кричали десятого мая тридцать третьего года в Берлине на Опернплац. Вопили, швыряя книги в костер:

«Против классовой борьбы и материализма! За народную общность и идеалистический образ жизни! Я предаю огню сочинения Маркса и Каутского!

Против декаданса и морального разложения! За строгость и нравственность в семье и государстве! Я предаю огню книги Генриха Манна, Эрнста Глезера и Эриха Кестнера!

Против разрушающей душу переоценки низменных влечений! За благородство человеческой души! Я предаю огню сочинения Зигмунда Фрейда!

Против искажения нашей истории и принижения ее великих героев! За благоговейное отношение к нашему прошлому! Я предаю огню сочинения Эмиля Людвига и Вернера Хегемана!

Против литературного предательства по отношению к солдатам мировой войны! За воспитание народа в воинском духе! Я предаю огню книги Эриха Марии Ремарка!»

Отто перевел дух.

— Это ли не вандалы! — возмущенно прошептал он. — Только за то, что они сожгли эти книги, достаточно, чтобы их предать вечному проклятью.

— Это ужасно, — сказала Ярослава. — Такие способны на все.

— Хотите посмотреть вот эту весьма любопытную книгу? — спросил Отто, с трудом удерживая руками большой фолиант в кожаном переплете. — Само название может испугать — «Молот ведьм». Своего рода пособие для инквизиторов. Все расписано до мельчайших подробностей — как выявлять, допрашивать, пытать и уничтожать ведьм и колдунов. Библия средневековых мракобесов, выдержавшая двадцать девять изданий! Три века, как ураган, свирепствовала охота за ведьмами. Результат — двенадцать миллионов безвинно загубленных жертв. Это было ужасное время. Жены доносили на мужей, братья на сестер, матери на детей, дети — на родителей. Демономания пожирала людей. По всей Европе полыхали костры — это сжигали все новых и новых «ведьм». Некого было любить, некому было рожать, — все корчились в пламени костров…

Все, что говорил Отто, Ярослава невольно сопоставляла с тем, что ей доводилось слышать в Штраусберге, и особенно на квартире у Эммы, рьяной нацистки, работавшей в одном из отделов ведомства Геринга. Ярослава намеренно изображала из себя восторженную и преданную подругу Эммы, восхищалась ее характером, образом мыслей и поступками. В дни «финансовых затруднений» охотно ссужала ее деньгами, не досаждая напоминаниями о возврате. Любившая покутить, Эмма, подвыпив, иной раз выбалтывала такие факты, которые Ярослава при всем старании не смогла бы нигде заполучить.

Не так давно Эмма закрутила новый роман с летчиком-испытателем военных самолетов и, не удержавшись, похвасталась об этом Ярославе со своей обычной циничной прямотой:

— Я тебе скоро его покажу, это настоящий ариец! Точно, как рисует портрет арийца наш ученый Гюнтер: блондин, высокорослый, удлиненный череп, узкое лицо, энергичный подбородок, тонкий нос с высокой переносицей, мягкие светлые волосы, голубые глаза, розово-белая кожа… — Эмма с упоением перечисляла все признаки идеального сверхчеловека. — Представь себе, Софи, мой Альфред не рядовой замухрышка, он запросто бывает у самого Геринга. А какой он мужчина! Я была бы счастлива каждый год рожать от него по сыну. Я его сразу учуяла, уж ты не сомневайся, — среди таких, как он, не бывает импотентов. Это истинные самцы. Они возносят на небеса женщину и возвеличивают Германию.

Ярославу коробило от ее слов, но, пересилив себя, она сказала как можно искреннее:

— Очень завидую тебе, Эмма.

— Не горюй, Софи, у Альфреда наверняка найдется друг, не хуже его самого. Геринг умеет подбирать кадры! И даже если Альфред будет ухаживать и за тобой, я не обижусь! Софи, милочка, я не ревнива! Тем более что Германия требует от нас рожать солдат. — И Эмма расхохоталась, прижавшись к щеке Ярославы.

Эмма не бросала слов на ветер: вскоре она позвала Ярославу к себе на квартиру и познакомила с Альфредом. Портрет его, как оказалось, вовсе не совпадал с теми главными признаками настоящего арийца, какие накануне перечисляла Эмма. Альфред был не столько блондин, сколько шатен, не такой уж рослый, а чуть выше среднего роста. Глаза отдавали не голубизной, а сталью. Вместо удлиненного черепа — низкий лоб, широкие скулы и, словно обрубленный, подбородок. Глядя на Альфреда, Ярослава вновь подумала о том, что ложь и обман настолько проникли во все поры Германии, что даже в тех случаях, когда люди, подобные Эмме, прекрасно понимают, что их ложь будет неизбежно обнаружена, они не в силах обойтись без нее и, вероятно, сами начинают веровать в свой миф, испытывая при этом истинное наслаждение.